Посвящаю эту книгу моей семье:

 Отцу, академику Мухтару Алиевичу, который собственным примером показал, что и один в поле может быть воином; Моей маме Минавар, которая научила меня не склоняться перед сильными мира сего; сыновьям Нурали, Айсултану и дочери Венере, на чьи фото я могу смотреть часами, и верю, что нашей разлуке когда-нибудь настанет конец; Дариге, матери моих детей; Сестре Гульшат и ее мужу Иссаму Хорани, всем моим родственникам, друзьям, коллегам - назвать их всех я не могу не только потому, что не хватит целой книги. Сегодня это небезопасно для них.

Но я помню о каждом и благодарен судьбе за то, что она свела меня с этими людьми.

Правда на нашей стороне, мы победим.

Рахат Алиев    КРЕСТНЫЙ ТЕСТЬ    Документальная повесть 

1.От автора 7

2.Обратный отсчет 17

3.Вместо предисловия 23

4.Охота на зятя: как это было 37

5.Если б я был Нурсултан, я б имел трех жен 69

6.Человек, который украл выборы 84

7.Как Назарбаев первый миллион заработал 111

8.Как все начиналось (первые взятки президента) . 113

9.Последний совместный отдых 119

10.Краткая история нашего парламентаризма 123

11.Турецкий подданный 127

12.Граната в торте 129

13.Как мы дошли до Астаны 139

14.Кто и как зарабатывает деньги на Астане 159

15.Пропущенный удар 162

16.Помощник президента предотвращает катастрофу 169

17.Первым делом самолеты-1 172

18.Ну а девушки потом -2 179

19.Первым делом самолеты - 3 182

20.Маленькие слабости Нурсултана Абишевича .... 186

21.Подарок Туркменбаши 190

22.Берите пастбища, давайте санаторий 194

23.Первые жертвы режима Назарбаева 195

24. Политическое „самоубийство" 200

25.Главная жертва 205

26. Памяти генерала Мажренова 247

27.Оппозиция его Величества 249

28. Клоуны режима 258

29. Героин в матрешке или Интерпол на службе у диктатора 263

30. Да пошел ты на х Нурсултан! 265

31.Письмо Кунаеву 271

32.Прощай, оружие - 1 275

33.Прощай, оружие - 2 291

34.Национальный вопрос Крестного Тестя, или „Халатные" отношения 306

35. Вовремя предать 320

36.Сообщники-подельники Крестного Тестя 327

37.Султанат Обман 348

38.Почему я выступал за монархию 351

39.Нобелевская мечта президента 356

40.Король, а денег нету 359

41Гнус, Сайгак, Утенок и другие товарищи................................... 364

42.ОБСЕ....................................................................................................... 368

43.Вниз по лестнице, ведущей вниз ............................................... 378

44.Болгарский перец на казахской кухне....................................... 407

45.Десять ударов по коррупции ....................................................... 438

46.Послесловие..................................................................................... 449

47.Вместо постскриптума................................................................... 451

ПРИЛОЖЕНИЕ............................................................................................ 453

Документальные приложения............................................................. 473

От автора Все события, описанные в этой книге, не являются предметом вымысла. Все совпадения имен не случайны. Все герои книги являются реальными людьми. Столь же реальной является страна, где раз­ворачиваются действия этой документальной повести - сколь нереальными они бы ни казались. Автор - Рахат Алиев, доктор медицинских и эко­номических наук, известный политик и успешный бизне­смен, экс- Посол Казахстана в Австрии, экс- Постоянный Представитель при ОБСЕ, ООН и других международных организациях в Вене, экс- Первый заместитель Министра иностранных дел. После того, как в мае 2007г. президент Назарбаев переписал под себя конституцию, получил право пожиз­ненного правления и стал жестоко расправляться со своими оппонентами, Рахат Алиев вышел из игры и совершил рискованный прорыв на свободу. У себя на родине автор объявлен "врагом государства №1". Герой - Крёстный тесть Нурсултан Назарбаев, автократ, узурпировавший власть в бывшей советской республике Казахстан. Председатель совета министров Казахской ССР с 1984 года. Руководитель коммунистиче­ской партии республики с 1989 года. Президент страны с 1991 года, в мае 2007-го он подписал поправки к Кон­ституции, дающие ему право оставаться у власти пожиз­ненно.

Глава 2.
Обратный отсчет

За 14 дней до 1 июня 2007 года
Президент Республики Казахстан провел через подконтрольный ему парламент решение об изменении Конституции страны.
Новая Конституция предоставила единственному граж­данину нашей страны возможность быть избранным на президентский пост неограниченное число раз. Этот человек - Нурсултан Назарбаев, действующий президент, мой тесть.
В этот день с надеждами на демократическое развитие нашей страны было окончательно покончено.

За 9 дней до 1 июня 2007 года
Я, Рахат Алиев, автор этой книги, на тот момент -Посол Казахстана в Австрии и при Международных орга­низациях в Вене, - неоднократно критически высказывался в отношении планов Президента по изменению Консти­туции и в последний раз в телефонном разговоре заявил президенту о категорическом несогласии с его новым политическим курсом. „Цивилизованный мир оконча­тельно отвернется от вас, господин президент", - это были последние слова, которые я успел выкрикнуть в трубку перед тем, как связь прервалась.
Это был день окончательного разрыва с человеком, рядом с которым я провел долгие 24 года.
В тот же день на меня заводят абсурдное уголовное дело. Ни один суд в нормальной стране его бы даже не принял к рассмотрению: меня обвинили ... в пропаже мошенников, сбежавших с деньгами вкладчиков.

За 6 дней до 1 июня 2007 года
Я публично объявил о своем намерении баллоти-

роваться в президенты на предстоящих в 2012 году пре­зидентских выборах. Это было давно созревшее реше­ние, я уже говорил о нем президенту в наших частных беседах.
„Я считаю, что фактическая узурпация президентского поста одним человеком, превращение выборного про­цесса в спектакль для иностранных наблюдателей, последовательный откат от демократических завоева­ний, мягко говоря, не идут на пользу нашей стране", - эти слова процитировали многие агентства и издания в нашей стране и зарубежом.
Такое в нашей стране не прощается никому.
В тот же день президент страны вопреки презумпции невиновности по представлению главного казахского полицейского лишил меня всех дипломатических постов: должности Посла Казахстана в Австрии, Постоянного Представителя страны при Международных организа­циях в Вене и Специального представителя по вопросам сотрудничества с ОБСЕ.

1 июня 2007 года
Министр внутренних дел Мухамеджанов, предсе­датель комитета национальной безопасности Шабдар-баев и генеральный прокурор Тусупбеков по личному приказу Президента Назарбаева сфабриковали обвине­ния против меня. Австрийский Интерпол по запросу из Интерпола Казахстана произвел мой арест.
Так, солнечным утром первого дня лета 2007 года, на окраинной венской улице для меня закончилась много­летняя история отношений с человеком, который когда-то был моим кумиром, потом - начальником, потом - сопер­ником, и, наконец, противником. Человеком, который обманул целый народ и пытается обмануть целый мир.
Этот человек - бессменный правитель моей родины, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Он дал мне многое, а попытался отнять все. Тот факт, что он - дед моих троих детей, отец моей бывшей жены - добавляет истории, которую я собираюсь рассказать, своеобразный оттенок, не правда ли?
Долгие годы я провел на „тайной службе Его величе­ства", прогоняя сомнения, запрещая себе задаваться неудобными вопросами. Но постепенно величие Его пре­зидентского высочества в моих глазах съеживалось, как шагреневая кожа, и я ничего не мог с этим поделать. Два десятка лет я был солдатом его режима, и даже дослу­жился до генерала. Я оставался на службе даже тогда, когда уже не питал никаких иллюзий по поводу пути, по которому ведет нашу страну президент Назарбаев. Мно­гие ставят мне это в вину, и они, наверное, правы - впро­чем, всегда легко быть смелым со стороны ...
Но когда режим личной власти начал убивать оппонен­тов, я окончательно понял, что мне с ним больше не по пути. Эту черту я перейти никогда не смогу.
Я пишу эти строки в маленькой горной деревне, не скажу в какой стране. Последний год я веду странный образ жизни: перемещаюсь с места на место, меняю города и страны. Это вынужденная необходимость. Я знаю, что мой бывший тесть, президент Назарбаев, не остановится ни перед чем, лишь бы заставить меня замол­чать. Его агенты рыщут по Европе, его прокуроры не выле­зают из Австрии, которая отказалась выдать меня его „пра­восудию". Миллионы из бюджета, который он давно уже перепутал с собственным карманом, идут на услуги лобби­стов, журналистов и подкуп политиков и полицейских -все для одного: я должен замолчать навсегда.
Но я и так слишком долго молчал.
Настало время сказать правду.
Правду о диктаторе и его диктатуре.
Правду о том, как целая страна выстроена и управля­ется по типу какого-нибудь сицилийского преступного синдиката. Об этом - книга, которую вы держите в руках.
Если бы я мог спросить сегодня своего бывшего тестя, я бы задал ему всего один вопрос: „Как вы можете смо­треть в глаза своим внукам, господин президент?" Еще недавно у меня была семья, которую я строил четверть века. В один день президент лишил меня возможности общаться даже с моими детьми. Теперь он пытается рас­сказывать им сказки про отца - Синюю бороду, и пыта­ется подкупить их деньгами и подарками. Я знаю, что у него нет никаких шансов. Я знаю, что рано или поздно им в руки попадет эта книга (сколько бы усилий не пред­принимал Крестный Тесть, чтобы этого не произошло), и мои дети смогут прочитать настоящую историю семьи.
Мы познакомились с Даригой в Москве, где оба учились в аспирантуре - я во Втором московском медицинском институте, она в Московском Университете. Наши прия­тельские отношения быстро переросли в нечто большее. Ее обаянию невозможно было сопротивляться, Дарига завораживала всех, кто ее окружал. Она была настоящая звезда. Нам было чуть больше двадцати лет, и я уже знал, рядом с кем хочу провести свою жизнь и растить детей.
Ее отец был здесь ни при чем. Если уж говорить о фами­лиях, то Алиевы в том 1983-м году были очевидно известнее Назарбаевых. Мой отец, академик, доктор медицинских наук, профессор, известный хирург уже тогда пользовался народным уважением за помощь и спасение людей, был министром здравоохранения. Он поставил хирургическую школу в стране, учил аспиран­тов и врачей. Люди знали, что он добился всего исключи­тельно своим талантом и упорным трудом - а значит, ему не требовалось играть в закулисные аппаратные игры.
По научной линии отец был очень дружен с академиком Аскаром Кунаевым, президентом Академии Наук Казах­стана - а через него и со всей кунаевской семьей. Назар­баев же был комсомольско-партийным выдвиженцем, с хорошими анкетными данными - из рабочих-пролета­риев, и замеченным самим членом Политбюро ЦК КПСС Динмухамедом Кунаевым и вознесенным им до прави­тельственных столичных высот.
Откровенно говоря, карьерные перипетии отца моей невесты интересовали меня меньше, чем погода на алма­тинской улице. В противном случае наш брак мог бы не состояться - или быстро распасться.
Ведь только через год, в 1984-ом, Кунаев назначил своего выдвиженца руководителем правительства Казах­стана. А уже в декабре 1985-го, ровно через год, Назар­баев почувствовал, что его всемогущий покровитель теряет властную хватку - и пошел на рискованную интригу. Он выступил на сьезде компартии Казахстана против самого Кунаева. Будущее председателя совета министров Казахской ССР после этого поступка оказалось под большим, большим вопросом. Он сделал ставку на новых руководителей из Кремля, но те сидели в далекой Москве, а Динмухамед Кунаев еще правил в Казахстане.
Многие тогда отвернулись от Назарбаева. Некоторые перестали подавать ему руку, увидев в его выступлении откровенное предательство. Большинство же из тех, кто прервал с ним отношения, просто не хотели попасть в опалу из-за своих отношений с этим человеком.
Для моего же отца академика Мухтара Алиева семья и родственные отношения всегда были на первом месте. Опальный Назарбаев был его родственником, а от меня и родных отец никогда не отказывался - даже если это грозило его собственной карьере.
По-иному повел себя старший Аскар Кулибаев - кото­рый позволил своему сыну Тимуру жениться на Динаре Назарбаевой только в безопасном 1989-м году, когда все беспокойства за карьеру ее отца остались уже позади - Назарбаева избрали Первым секретарем ЦК Компартии Казахстана.
Так что я женился не „на дочери президента", как это позже любили язвить злые языки. Я женился на любимой девушке, московской студентке Дариге Назарбаевой, и четверть века наша семья жила счастливо - пока в неё не вмешался Крестный Тесть.

Глава 3.
Вместо предисловия

Время: 19.30. Суббота, 22 апреля 2006 г. Один год до окончательного разрыва. Место действия: Алма-Ата, частная резиденция Крестного Тестя.

Нурсултан Назарбаев срочно вызывает меня к себе. Отношения между нами после убийства Сарсенбаева уже не просто плохие, а очень плохие. Я знаю, что если в тестя закралось подозрение в человека, оно никогда не исчезнет, а будет только расти.
Он не доверяет мне, я не доверяю ему. Я знаю, какой предстоит разговор: Крестный Тесть потребует отдать ему мои медийные и другие ресурсы. Как всегда, это сообщение будет завернуто в упаковку из многих слов и подано как проявление отеческой заботы. Моя линия защиты - говорить много и не сказать ничего, балансируя на грани дислексии. Чем меньше смысла в твоих собственных словах, тем безопаснее.
Так как меня не проверяют на посту президентской охраны, я беру с собой диктофон и включаю его прямо на пороге частной виллы, по старинке именуе­мой „пятой резиденции президента" на улице Навои.

НАЗАРБАЕВ: Как ты? (Садимся в кресла)
АЛИЕВ: Ничего, нормально. В Австрию съездил. Спец­представителя Казахстана по ВТО (всемирная торго­вая организация) - Айтжанову познакомил с предсе­дателями Евросоюза.
НАЗАРБАЕВ: Познакомил?
АЛИЕВ: Познакомил. Все нормально продвигается. НАЗАРБАЕВ: Ну и что, они поддерживают? Посмотрим как они. Все время заявляли, что они поддержат нас -

американцы. Теперь от американцев все зависит? Нет, не совсем, наверное?
АЛИЕВ: Нет, от них, от их позиции, все от них. Только от американцев и главное по ОБСЕ.
НАЗАРБАЕВ: Американцы будут обставлять условиями своими. Председательствовать, на хер это мне нужно. Честно говоря. Если для них самих. Кого они на постсоветском пространстве могут?
АЛИЕВ: Я просто хотел, чтобы Вы в 2009 году по всем странам проехали в качестве председателя, можно на это время вам и исполнять обязанности министра иностранных дел. А это 55 стран. Вот это PR.
НАЗАРБАЕВ: Специальный посол по ОБСЕ нужен нам?
АЛИЕВ :Чтобы показать, что мы хотим председательство­вать, для этого можно. А если мы ... Тогда не надо.
НАЗАРБАЕВ: Хорошо.
АЛИЕВ: Ертысбаев (министр информации) смелый такой стал, говорит, национализируем частные каналы.
НАЗАРБАЕВ: Так ты Ахметову (Премьер-министру Казах­стана) уже сказал, что продаешь „Хабар" и „КТК"? Он сказал, что у вас был с ним нормальный разговор. Ты заходил, поговорили. Ты готов продать.
АЛИЕВ: Нет, был такой разговор. Конференция в прави­тельстве по ВТО была. Он говорит, ты после зайди. Я зашел. Он говорит, вот тут разные разговоры ходят, у меня есть конкретные поручения. Я ему сказал, давайте договариваться. Лучше цивилизованно все это сделать, и все.
НАЗАРБАЕВ: Цивилизованно. Одни говорят, что государ­ство вложило 42 миллиона. Предоставило здание. Пересмотрена стоимость акций. Можно и по-другому это все сделать. Будет совет директоров. Государство имеет контрольный пакет. Назначим Председателя совета директоров. В „Хабаре" и „КТК" (акционерные частные телеканалы, принадлежащие мне и супруге). И, как мы с тобой договорились, 50% акций ты мне должен дать.
АЛИЕВ: Каких телеканалов?
НАЗАРБАЕВ: Ну, прошлый раз ты же мне бумагу приносил. АЛИЕВ: Хорошо.
НАЗАРБАЕВ: Принеси. И сделаем таким образом, что зачем нам отдавать? Можно „Хабар" не отдавать, этот не отдавать. Но ты же все время накат этот чувствуешь на себе?
АЛИЕВ: Ну, это всегда был накат такой.
НАЗАРБАЕВ: Весь вопрос в том, что ты мой родственник. Дарига моя дочь. Я тебе еще в тот раз сказал. Поэтому все время будут тыкать, и все время будут накатывать. Еще вы сами добавляете. Кстати, после этой статьи в газете „Дежа вю" теперь адвокаты потерпевших вызы­вают вас на суд. Чтобы этого не случилось, надо чтобы сам министр внутренних дел или Генеральный проку­рор - Дарига пусть объяснение даст, что не было этого. Пришьют в дело. Я вам не говорил, что Дутбаев мне сказал про вас. Зачем ты это сделал?
АЛИЕВ: Это Дарига выступила.
НАЗАРБАЕВ: Теперь ты на Нарманбетова подал в суд. Правильно сделал. Теперь он говорит, Дарига ска­зала, какой суд на меня. Она же рассказала, что вот так и так.
АЛИЕВ: Этот Нарманбетов, бывший следователь КГБ, еще в 86 году на декабрьских событиях отлично показал себя и сейчас по указке Дутбаева клевещет на меня. В газете написал, что он видел меня, что я стоял и стре­лял в Сарсенбаева. Я поэтому подал на него в граж­данский суд, это же Ваше указание, президента. Если на чиновника клевещут, подавать в суд.
НАЗАРБАЕВ: Ты читаешь, что передают по этому делу. По следствию, по твоему иску. Прямо заявляют: хорошо, если так, но вот дочь президента сказала, что Дутбаев прямо намекнул, что то-то, то-то. Теперь давайте пригласим в суд Даригу Назарбаеву. Сейчас след­ствие по делу закончено и передается в суд. Зачем на этом базаре, в суде, Дариге стоять, отвечать? Скажет, что она, что там люди болтали, говорили, вот об этом писала. А то, что там Дутбаев, я оговорилась. Дутбаев уже официально дал следствию показания, что он этого не говорил. Он действительно не говорил. Мы беседовали, сидели у вас дома, вы взяли „на хер" это выдали. Это что такое, вообще? Я могу вообще вам доверять и разговаривать, как с детьми своими? АЛИЕВ: Ошибка.
НАЗАРБАЕВ: Ну, так ошибку исправьте. АЛИЕВ: Будем исправлять.
НАЗАРБАЕВ: Я тогда Бауржану скажу. Бауржан (Мухамед-жанов - министр МВД) с Даригой встретится, она напишет.
АЛИЕВ: Я уже говорил ей.
НАЗАРБАЕВ: Что суд уже был, все газеты оппозиционные писали, об этом я говорила. А на счет Дутбаева я прос­то оговорилась, извиняюсь. Все! Дутбаев дал согласие, что он придет. Судья сказал, пригласить остальных, и отложил суд. Ничего у них не получится, ни у адвокатов. Все равно я думаю, что ты победишь. Но вот эта статья всему помешала. Все спокойно шло.
АЛИЕВ: Я же говорю вам, статью в Интернете увидел.
НАЗАРБАЕВ: Ну, что она теперь объясняет, как?
АЛИЕВ: Захотела выступить и выступила.
НАЗАРБАЕВ: Пусть идет в суд. С моей фамилией и позорит теперь. А чего теперь, я не буду их отговаривать, раз она сама такая стала. По Сарсенбаеву на официаль­ном суде ее пригласят.
АЛИЕВ: Ну, вообще, вот это убийство, оно с толку всех сбило.
НАЗАРБАЕВ: Там все раскрыто, все идет нормально. Чего шебутиться, скажи. Все раскрыто, следствие закон­чено, передается в суд. Через месяц будет принято решение. Чего шебутиться надо было, скажи? Чего испугались? Вы вообще не причем здесь были.
АЛИЕВ: Конечно.
НАЗАРБАЕВ: Все уже доказано. Есть письмо Утембаева.
АЛИЕВ: Но, вот то, что СМИ ...
НАЗАРБАЕВ: Плюнь на это все.Ты сейчас волнуешься, что
про тебя чего-то написали? АЛИЕВ: Нет ...
НАЗАРБАЕВ: А те люди, на которых пишут, то же. И на меня же пишут, я же ничего не делаю из-за этого. Все, сегодня написали, завтра забыли, послезавтра вообще никто не помнит. Чего из-за этого себя мучить, выступать, против идти, доказать, что наша семья. Я не просил у нее никакого доказательства, у Дариги. Теперь написала она опять статью. Миллиар­деры там с „Казахмыса", подымайтесь, рабочий класс на баррикады против них. А почему вы не пишете против „Шеврон"? Почему не пишете против „Бритиш газ"? На фиг это тебе нужно, слушай? Компания, кото­рая на меня работает, делает все, что я хочу. Вы берете ... Ты знаешь, депутаты специально написали, целые группы: как понять выступление Вашей дочери, мы не можем сориентироваться. Ну, зачем это, для чего надо было, скажи? Казахская компания, которая делает все, что мы хотим. Наши. Другой был бы, я понимаю. Дочь моя же выступает. Все думают - это ты, Рахат. Ну, пойми меня правильно. Никто не думает, что это Дарига. Сейчас что? Депутаты не знают, как это понять. Моя дочь с зятем пошли против меня - я должен принимать меры. Или что это такое?
АЛИЕВ: Это не так.
НАЗАРБАЕВ: Да, написали. Домой приходи, я тебе дам. Группа депутатов, которые написали. Выступил этот -я его долбанул, Абдрахманова Серика. Он притих там сейчас, самого там разбирают. И как раз в это время, в этом же духе выступает Дарига. Рабочие не должны соглашаться. Выйти на баррикады. Еб твою мать, что это такое? Что такое, вообще, слушай?! На кого идти на баррикады, я стою во главе государства?
АЛИЕВ: Это не так.
НАЗАРБАЕВ: А против кого было? Вот это все с Сарсенбае­вым, что на тебя, это все было против меня, а не про­тив вас, как ты не поймешь. АЛИЕВ: Я слышал в МВД, что вроде бы вторым меня хотели убить?
НАЗАРБАЕВ: Кто говорит? Вот поэтому ты и выступил в
газете, через Даригу. Это был слух. АЛИЕВ: Я не выступал.
НАЗАРБАЕВ: Слушай, это же сплетня, которая идет в народе. Из-за этого вот так шебутиться, я не знаю? Мы же договорились, создадим единую мощную пар­тию. Все будем на нее работать. Дарига будет там. Мы договорились не потому, что мне нужно. Я хочу своему аппарату сказать, что 50% этих у меня. Я тебе их обещаю, всем, чем хочешь, внуками моими, я тебе отдам. На хрен мне они нужны. Эти акции останутся при нас. Но я эти акции отдам совсем другому инве­стору, который деньги будет вкладывать в это. Я тебе обещаю вернуть. Тогда я этим скажу: давайте сами управляйте там. Не причем Рахат, не причем Дарига.
АЛИЕВ: Может „Хабар" тогда продать, чтобы успокоились и все.
НАЗАРБАЕВ: Сколько думаешь, по-твоему, он стоит? Ну, примерно.
АЛИЕВ: Туда внесено достаточно ресурсов.
НАЗАРБАЕВ: Рахат, у меня и так проблем хватает. Вы-то чего создаете мне проблемы. Не помогайте, на хер мне нужна ваша помощь. Вы мне не создавайте про­блем, больше ничего не прошу. И так говорю, и так говорю. С заботой говорю, спокойно говорю. Всех олигархов я отключил от политики. Всех поставил на счетчик, кроме тебя. Я могу сделать - ты знаешь. Все, что угодно. Давай по-свойски сделаем. На этом все держится. Все остальное там: партии, средства массо­вой информации - полная херня!
АЛИЕВ: Хорошо, будем продавать.
НАЗАРБАЕВ: Ты сам знаешь же. Я не собираюсь уходить! И даже в двенадцатом году - (Назарбаев показал фигу) вот кому я отдам свою власть!
АЛИЕВ: Пусть отстанут от меня. Снова Вам будут писать, докладывать и, я в дураках все равно окажусь.
НАЗАРБАЕВ: Зачем писать? Вот она статья, две. Зачем писать? Ни один оппозиционер против меня этого не мог написать, как вы написали вдвоем. Поднять людей на баррикады против „Карметкомбината" и против „Казахмыса"? Что они миллиардеры, в „Форбсе" напечатанные, а людям зарплату не платят. Что за провокация, вообще?
АЛИЕВ: Это не так.
НАЗАРБАЕВ: Ну, как не слышал, прочитай. АЛИЕВ: Там прямо так и написано?
НАЗАРБАЕВ: Так и написано. Вы не соглашайтесь, требуйте, рабочие. „Казахмыс" и „Карметкомбинат". Самых, самых всех моих долбанули! Все об этом знают.
Про „Кармет", „Казахмыс" - как это понимать?
АЛИЕВ: Тем более „Казахмыс". Известно, что Владимир Васильевич Ни там.
НАЗАРБАЕВ: Вот именно. Как можно, если вот подумай головой своей, башкой. Нуртай (Абыкаев-бывший спи­кер парламента) мой близкий человек, тридцать лет рядом ходит. Моя дочь, почти что отцу предлагает: будь мужчиной? Е.. твою мать. Что, она не знает, что он мужчина или нет? Она знает, испытала его? Подай в отставку. Что люди думают? Как это так? Вот этот чело­век близкий, а это дочь. Рахат, поставь на место себя.
АЛИЕВ: Ну зачем Вы так. Что нужно, скажите.
НАЗАРБАЕВ: Пусть она скажет, что пользовалась ...
АЛИЕВ: Неправильной информацией.
НАЗАРБАЕВ: Почему неправильной? Оппозиционные газеты все писали, говорят, что там Рахат, Тимур и так далее. Я в целях защиты семьи сказала вот это дело. А за то, что там названа фамилии Дутбаева и Абыкаева, мы просим извинения. Все!
ЛНИЕВ: Хорошо.

НАЗАРБАЕВ: Сделайте, и пришьют к этому делу, и ее при­глашать не надо. Вкралась ошибка, редакционная -просят извинения.
АЛИЕВ: Хорошо.
НАЗАРБАЕВ: Ну, Ни Владимир Васильевич, „Казахмыс". Я там ничего такого не имею, но они готовы, я тебе скажу, все отдать ради меня.
АЛИЕВ: Я знаю.
НАЗАРБАЕВ: „Карметкомбинат". А ты говоришь, что я, почему я? Уйдите из политики! Когда придет час „Икс", придете в политику. Сейчас уйдите из поли­тики. Субханбердина (президент частного казахского „Казкоммерцбанка") выбил я, этого выбил, всех выбил. Все у меня они на счётчике сидят. И газету „Время" продал он уже „Казахмысу". И это издатель­ство мы тоже покупаем у него. Все уходят и говорят: а почему сидит Ваш зять?
АЛИЕВ: Мы занимались бизнесом в СМИ тем, что не давало тогда прибыль. А сейчас этот бизнес дает при­быль. А на выборах Ваших, как люди работали? В поте лица. Мы на Вас только и работали, все это теканал „КТК" ...
НАЗАРБАЕВ: Что ты мне рассказываешь. Я тебе вот сейчас, как ты понял, почему я возмущаюсь. Я тебе честно скажу, я благодарен. Я видел, как ты работал, как Дарига работала, как твоя команда работала. Сейчас в ближайшие вот эти годы, это уже не надо. Чем больше будет это все в ваших руках, тем больше будет накат. Мне больно, я переживаю за вас, честно. Клянусь тебе. Переживаю вот этот накат: у тебя в руках частный медиахолдинг .... Из списков огром­ных. Начиная от радио и кончая всеми каналами вот этими, которые есть. Полностью вся реклама в ваших руках. Кроме всего остального. Если бы я честно раз­бирался, как с другими. Если бы на твоем месте был бы какой-то Клебанов или Аблязов, я бы сейчас коп­нул, как происходила приватизация „Хабара". Вот - вы заплатили государству! Ты согласен? Вот ту сумму и получишь. Если бы я занимался, разбирался. Тогда вообще что будет? Если со мной что-нибудь случится, вас съедят. Через три месяца. Ни партия, ни газеты -ничего не поможет.
АЛИЕВ: Вы меня в чем-то можете подозревать ...
НАЗАРБАЕВ: Подожди. Как отец и как президент страны я тебе даю отцовский совет. Вот от этого зависят дальше наши отношения. Первое, объединим партии в этом году. Создадим одну мощную партию и там все будем. И я, и ты, и Дарига.
Второе, „Хабар", как ты лучше скажи, продать или оста­вить?
АЛИЕВ: Лучше оставить.
НАЗАРБАЕВ: Я тоже за это. Чего отдавать, если она у нас есть, крупнейшая компания. Есть другой вариант. Блок-пакет оставить вам, 20% или 24% продать. Не государству.
АЛИЕВ: Что продать, телеканал „КТК"?
НАЗАРБАЕВ: „Хабар" и „КТК". Опять же это будет наше, я обещаю. Всем будет полезно. Всем будет ясно, что доминирование там Рахата и Дариги нету. Ты согла­сен с этим?
АЛИЕВ: Ну, а Вы директоров поменяете.
НАЗАРБАЕВ: Продай 2 5% „Хабара" национальной компа­нии. И по „КТК", и по „Каравану" как договорились. Ну, если не хочешь, ладно, 45% продай. Вы, наверное, Дарига думает и ты думаешь, что этим самым какая-то популярность. Вся популярность от „Асара" ...
АЛИЕВ: Какая популярность? Это бизнес.
НАЗАРБАЕВ: Какие на хер деньги? Дочь президента. Если я завтра выступлю и скажу, что я эту политику не под­держиваю, ты увидишь, чего будет на местах, в обла­стях.
АЛИЕВ: Я вообще был против, чтобы она шла в эту партию „Асар".
НАЗАРБАЕВ: Теперь я тебе прошлый раз сказал: все, что вытащил из архива КГБ-КНБ, отдай мне потихоньку. Зачем это тебе нужно? И зачем тебе, Рахат, копаться во всем, узнавать? Кто кого подслушал, там люди работают.
АЛИЕВ: Ну, если Дутбаев меня подслушивает, следит за
мной, как это понимать? НАЗАРБАЕВ: Когда, он ушел уже?
АЛИЕВ: Ну, он же слушал меня, мне люди в КНБ говорят.
НАЗАРБАЕВ: Там твои люди все сидели.
АЛИЕВ: Какие люди?! У меня людей, извините, он так ско­вырнул. Все что возможно.
Ну, как могли меня в ваших глазах представить предате­лем, я не знаю кем там? Изменником Родины или что? Из меня сделали, что я вот на уже на Ваше место пре­тендую или еще что-то. Вот из-за этого все мои про­блемы.
НАЗАРБАЕВ: Теперь пишут, что Имангали хочет на мое место.
АЛИЕВ: Ему значит тоже конец. Кому этот жупел при­клеили, все, этим людям конец придет.
НАЗАРБАЕВ: Что рвется, только об этом и думает. Меч­тает, и все остальное.
АЛИЕВ: Не хочу про него говорить. Время наступит, оно все покажет.
НАЗАРБАЕВ: Ты чего, специально так говоришь, или ты на самом деле не понимаешь? Я президент, вот в чем дело. Глава государства. Вот в чем дело. Весь вопрос в этом. Это ты понимаешь? А на кого, надо переть на одного! Слушай, я после этих статей, я просто болею.
АЛИЕВ: Я не хотел сюда приезжать из Вены, честно говоря. Я же знал, что обстановка такая накаленная. В спецслужбах на меня дела заводят. Телефоны под­слушивают. Хотя это может шпиономанией казаться, но я там проработал, я уже знаю, как это все делается. Фабрикация и грязные игры какие-то.
НАЗАРБАЕВ: Поэтому давай обезопасим. Пока ты не отой­дешь от средств массовой информации, весь накат будет идти к тебе. Не надо ссориться, давай сделаем умную видимость. Ты же умный мужик, ты же можешь сам предложить. И сразу утихомирятся в один год. Понимаешь, публично объявить, что вот это продано тому. Продадим тому, кому нам надо. И снова акции у меня будут лежать все. Даже на того, на кого ты ска­жешь, запишем. Деньги заплатят за это. Это легальная возможность получить деньги солидные. И тебе и мне.
АЛИЕВ: Зачем это продавать, если оно приносит при­быль?
НАЗАРБАЕВ: Тогда, ты не обижайся, что накат на тебя будет продолжаться. Пока будут знать, что это при­надлежит тебе - тебе покоя не будет. Неужели мы, оставаясь тем же собственником, умно не сможем сделать? Два мужика. Я тебе предлагаю же, ты же не хочешь меня понять.
АЛИЕВ: Я понимаю, что политическое влияние ...
НАЗАРБАЕВ: Да на х.. мне политическое влияние. Я могу раздолбать эту всю твою мега за один месяц. Понима­ешь, и будет вся политика. Я тебе толкую, ты у меня время берешь, никак не поймешь. Или ты делай, или ты мне скажи, что ты не будешь делать. Я тебе пред­лагаю, оставлю я тебе, не трону рекламный этот рынок. Кто бы не взял. Продай 25%, тому, кому я скажу. „Хабара". Принеси мне 50% акций. Я обещаю, что он будет сохранен и тебе будет отдан. Партии объединяем. Все. Три вопроса. Я тебе обещаю, что сразу утихомирится все вокруг тебя. Ты поймешь, ты спокойно будешь дышать, с решением этих вопросов.
АЛИЕВ: На счет партии с Даригой нужно. Я без нее ничего не могу. У нее есть свои политические амбиции. В доме я ей могу что-то сказать. А вне дома, у нее свое мнение есть.
НАЗАРБАЕВ: Нет, мы же дома у тебя втроем договорились
об этом? АЛИЕВ: Вроде договорились.
НАЗАРБАЕВ: Договорились. Если ... это так по-мужски, между нами. Если она не согласится с моим мнением, я тихо угроблю эту партию. Через все областные, региональные отделения. И заявлю, что это я не под­держиваю. А зачем это? Нам это надо?
АЛИЕВ: Я думаю, не надо.
НАЗАРБАЕВ: Поэтому надо делать так, как я говорю. Все остальные в Казахстане делают так, как я говорю. Все в Казахстане делают, покруче, чем вы! Вот это то, что я сейчас сказал, сделаешь, это будут практически не слова, а дело. Давай! (Встают) Слушай, ну ты расслабься. Ну, чего ты ходишь напряженный такой? Ты смотри, я тебе очень благодарен за эту поездку, по медицине, в Австрию. Очень благодарен. Я себя просто почув­ствовал, до сих пор она идет. Я иногда нарушаю с алкоголем, конечно, как и ты. Наверное, эти дни нарушал?
АЛИЕВ: Нет, не нарушал.
НАЗАРБАЕВ: Здесь будешь пока?
АЛИЕВ: Я просто выехать за рубеж боюсь. Будут опять говорить, что на рабочем месте не сижу. А ездить не будешь, по ОБСЕ продвижения не будет.
НАЗАРБАЕВ: Ну, ты с министром договаривайся и поезжай.
АЛИЕВ: Завтра будет говорить: постоянно в поездках.
НАЗАРБАЕВ: Ты первый заместитель министра иностран­ных дел.
АЛИЕВ: Боится, что я его подсиживаю. НАЗАРБАЕВ: И Токаев не вечен там. При всей его импо­зантности.
АЛИЕВ: Не только я езжу, но и противники -оппозиция
тоже ездит в Европу. НАЗАРБАЕВ: Жакиянова не выпустят.
АЛИЕВ: Договариваться будут против нашего председа­тельства в ОБСЕ.
НАЗАРБАЕВ: Да они там, в Европе ничего не знают и не понимают ...
АЛИЕВ: Конечно.
НАЗАРБАЕВ: В каждом случае фиксировать надо и тюкать по голове. Я завтра этому суке, Токаеву п..дюлей задам.
АЛИЕВ: Потом он опять будет на меня коситься ...
НАЗАРБАЕВ: Пусть он тоже на себя что-то берет.
АЛИЕВ: Что ему это надо? Ему это нужно, ругаться? Он
что, дурак? Он же хочет со всеми дружить... НАЗАРБАЕВ: Раз ты знаешь, он тоже знать должен, так? АЛИЕВ: Да. Но главное больше нужно лоббировать по
ОБСЕ...
НАЗАРБАЕВ: Саша Миртчев работает же.
АЛИЕВ: Саша не может так работать, как я. Он в кулуарах
подкупает всех. НАЗАРБАЕВ: Саша, тоже там непонятно все время тянет ... АЛИЕВ: Ему только деньги. НАЗАРБАЕВ: Да, много денег.
АЛИЕВ: Вы платите, он будет работать. Завтра переста­нете платить, будет против Вас работать. Его деньги только интересуют и все.
НАЗАРБАЕВ: Но мы немало, десятки миллионов долларов затратили для этих дел с ним (на американских лоб­бистов из „Global Options Management").

Я хорошо понимаю, что для нормального читателя, не проведшего свою жизнь в коридорах президентского дворца „Ак-Орды", львиная часть приведенного раз­говора покажется китайской грамотой.
Возможно, вам многое станет понятнее по прочте­нию этой книги.

2008 10;2? FAX
1 001
Глава 4.
Охота на зятя: как это было

Buodc*mir.isierium —— fur auswartige Angelegenhuitaii

GZ BMaA-KZ. 1.35.01/0006-1.1 /2007

Verbalnote

Das Bundesministerium fur auswartige Angelegenheiten entbietet der Botschaft der Republik Kasachstan seine Empfehlungen und beehrt sich, das Agrement zur Bestellung von Herrn Rakhat ALIYEV zum ao. und bev. Botschafter der Republik Kasachstan in Osterreich mit Sitz in Wien mrtzuleilen.
Das Bundesministerium fur auswartige Angelegenheiten benutzt auch diese Gelegenheit, der Botschaft der Republik Kasachstan die Versicherung seiner ausgezeichneten Hochachtung zu erneuern.
Wien, am 6. Februar 2007

An die
Botschaft der Republik Kasachstan Wien

Копия вербальной ноты МИД Австрии «Агреман» о принятии Посла Казахстана Р.Алиева, 6 февраля 2007 г. Нота- представление МИД Казахстана была передана в МИД Австрии 5 января 2007 г.

Окончательный разрыв с президентом произошел 16 мая 2007-го. До этого уже вовсю кипел конфликт, против меня готовилось уголовное дело, но мосты еще не были сожжены. Назарбаев ждал моего покаяния и воз­вращения в страну с низко опущенной головой.
Я позвонил ему из Вены с простым вопросом - к чему этот фарс с уголовным преследованием. В ответ тесть сделал свое предложение: „возвращайся домой, тогда дело закроем, повесим все на твоих охранников". Я спросил, что именно „повесим", ведь он прекрасно знает, что обвинение сфабриковано (по его же указанию). Он ответил, что дело уже пущено в оборот, легче подставить под него „мелких сошек", как это обычно практикуется:
- Сам будешь здесь тихо сидеть, отдашь мне все свои медиа-активы. А там решим, что с тобой делать. Пост какой-нибудь получишь. Понял?
Нет, не понял. Я сказал в ответ, что подставлять своих людей не собираюсь, и что медиа-активы я покупал, а не получил от него в подарок. Если хотят забирать - пусть забирают, но моими руками прессу они не задавят. И вдо­бавок еще сказал многое, что думал о своем собеседнике.
Он был, конечно, в шоке. А я почувствовал облегчение -наконец-то выплеснулось наружу все, что накопилось в душе долгие годы. Рубикон был перейден, назад дороги уже не будет.
А дальше все развивалось, как в низкопробном бое­вике.
Я делаю Заявление в информагентстве „Казахстан |удей" о том, что готов выставить свою кандидатуру на пост президента.
Меня отстраняют от должности посла и лишают дипло­матического иммунитета.
Казахский Интерпол объявляет меня в международный поиск по указанию Президента Назарбаева. Ленты миро­вых информационных агентств начинают пестреть заго­ловками о скандале в президентской семье и полицей­ской охоте на зятя Назарбаева.
В венском аэропорту Швехат приземляются два зафрахтованных Комитетом национальной безопасности Казахстана (тайная полиция) чартерных самолета. Дата вылета открыта (их парковка ежедневно выливается в грандиозные суммы, но это никого не волнует). Столицу Казахстана - Астану заботит только одно: как можно ско­рее схватить Алиева и доставить его бушующему прези­денту. На руках у казахской полиции и спецслужб карт-бланш: им выдана лицензия живым или мертвым доставить меня на родину.
Мне звонит заместитель министра иностранных дел Австрии Мартин Сайдик, спрашивает: „Это правда, что вы действительно хотите добровольно покинуть нашу страну и улететь в Казахстан?" Нет, неправда. Спрашиваю в ответ, откуда такая информация. Сайдик отвечает, что так утверждает новый срочно присланный исполняющий обязанности посла Кайрат Абдрахманов - и тем самым объясняет стоянку двух бортов в венском порту.
Уверяю Мартина Сайдика, что я еще в своем уме и никуда вылетать не собираюсь. „Выходит, новый посол врет?" Выходит, что врет.
Меня с посольской должности сняли в пятницу. В поне­дельник в казахском посольстве в 19-м районе Вены уже сидел новый Поверенный Абдрахманов. Скорость небыва­лая в дипломатической практике. Он прибыл сюда с одним заданием - координировать работу по моей поимке и обес­печивать ей дипломатическое прикрытие. Почему именно Абдрахманов? Потому что он, опытный агент-информатор КНБ, секретный псевдоним „Данко", завербованный еще советским КГБ в далеком 1986-м году (приложение).
Мой ответ Сайдика не обрадовал. Не потому, что он так хотел моего отбытия на родину, а потому что властям
Австрии в этот момент стало понятно, что Казахстан готовит на территории этой страны специальную терро­ристическую операцию.
Все складывалось одно к одному. В Вену со всей Европы прибыли наши резиденты внешней разведки КНБ „Бар-лау": Виталий Виткалов прилетел из Лондона, полковник Гемирлан Шохитбаев и майор Станислав Василенко (который под дипломатическим прикрытием отвечает за связи с Европарламентом и Советом Европы) добирались на своих машинах из Франкфурта и Страсбурга. Все обосновались в нашем посольстве в Вене. Ради меня „Барлау" засветила всю свою европейскую резидентуру, что тоже беспрецедентный случай в международной практике спецслужб (приложение).
Напрямую из Астаны прилетели секретные сотрудники спецслужб Айдар Н.Токмурзаев, Жасулан А.Рашидов, Максат Р.Байбусынов, Юрий А.Бендюк, Марат С.Осипов, Мурат И.Джалилов - прежде они могли маскироваться под сотрудников МИДа-дипломатов, отныне же их ста­тус никого не обманывал.
Но тогда это никого не волновало. Президент метал гром и молнии, собирал ежедневные (!) совещания с силовиками по моей поимке. Выслушивал отчеты, мрач­нел, кричал на всех и приказывал ускорить процесс.
В это же время венская полиция фиксирует появление подозрительных машин с немецкими и польскими номе­рами (и бандитскими физиономиями внутри). Мне снова звонят уже из МВД Австрии и предупреждают о возмож­ных покушениях. Просят, чтобы я предупредил всех своих друзей в Вене, чтобы они не выходили из квартир, не выпускали детей и не открывали никому двери.
По моей просьбе МВД Австрии приставляет ко мне спе­циальную охрану.
Говорю по телефону со своей супругой Даригой. Она в Алма-Ате, прошу ее срочно взять детей и лететь ко мне в Вену. На следующий день жена звонит в слезах: „отец не выпускает Венеру", нашу семилетнюю дочку. А они всегда вдвоем, во всех полетах наша дочка сопровож­дает маму. Президент это прекрасно знает, но требует оставить внучку в Казахстане в качестве заложницы -боится, что вдруг Дарига не вернется назад. Я прошу передать ему, что немедленно обращусь в западные СМИ, что президент похитил мою дочь. Срабатывает, Дарига вылетает в Вену вместе с Венерой на чартерном спецсамолете президента Казахстана.
Однако в нагрузку к ним Назарбаев отправляет еще двух своих переговорщиков - помощника президента по хозяйственной части и по совместительству бизнесмена-миллиардера Булата Утемуратова и нового государ­ственного секретаря Каната Саудабаева. Они везут мне предложение от Крестного Тестя и должны убедить меня добровольно воспользоваться предоставленными услу­гами казахской авиации. Если я „уголовный преступник", то какие могут быть предложения, тем более от первого лица в государстве? Но это вопрос риторический, все участники охоты понимают, что главное мое преступле­ние в том, что я разгневал Зевса.
Приезд высокопоставленных парламентеров еще больше напрягает венскую полицию. Вся Европа напугана недав­ней историей с убийством Литвиненко, радиоактивный полоний еще у всех на устах. Где гарантия, что гости везут мне только устное послание? Мне советуют отказаться от встречи, но я не хочу поддаваться общим паническим настроениям. В конце концов, так можно всю жизнь про­вести в страхе, а меня такая перспектива не устраивает.
Но осторожность, конечно, не помешает. Охрана кон­сультирует, как нужно организовать встречу: сначала назначить ее в одном отеле, потом, в последний момент, назвать новый адрес. Так и делаем: назначаем в Hotel de France, но за полчаса до условленного срока предупреж­даем визитеров, что будем ждать их в старом „Хилтоне" рядом со зданием венской полиции.
Выбор на этот отель падает потому, что он небольшой, и здесь легче контролировать все входы и выходы. Эту работу берет на себя полиция: мирные постояльцы Хил-юна и не подозревают, что в их гостинице в этот момент разворачивается настоящая полицейская операция.
Впрочем, встреча идет уже три часа и пока мирно. Ничего интересного Утемуратов и Саудабаев с собой не привезли. Я выслушал то же самое предложение, что мне делал президент напрямую: сидеть смирно, выставить кого-то „козлом отпущения" в сфабрикованных преступ­лениях, которых не было, отдать ему медиахолдинг (телеканал,радио,газеты), встать на колени, бить поклоны и ждать президентской милости. За решеткой или - в лучшем случае - под домашним арестом.
Гости улетели ни с чем. Моя жена с Венерой отпра­вляются назад тем же чартером - Дарига пообещала отцу, что не задержится в Вене ни на день.
Но концентрация высоких казахских чиновников в Вене не снижается. Здесь постоянно дежурит заместитель генерального прокурора Асхат Даулбаев, который извес­тен больше всего своим охотничьим приключением. Помните историю конца девяностых, когда несколько чиновников отправились на охоту на боевом вертолете Минобороны Ми-8 и потерпели крушение? На борту был как раз Даулбаев, на тот момент заместитель министра юстиции, а также руководитель Нацбанка, а позднее „Наурызбанка" Оразалы Ержанов. Даулбаев с Ержановым получили серьезные ожоги, но смогли пережить и само крушение, и последовавший за ним скандал. В то время, пресса еще могла писать о госслужащих, летающих на казенных вертолетах на частную охоту. Но к сожалению, Назарбаев не только не снял с работы этих героев, но и повысил их по служебной лестнице.
Министр внутренних дел Казахстана Бауржан Муха-меджанов дает указание своему представителю в штаб-квартире Интерпола в Лионе. Теперь кроме официаль­ных представителей Казахстана в австрийской столице безвылазно сидит и Талгат Толеубаев, начальник азиат-ского отдела Интерпола. Этот толковый молодой чело­век, который служил у меня помощником в финансовой полиции, а потом мы с генералом Сергеем Кузьменко рекомендовали его в казахское отделение Интерпола. Оттуда его и забрали в головной офис международной полиции. Теперь он должен был убеждать австрийское правосудие, что казахский Интерпол действительно видит во мне преступника и что здесь нет никакого политического преследования.
В подкрепление Даулбаеву и Толеубаеву из Франк­фурта на своей машине „Ауди" с номером F94115 срочно выехал Генеральный консул - Анарбек Карашев (еще один тайный агент КГБ-КНБ), прихватив с собой солидный штат переводчиков. Доверять моим бывшим подчиненым дипломатам из Посольства в Вене катего­рически нельзя.
Вся эта команда ежедневно добивалась встреч с австрийской полицией и требовала выдать меня как можно скорее. Эффект вышел прямо противоположный. Австрийцы поставили кордон на Феликс-Мотль-Штрассе, где в 19-м районе располагается наше посольство, где последовательно останавливали и переписали всех выез­жавших из него оперативных секретных сотрудников КНБ, а затем через МИД потребовали от них покинуть территорию страны в течение 24 часов.
А всем высокопоставленным казахским переговорщи­кам, продолжавшим осаждать Вену, вежливо растолко­вывали, что дело рассматривает прокурор и судья, а давить на независимую судебную систему в Австрии -дело бесперспективное и, главное, подсудное. Нашим же все казалось, что дело только в высоте волны, которая идет из Астаны. Что стоит только поднажать еще сильнее, как австрийцы сдадутся, из канцелярии бундесканцлера Гузенбауэра все-таки последует долгожданный звонок в Минюст, а оттуда - прокурору и судье, и те сразу примут правильное решение ...
Талгат Толеубаев мне рассказал, что сначала МВД Казах­стана отправляло телефаксы в Вену, что мы мошенники, приехавшие в Австрию по поддельным документам. Но потом быстро опомнились, и спустя день запрос отоз-
Н,1ли.
Надо признать, что стратегия неослабного давления по тем западным фронтам частично сработала. Против меня применили весь Уголовный кодекс, от похищений /иодей до финансовых преступлений. Метода была про-< |,1я: вместо того, чтобы говорить о коррупции режима Назарбаева, мне пришлось оправдываться, что я не совершал тех преступлений, которые на меня навеши­вали оптом и в розницу.
К пятнице 1 июля 2007-го напряжение достигло апогея и должно было каким-то образом разрешиться.
В тот день от меня уже ничего не зависело. Чтобы не повторять привычного маршрута между домом и офисом, еду сначала в банк, а потом в парикмахерскую. На ныходе из нее меня ждет шоу, подобного которому не (шло в моей жизни.
На улице стоит группа в штатском - двое мужчин и с ними молодая женщина блондинка, с американской бейс­болкой на голове. Явно дожидаются нас. Один подходит поближе, демонстрирует удостоверение: МВД-нацио­нальное бюро Интерпола Австрии. Вы мистер Алиев?
Я.
Мы говорим по-русски.
Очень хорошо. Мы уполномочены вас арестовать по запросу казах-^ кого Интерпола.
Даю сигнал телохранителям, что все в порядке. Началь­ник охраны из спецподразделения „Кобра" МВД Австрии пытается извиняться - говорит, что им по рации поступило распоряжение не препятствовать работе Интерпола Листрии, которое также находиться в составе МВД. Да я и не призываю устроить здесь шальную перестрелку. Каж­дый делает свое дело. Я на собственном опыте знаю, что |.и<ое разделение властей и верховенство закона.
У вас есть оружие? - спрашивает полицейский.
Есть, в машине.
Есть разрешение на ношение?
- Есть, еще с 2002-го года, вместе с удостоверением Посла Казахстана в Австрии.
Второй из группы отправляется к моему автомобилю. Невольно замечаю, что все трое ведут себя так, будто насмотрелись американских фильмов - CSI про ФБР и представляют себя Крутыми Уокерами.
Полисмен залезает в машину и начинает ее обыскивать - он явно „слепой", не видит в упор дипломатические номера. Ведь машина все еще зарегистрирована на дей­ствующего дипломата, сотрудника посольства PK. При свете дня и при свидетелях он нарушает святая святых международного права - Венскую конвенцию - диплома­тический иммунитет! Но с этим будут разбираться позже мои адвокаты.
Тот факт, что я еще оставался на тот момент послом Казахстана в странах бывшей Югославии и постоянным представителем в Венском офисе ООН, никого не вол­нует.
Женщина в бейсболке застегивает на мне наручники, почему - то значительно туже, чем требуется. Сразу чув­ствую, что левая рука перетянута, быстро начинает неметь. Но что интересно, мне разрешают оставить все личные вещи моему помощнику и переговорить с адво­катами. Садимся вчетвером в маленький „Фольксваген". Главный из группы за рулем, его напарница - рядом на переднем сиденье. В дороге узнаю, что она украинского происхождения, работает в полиции Вены.
Замечаю, что кружим по городу, нарезаем не имеющие смысла круги. Спрашиваю, куда едем - в моем положе­нии это не праздный вопрос, если учесть самолеты, зафрахтованные КНБ и стоящие в терминале General aviation. Дама отвечает, что в аэропорт Швехат. И тут же смеется: это шутка. Должен признать, бывают случаи, когда шутки не кажутся мне смешными.
Прошу ослабить левый наручник и слышу отказ. Как будто я особо опасный преступник, которому нельзя освободить руки, пока не добрались до места. В дороге провели минут двадцать. Когда в участке, наконец, осла­били наручники, на левой руке осталась гематома, кото­рая заживала потом несколько недель. Не самое образ­цовое задержание в европейской стране.
В полицейском участке обстановка спартанская - топ­чан с одеялом, однако мне этот интерьер нравится больше, чем люксовый салон самолета. Но чувствую, что быстро поднимается артериальное давление. Приходит доктор, измеряет давление: верхнее - 170. Требует, чтобы срочно ехали в больницу, делать кардиограмму. Я поначалу отказываюсь, но вскоре теряю контуры окру­жающей действительности. Последнее, что я помню в участке - надо мной склоняется та дама из Интерпола. Интересно, ей то что надо?
Очнулся уже в больнице, под капельницами. Это отде­ление находится в ведении Минюста. Врачи говорят, что инфаркта нет, но давление не проходит (оно будет дер­жаться еще долго), как и боли в сердце.
Так прошла пятница. В этот день я должен был нахо­диться на свободе, поскольку мои адвокаты уже перего-иорили с судьей и внесли залог за меня. Один миллион евро наличными - хорошо, что я заранее снял деньги со с воего банковского счета.
Согласно процедуре, я должен был после полицей­ского участка приехать к судье, который дал бы разре­шение о выпуске под залог, а от него уже поехать домой. Но теперь меня не выпускают врачи. К высокому давле­нию добавилась сильная кожная аллергия, источник которой никак не могут определить. На сканировании обнаруживают у меня в желудке две металлических частицы непонятного происхождения. Теперь всем на ум приходит уже не Литвиненко, а украинской президент Виктор Ющенко, которого лечили от отравления в сосед-пси венской клинике „Рудольфинерхаус". А мне всё вспо­минается дама из Интерпола, наклонившаяся надо мной в участке - что-то в этом было подозрительное.
Тайну тех металлических частиц и источник аллергии врачи так и не разгадали.
В субботу ко мне приходят дежурный судья и мои адво­каты - доктор Рифат и профессор Брандштеттер. Судья объявляет, что выпускает меня - но поскольку мой немецкий еще недостаточен для свободного общения, по закону требуется официальный переводчик. А его как назло нет. И мой выход под залог откладывается теперь до воскресенья.
К выходным я уже становлюсь в больнице местной зна­менитостью. В отделении лежит по медицинским показа­ниям много молдован и украинцев, задержанных в основном за нарушения визового режима и мелкого хулиганства.
После ужина вместе смотрим по телевизору последние новости. В новостях подробно обсуждают историю моего задержания. Мои акции среди персонала и пациентов резко идут вверх...
Начинаю вспоминать свою первую профессию врача, ко мне обращаются пациенты за консультациями и советом.
В субботу мне приносят местную прессу, где тоже много пишут про мою персону и про австрийско-казах­ские отношения. Казахстан в Австрии знают, в том числе благодаря нашей нефти, которая поступает на перераба­тывающий завод OMV под Веной. Журналисты обсуж­дают, смогут ли энергоносители вмешаться в политику и не поддастся ли маленькая Австрия на нефтяной шантаж по формуле „Алиев в обмен на нефть плюс газ".
Но лучшую историю читаю в газете „Штандарт". Оказы­вается, пока я лежал под капельницами, президент Назарбаев не сидел сложа руки и уже успел позвонить бундесканцлеру Гузенбауэру с личной просьбой дать указание в суд и срочно организовать мою экстрадицию! В это с трудом верится, но факт звонка подтвердили в пресс-службе Правительства Австрии.
Дело было так: Гузенбауэр, который лишь незадолго до ного стал руководителем Австрии, уехал на уик-энд шдыхать в турецкую Анталью. Предвыборная кампания ()|.шл сложной, социал-демократы победили с неболь­шим перевесом, очень долго не получалось собрать коа­лицию для парламентского большинства. Так что нес колько дней на море Гузенбауэру были необходимы.
Никаких телефонов канцлер с собой не взял, чтобы шдохнуть по-настоящему. С ним была только линия экс-Iрепной связи, которую используют в случаях „emer-Ф'псу", то есть чрезвычайных происшествий, стихийных бедствий, требующих немедленного вмешательства руководителя правительства. Обычно эта линия молчит. И вдруг звонок - с канцлером хочет немедленно перего-норить президент Казахстана Назарбаев, дело неотлож­ной важности. Не знаю, что ожидал услышать Гузенбауэр, поднимая трубку, к каким международным происше-( гвиям готовился - но вряд ли ожидал, что речь пойдет про меня.
А это и была единственная цель звонка Крестного 1естя: он задействовал линию экстренной межправи-н'льственной связи, чтобы попросить канцлера Австрии иыдать ему мятежного Алиева. А взамен Гузенбауэр может рассчитывать на бесперебойные поставки казах-(ких энергоносителей и новые концессии для австрий­ской энергетической компании OMV и поддержку буду­щего транскаспийского газопровода „Nabukko Pipeline".
Дальше диалог между двумя лидерами вышел такой: канцлер говорил про разделение властей в его стране, про невозможность влиять на независимую судебную < истему. Да я все понимаю, возражал Назарбаев, у нас в Казахстане тоже есть разделение властей, но мы ведь оба понимаем, о чем идет речь...
По всей видимости, Назарбаев так и не поверил, что канцлер Австрии не может позвонить министру юстиции ими председателю Верховного суда, чтобы они спустили иииз приказ земельному судье города Вены. И даже точно не поверил, поскольку еще дважды повторял свою настырную попытку уговорить Гузенбауэра.
Второй телефонный разговор, снова по инициативе президента Казахстана, состоялся 9 августа 2007 года. Сценарий был тот же. Крестный Тесть, очевидно, посчи­тал, что в первый раз Гузенбауэр был просто недоста­точно опытен, еще не вошел во вкус власти, не узнал ее настоящих прелестей. А теперь, спустя пару месяцев, с ним уже можно будет поговорить если не на равных (все-таки разница в опыте - восемнадцать лет во главе страны против трех месяцев), то хотя бы на „одном языке".
Но Гузенбауэр снова не понял просьб своего казахского коллеги. В очередной раз постарался терпеливо объяс­нить принцип разделения ветвей власти, где судья может засудить канцлера, но канцлер не может снять с работы судью, как в Казахстане.
Затем через неделю Назарбаев заставил своего пре­мьер-министра Карима Масимова также позвонить австрийскому канцлеру, чтобы прикрыть свою оплош­ность. Ответ был прежним.
И снова Крестный Тесть не поверил в эти „сказки вен­ского леса". Свою третью попытку убедить австрийского лидера пойти на противозаконные действия Назарбаев предпринял в 26 сентября 2007-го, на этот раз очно. Дело было на Генеральной ассамблее ООН в Нью-Йорке, которую наш президент посетил, наконец-то, после семилетнего перерыва.
Все предыдущие годы он прикидывался то больным, то занятым. На самом деле Назарбаев опасался, что его доста­вят на допрос к следователю нью-йоркской прокуратуры по коррупционному расследованию, известному под именем „Казахгейт". Однако американские лоббисты из „Глобал Опшонс мэнеджмент" и юристы убедили президента, что в этом году ему опасаться пока нечего (слушания по делу начинаются позже), и он решился посетить штаб-квартиру ООН. Это было еще и своеобразное „роуд-шоу" по продви­жению только что избранного им самим однопартийного парламента. Запад выборы раскритиковал, и Назарбаев поехал успокаивать американцев и европейцев.
МИД Казахстана запросил 10-минутную встречу на ш.кшем уровне с австрийским канцлером. По протоколу шказать в такой встрече нельзя. А проходила она, со
< лов ее непосредственного участника, так. Инициативу сразу взял Назарбаев. Как вы можете дога­даться, сразу за рукопожатием он предложил Гузен­бауэру снова подумать о скорейшей выдаче Алиева и о lex благах, которые может извлечь Австрия из дружбы с Ка }ахстаном. На этот раз канцлер уже не выдержал. Оце­пив, что рассказ о разделении властей не срабатывает, он открыто попросил казахского президента больше никогда не поднимать эту тему. Потому что даже само обсуждение ее противозаконно.
И если пресса узнает, что руководители стран обсуж­дают дела судебных органов, их немедленно обвинят в коррупции, в превышении служебных полномочий. А для анстрийского канцлера (в отличие от казахского прези­дента) такие обвинения могут быть фатальны: от них и до о1ставки недалеко.
На этот раз Назарбаев почувствовал, что Гузенбауэр не шутит, и решил немного отступить. Перевел разговор на перспективы казахско-австрийских отношений, как наши нефть и газ могут идти на Европу и какие товары мы можем покупать взамен. Правда, снова получалось ироде намека, отдайте мне Алиева, и будет вам хорошо. Канцлер едва дождался окончания переговоров и уда­лился, с трудом скрывая раздражение.
Государственный казахский телеканал „Хабар" посвя-I ил встрече на высшем уровне в стенах ООН маленький
< южет в новостях, хотя обычно не упускает возможности расписать все подробности международных турне пре-шдента. Австрийские средста массовой информации не иметили ее совсем.
Но Альфред Гузенбауэр был не единственным предста-нителем австрийской пирамиды власти, кто подвергся

психологической атаке со стороны Назарбаевского пра­вительства. Кампания была выстроена таким образом, что каждый член правительства должен теребить своего европейского коллегу, требуя от того посодействовать экстрадиции „блудного сына".
Можно представить удивление министра экономики Австрии, когда он получал письма от министра эконо­мики Казахстана, из которых узнавал, что содействие скорейшей выдаче посла Рахата Алиева откроет дорогу австрийским товарам на казахские рынки-базары.
Писать письма и делать звонки были обязаны все - от премьера до министра сельского хозяйства. Особенно активны были, конечно, руководители силовых ведомств: от них ожидали скорейшего решения затянувшейся про­блемы, и они наседали на своих австрийских коллег с особым упорством.
Для моих юристов такой расклад был максимально удачен.
Не будь всего этого напора, им стоило бы куда больших усилий доказать, что дело их подзащитного - политиче­ское, что нужен он не казахским судьям (как обвиняемый по уголовному делу), а казахскому правительству как диссидент, разошедшийся в политических взглядах с режимом.
Если бы Назарбаев подписал европейскую конвенцию по правам человека и Казахстан вошел в Совет Европы. Если бы за запросом казахского Интерпола последовало молчание. Если бы в нашей прессе не развернулась тра­вля-истерия относительно моей персоны. Если бы в вен­ском аэропорту Швехат не дежурили чартерные само­леты с разведчиками на борту - тогда венский судья мог бы решить, что ко мне действительно есть претензии у нашей „независимой" судебной системы, и что мне в род­ной стране не грозит ничего, кроме справедливого судебного решения.
Мои адвокаты, профессор Брандштеттер и доктор Рифат, поначалу поверить не могли, что помощь сама приходит в их руки со стороны назарбаевского обвине­ния. Но потом привыкли и стали кропотливо собирать и относить судье все новые доказательства политической подоплеки моего дела. Причем письма министра сель-с кого хозяйства служили столь же весомым подтвержде­нием, как и звонки Назарбаева. Австрия увидела, что на меня развернута настоящая царская охота.
Однако даже это могло не сработать, если бы Каза­хстану удалось доказать независимость и справедливость с воей судебной системы. Но чего нет, того нет. Когда вен-(кий судья узнал, что все его казахские коллеги - вплоть до районного судьи - назначаются напрямую президен­том Назарбаевым, он тоже не сразу поверил. И даже спе­циально отправил высокопоставленного сотрудника МВД Австрии в Астану, который, как говорят, подтвердил дей­ствие там еще советских тоталитарных законов, нарушаю­щих европейскую конвенцию по правам человека.
Все это накладывалось на полное отсутствие доказа­тельной базы. Все документы, предъявленные казахской стороной, были быстро состряпаны по методу сталин­ского прокурора товарища Вышинского. Это были исключительно „признательные" показания людей, нахо­дящихся за решеткой. Ни одной улики, ни одного веще­ственного доказательства. Один лишь всем известный сталинский закон - „Царицей доказательств является признание".
Ровно через месяц, 11 июля 2007 года судья Земель­ного суда Вены госпожа магистр Кристина Зальцхорн закрыла первое уголовное дело за номером № 221 Ur 95/076 в отношении меня „по отмыванию теневых денег". Разблокированы мои счета в банках. Это еще одно подтверждение того, что мой бизнес легален, ведь первые счета своих компаний я открыл еще в 2002 году.
7 августа 2007 года состоялось Решение другого судьи Земельного суда о невозможности моей выдачи Казахстану, которое было подписано прокурором и классифицировано как окончательное и не подлежащее обжалованию со стороны обвинения. В Астане в этот день был траур. Президенту боялись даже доложить новость.
Я же в тот же день улетел в Лондон, к родной сестре Гульшат и ее мужу Иссаму, которые также вынуждены были скрываться от репрессий со стороны Назарбаева.
И все-таки у них был маленький шанс меня получить.
В суете первых дней охоты казахские власти допустили главную ошибку, которая позволила мне избежать при­нудительной погрузки на борт зафрахтованного само­лета. Назарбаев лишил меня дипломатического иммуни­тета. Разумеется, мудрецам в Астане казалось, что первым делом меня нужно лишить именно неприкосно­венности. Им было еще сложно поверить, что звонки Гузенбауэру могут не сработать.
А все могло быть проще. Дипломатический посланник является своего рода государственной собственностью родного государства: то есть меня могли официально вызвать якобы для консультаций или просто силами КНБ принудительно увезти из моей частной виллы в Хитцинге напрямую в аэропорт. И австрийские полицейские не смогли бы мне помочь. Неприкосновенность означает, что до посла другой страны полиция не может дотро­нуться - ни с целью ареста, ни с целью его защиты. Страна пребывания вмешаться в „дипломатические" дела другого государства просто не может.
К счастью, такой сценарий силовикам в Астане тоже в голову не пришел. А чему удивляться, умных профессио­налов-то вокруг нашего „Великого Кормчего" практиче­ски не осталось.
Однако лишить меня иммунитета показалось мало -Крестный Тесть, чтобы освободить себе руки, стал мето­дично разрушать мою семью.
10 июня 2007 года я получил факсимильную копию решения суда о заочном разводе. В тот день я встречался дома с адвокатами - мы сидели на веранде, обсуждали ситуацию со мной и моими товарищами, стратегию защиты. Вдруг заходит мой охранник и сообщает - кон­сул нашего посольства привез пакет к воротам.
Из этого листка узнаю, что я уже четыре дня как в раз­воде, причем по собственному согласию. Оказывается, еще 4 июня я „собственноручно" подписался, что инфор­мирован о предстоящем заседании суда. А б июня, в мое отсутствие, состоялось заседание Медеуского районного суда города Алма-Ата, причем судье были предъявлены бумаги с моей подписью, заверенные консулом PK, что я не возражаю против расторжения брака.
На этом основании судья Б.Нурашева удовлетворила прошение моей супруги Дариги Назарбаевой о разводе. Вот так просто закончилась история семьи, которую я строил с 7 октября 1983 года.
Я был в шоке, гораздо большем, чем от запроса казах­ского Интерпола.
Очевидно, Назарбаев рассчитывал сломить мой дух, демонстративно показав, что оказавшись в его немилости, я не могу рассчитывать на поддержку даже самых близких мне людей. А кто может быть ближе, чем жена, с которой столько пройдено и пережито за эти четверть века.
Но он добился прямо противоположного результата. Именно тогда я понял, что я был прав, когда выступил с критикой поправок к Конституции и что буду бороться -и за свое имя, за право моей страны жить свободной
жизнью, , и за гражданские свободы и права моих соо­течественников.
Потому что большего беззакония, чем показательный развод по факсу, уже не придумать. И если в стране настали такие времена, что права человека не значат ничего перед машиной автократического правителя, которому не жалко даже собственную дочь и собствен­ных внуков, - этому должен быть положен конец.
Разумеется, все было подделано. Я не подписывал никаких уведомлений - хотя бы потому, что не мог этого < делать. Все первые дни июня я провел в больнице Рудо-/н.финерхаус после оперативного баллонного расшире­ния резко суженных сердечных артерий, борясь с повы­шенным давлением и общим стрессом. Никаких бумаг мне в больницу не привозили. Я не давал согласия на развод, поскольку находился в своем уме.
Сам суд был проведен со всеми мыслимыми процес­суальными нарушениями. По закону судья должна сделать все возможное, чтобы не допустить распада семьи. Мы же с Даригой прожили вместе более двух десятилетий и вырастили троих детей, из которых двое еще несовер­шеннолетние.
Даже если бы я давал согласие на развод, одно обсуж­дение распределения попечительских прав над детьми должно было занять несколько месяцев. Меньше всего меня интересовало имущество, которое мы нажили за эти годы, но по закону оно тоже должно быть описано и рас­пределено в рамках бракоразводного процесса.
Мы с Даригой были разведены за один день, причем на процессе не присутствовал даже мой адвокат. Кстати, мои интересы на территории родной страны с мая 2007-го года не взялся защищать ни один казахский юрист, мало того, моего адвоката Любовь Балмагамбетову, которая вела обычно мои гражданские дела, сотрудники КНБ арестовали и держали под домашним арестом с августа месяца 2008 года: Большего произвола со сто­роны Назарбаева я не видел. Все знают, что дело кон­чится отзывом лицензии и закрытием их юридической практики. А моему американскому адвокату из Нью-Йорка просто не дали визу в посольстве.
Текст решения о разводе уместился на одной странице.
На следующий день, 11 июня, я позвонил Дариге: „Что за бумагу я получил?" Она сказала, что „отец сильно давил, угрожал отобрать все наше имущество и активы". Разумеется, наш разговор подслушивался, Крестный Тесть получил его полную распечатку. После этого он запретил дочери отвечать на мои звонки, фактически изолировал моих детей от меня, переписал моего 16-летнего сына Айсултана на свою фамилию. А дочери
Венере сообщили, что я уехал в длительную команди­ровку за рубеж. С тех пор я не могу видеть своих детей.
В начале июня 2007 года у меня состоялся телефонный разговор с председателем Комитета национальной безо­пасности генералом Шабдарбаевым. Мой собеседник сказал мне буквально следующее: „если ты не заткнешься, мы всех твоих родственников закатаем машиной-катком в асфальт". Очень скоро боевики моего бывшего тестя от угроз перешли к делу. Все мои родственники, даже самые дальние, были уволены с государственной службы, особенно это проявилось в Южном Казахстане и в Алма-Ате. На двоюродного брата, бывшего мэра Шымкента Умырзака Алиева завели уголовное дело - через 3 года после того, как он оставил госслужбу, ему дали три года условно за какие-то „злоупотребления". Но тяжелее всего пришлось моим престарелым родителям. Мой отец, зна­менитый хирург - профессор Мухтар Алиев, на 75 году жизни превратился тоже в уголовника: ему инкриминиро­вали незаконное хранение охотничьего ружья и патронов к нему. Правда, оружие было подарено ему самим прези­дентом до того, как мы рассорились. В доме родителей проводились бесконечные обыски. У моей мамы сотруд­ники спецслужб изьяли паспорт, и полицейские пытались силой взять анализ крови - кровь нужна была для того, чтобы сфабриковать очередные улики против меня. Так члены моей семьи в одночасье стали „преступниками". I ще больше досталось моим арабским родственникам по линии моей сестры. Ее мужа Иссама выгнали из страны, арестовали имущество его частных фирм и обьявили исламским экстремистом вместе с его братом Девинчи Хорани, гражданином США, который тоже потерял свои инвестиции в нефтебизнесе и вынужден был уехать из К.пахстана. Единственная провинность-их родственные с иизи со мной, оппонентом Назарбаева.

Цитата.
Дарига Назарбаева:

Мой муж Рахат Мухтарович Алиев из очень почтенной семьи. Его отец академик, доктор медицины-профессор Мухтар Алиев, самый знаменитый хирург в стране и известен далеко за ее пределами. Человек, спасший жизнь десяткам тысяч людей. Государство отметило его вклад в развитие здравоохранения самой высшей награ­дой - орденом „Халык кахарманы" (Герой Казахстана).
Рахат блестяще проявил себя на самых ответственных государственных постах. Вот уже 2 года он посол Казах­стана в Австрии и в ОБСЕ. Почему пугают генералом Алие­вым? Думаю, бояться его должны около десятка очень состоятельных людей, у которых совесть нечиста, которые не дружат с законом. Рахат - человек бескомпромиссный, жесткий, прямой. Будучи по профессии врачом- хирургом, он пытался применить хирургическую практику и на ниве наведения порядка в стране. Есть злокачественная опу­холь, значит, ее надо вырезать. Его позиция: положено законом, исполняй. С Алиевым связано много событий, к которым можно применить слово „впервые". Возглавляя налоговую полицию, он впервые заставил иностранных бизнесменов уважать наши законы, сняв с них „иммунитет неприкосновенности". В глазах миллионов Казахстанцев они перестали быть „высшей кастой", снизошедшей с небес, и начали исправно платить налоги. Задержал машину таджикского посла, сплошь набитую наркотиками. Снял иммунитет неприкосновенности с многих отечест­венных компаний, переступить порог которых даже и в голову не могло прийти налоговикам. Мощная „крыша" в столице служила самым надежным мандатом. С его при­ходом значительно увеличились поступления в бюджет страны. И это были очень непростые годы в жизни нашей страны - 1996-1999 годы. Рахат поднял статус и престиж налоговиков, таможенников, кое-кому это пришлось не по вкусу. Эти же люди переполошились, когда он пришел

56

работать в КНБ. Здесь он получил доступ к информации обо всем, что происходит в стране, чьи интересы на чем завязаны, о коррупционных сделках „уважаемых аксака­лов" от политики. Последние лишились возможности „фильтровать" информацию, поступающую к Президенту. Ведь не зря же Рахата в народе назвали „комиссар Кат-тани". Он доказал, что и один человек в поле воин!

И еще цитата. Газета „Коммерсант":
наиболее резонансной стала запись разговора, кото-
рый приписывается господам Ни и Мельцеру. В беседе,
датированной 11 июня 2007 года, люди с голосами Вла-
димира Ни и Игоря Мельцера обсуждают план кампании
по дискредитации экс-посла Казахстана в Австрии, быв-
шего зятя президента Рахата Алиева...
На этой пленке ... человек с голосом Владимира Ни, ссылаясь на распоряжение „хозяина", требует от собе­седника, говорящего голосом Игоря Мельцера, увели­чить количество публикаций о злодеяниях господина Алиева: „Надо чтобы у подлеца земля под ногами горела! Давай, как договаривались, про пытки и истязания пуб­ликуй! Надо Рахата заставить показать свою подлую сущ­ность". В ответ на то, что для таких публикаций нужно побольше фактов, голос, якобы принадлежащий госпо­дину Ни, отвечает: „Это не твои дела, там завтра Бауржан (глава МВД Бауржан Мухамеджанов.— Ъ) повторно все обыщет, официально все там найдет: доказательства, отрезанные пальцы, лекарства, иголки...
... один из фигурантов скандала, Игорь Мельцер, в беседе с корреспондентом „Ъ" назвал опубликованные в сети аудиофайлы „собачьей чушью": „Указаний я вроде не получал, да и такого разговора вроде не было. Я не помню, чтобы такой разговор был. И перестаньте меня записывать!"

(из статьи „Нурсултан Назарбаев попался в сеть", 25 октября 2007 года)
61
60

Необходимые пояснения.
Владимир Ни - миллиардер, номинально один из вла­дельцев металлургического концерна „Казахмыс", изда­тель газеты „Время". Игорь Мельцер - редактор газеты „Время". „Хозяин" - президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.
Решение
Земельного суда по уголовным делам города Вены N 282 Ur 70/07Z (Заверенный перевод)

Экстрадицию граждан Казахстана Рахата Мухтаровича АЛИЕВА, 10.12.1962 года рождения, номер 36/267-07, Вадима Михайловича КОШЛЯКА, 24.12.1972 года рож­дения, номер 36/272-07 и Виктора Анатольевича САПО-ЖНИКОВА, 7.5.1977 года рождения, номер 36/271-07, истребованную нотой Главной прокуратуры Республики Казахстан от 25.5.2007, с целью преследования в уго­ловном порядке из-за уголовно наказуемых деяний, изложенных в решении руководителя оперативно-след­ственной группы Департамента внутренних дел города Алма-Ата от 21.05.2007 о привлечении к ответственно­сти в качестве подсудимого признать недопустимой.

Обоснование:
... Возбуждение уголовного дела было следствием кри­тики со стороны Р. АЛИЕВА политики Президента Респуб­лики Казахстан, который до недавнего принудительного бракоразводного процесса являлся его тестем. Р.АЛИЕВ пытался открыть страну для западной совокупности мыс­лей и провести реформы в соответствии с западными основными ценностями, в то время, когда Президент страны руководит железной почти сталинской рукой и весьма ориентируется на Россию и ее интересы. Намере­ние Президента оставить за собой эту должность пожиз­ненно окончательно привело к разрыву, а критика Пре­шдента со стороны Р.Алиева превратила его в государ-( гвенного врага № 1.
Р. АЛИЕВ уже ощутил на себе процедуру казахских вла-< Iей, идущую в разрез с Европейской Конвенцией о ищите прав человека и основных свобод. 10.6.2007 года он получил от казахского посольства по факсу документ, (ледуя которому он 4.6.2007 принял к сведению растор­жение брака со своей супругой. Этот документ содержит ыкже его поддельную подпись, которой он подтверж­дает, что он надлежащим образом был поставлен в известность о назначеном сроке процесса, но не явился. I ак как 4.6.2007 Р. АЛИЕВ находился на лечении в боль­нице, он не был в состоянии подписать направленный ему в этот день формуляр. Расторжение брака в прину­дительном порядке является также подтверждением нарушения ст. 8 Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

В 2006 году Р. АЛИЕВ якобы потерял долевое участие в компании в Казахстане на основании Решения учредите­лей от 5.5.2006, в котором согласно официальному прото­колу Общего собрания учредителей принимал участие Длнияр ЕСТЕН. Данияр ЕСТЕН, чья подпись под протоко­лом была даже нотариально заверена, скончался 12.5.2005 юда в Вене. Осуществленное принудительное и безвоз­мездное лишение прав собственности является доказа-п'льством грубого нарушения ст. 5 Уголовного кодекса.
Режим, который использует криминальные методы, мюбы избавиться от ставших нежелательными политиче-( ких критиков, само собой разумеется, не может гаран-шровать проведение судебного производства с соблю­дением процессуальных норм в соответствии со ст. 6 I нропейской Конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод. Исходя из этого имееются все принудитель­ные препятствия экстрадиции в соответствии с § 19 *,н<она об экстрадиции и оказании правовой помощи.
В соответствии с докладом американского Государ­ственного департамента о существующих практиках по правам человека за 2006 год, государственная власть в Республике Казахстан концентрируется на основании Конституции в руках Президента. Он также контролирует региональные или местные органы власти, оказывает влияние на законодательную систему и правосудие. Исходя из этого независимое правосудие в Казахстане отсутствует. В еще большей мере ограничивается незави­симость судов со стороны исполнительной власти. Имеют место также политически мотивированные преследова­ния. В казахских тюрьмах кроме этого заключенных под­вергают пыткам и побоям, чтобы добиться от них необ­ходимых признаний. В течение года 268 заключенных умерли, 26 из которых покончили жизнь самоубийством.

В сообщениях организаций Наблюдение за правами человека (Human Rights Watch), всемирного отчета за 2007 год и организации „Международная амнистия", отделения по Центральной Азии, кратких изложений по правам чело­века с января 2006 года по март 2007 года, также указано, что в Казахстане ведутся политически мотивированные производства против активистов или приверженцев оппо­зиции, и подсудимых приговаривают к длительным нака­заниям в виде лишения свободы. Заманбек НУРКАДИЛОВ, бывший союзник президента, который обвинил прави­тельство в коррупции и ушел в оппозицию, был убит.
Уголовное преследование по политическим мотивам, как указывается в выше упомянутых отчетах, есте­ственно, несовместимо с Конвенцией по защите прав человека и основных свобод, в особенности того, что в отношении возбужденного уголовного дела решение принимается не беспристрастным и независимым судом в соответствии с Конвенцией. Также то обстоятельство, что в казахских тюрьмах заключенных подвергают пыткам и побоям, а также тот факт, что в течение одного года 268 человек умерли в тюрьмах Республики Казахстан, являются веским нарушением ст. 3 Европейской Конвен­ции по защите прав человека и основных свобод.
На основании предъявленных суду документов имеется не только абстрактная опасность, что судопроизводство против Рахата Мухтаровича АЛИЕВА, Вадима Михайло­вича КОШЛЯКА и Виктора Анатольевича САПОЖНИКОВА в случае их экстрадиции в Республику Казахстан не будет отвечать принципам ст. 3 и 6 Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод, а именно в случае с настоящим делопроизводством существует кон­кретное опасение, что данный процесс ведения след­ствия и делопроизводства приведет к нарушениям Евро­пейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод, так как уже в ходе находящегося на рассмотре­нии в Австрии производства по экстрадиции были зафиксированы факты грубого нарушения принципов правового государства и соблюдения процессуальных норм производства.
С учетом предъявленных документов в отношении расторжения брака Р. АЛИЕВА с его супругой, следует исходить из того, что оно состоялось без его участия, и для того, чтобы подтвердить видимость законной силы расторжения брака была подделана его подпись под казахским документом. В связи с тем, что даже для про­ведения бракоразводного процесса были использованы такие средства, как подделка документов, против воз­бужденного в Казахстане уголовного дела имеются еще большие опасения, что уголовное преследование будет осуществляться с использованием нелегальных методов.
Эти опасения подтверждаются, в частности показа­ниями Р. АЛИЕВА от 2.8.2007 дают повод к опасениям, что со стороны казахских властей будут также предпри­няты попытки, доставить указанное лицо нелегально - не дожидаясь принятия решения по процессу об экстради­ции - в Казахстан. Подобные действия также являются грубым нарушением принципов судопроизводства с соб­людением процессуальных норм в соответствии с Евро-

пейской Конвенцией по защите прав человека и основ­ных свобод.

На основании вышеуказанных соображений соответ­ственно возникает опасение, что ни само уголовное делопроизводство против Р. АЛИЕВА, В. КОШЛЯКА и Вик­тора САПОЖНИКОВА в Казахстане не будет отвечать при­нципам ст. 3 и 6 Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод, ни какое-либо ожидаемое возможное наказание будет исполнено в соответствии с требованиями ст. 3 Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод. Помимо этого с учетом западной ориентации Р. АЛИЕВА имеются основания к опасению, что его уголовное преследование, а также преследования его сотрудников Вадима КОШЛЯКА и Вик­тора САПОЖНИКОВА будет осуществляться на основании их политических убеждений, которые, очевидно, не соо­тветствуют тем, которых придерживается Президент Рес­публики Казахстан.
На основании положения ст. 19 Закона об экстрадиции и оказании правовой помощи, которое указывает на Кон­венцию по защите прав человека и основных свобод, содержащихся в Конституции Австрии, экстрадицию Рахата Мухтаровича АЛИЕВА, Вадима Михайловича КОШ­ЛЯКА и Виктора Анатольевича САПОЖНИКОВА в Респуб­лику Казахстан признать таким образом недопустимой.

Судья Магистр Фредерик Артнер Земельный суд по уголовному делопроизводству Вены 1082 Вена, Ландесгерихтсштрассе 11 Отд. 282, 7.8.2007

СЕКРЕТНО.Текст аудиофайла переговоров по мобиль­ному телефону, перехваченного СИС КНБ Казахстана 14.03.2007 в 23:50 часов, время Астаны.
Это отрывок из записи телефонного переговора шефа казахского КГБ Амана Шабдарбаева и руководителя администрации президента Адильбека Джаксыбекова, который ясно доказывает, что дело о пропаже сотрудни­ков моего банка было полностью инспирировано каза­хскими спецслужбами.
Из реплики Шабдарбаева ясно, что он знает, где нахо­дится сбежавший с деньгами банка Тимралиев, и что нужно подумать ... О чем? Очевидно, что с Тимралиевым дальше делать. Джаксыбеков обещал подумать и посоветоваться с Президентом.
Эти записи (аудиофайлы) передал мне директор специ­альной информационной службы КНБ (радиотехническая разведка) Жомарт Мажренов. Благодаря принципиально­сти и профессионализму этого генерала было раскрыто не одно преступление, но это в последующих главах.

Д: - Адике - Джаксыбеков Адильбек - руководитель
администрации президента Ш: - Алеке - Шабдарбаев Амангельды - Председатель КНБ Д: Алло, Алеке, добрый вечер. Чего ты хотел? Ш: Посмотрел?
Д: Да, да. Там смотри этот, кстати, Тимралиев этот. Но я буду думать, только не знаю, как это сделать. Вообще в целом все равно же столько людей об этом говорят.
Ш: А вот вчера мы перехватили один сайт. Его сейчас
закрыли, наверное. Так там ужасно пишут. Д: Ладно, давай завтра переговорим.

Если б я был Нурсултан, я б имел трех
жен (Семейные ценности моего бывшего тестя)

Когда московские политологи в очередной раз с умным видом принимались размышлять на тему, как в Казахстане всем заправляет президентская семья, знаю­щие люди из ближайшего окружения неизменно спраши­вали „какая именно?". Если быть более точным, вопрос должен звучать: „какая из трех".

Новый Премьер-Министр Казахской ССР Нурсултан Назарбаев с супругой Сарой, дочерью Алией и друзьями. Алматинские горы, 1984 г.
Первую семью президента знают все, оттого она и являлась вечным объектом мифотворчества политологов. Некоторое время и я был членом этой ячейки общества и поэтому хорошо знаю, как все обстояло на самом деле.
Наше влияние на „Верховного жреца" и, через него, на всю государственную политику было, мягко говоря, пре­увеличено даже в лучшие годы. Да, мы собирались по воскресеньям за общим столом. Но это не были те застолья, которые может себе представить нормальная семья, где царит тепло домашнего очага, где всех окру­жает родительская забота и семейная любовь.
Эти собрания имели другую цель: глава семьи зорко наблюдал со своего хозяйского трона, не вырос ли кто из детей настолько, чтобы представлять угрозу его безгра­ничной власти? Все ли на самом деле его уважают и боятся так, как должно? Не появилось ли у кого на уме якобинских идей? Как вы понимаете, уюта и семейного тепла на таких воскресных посиделках было мало.
Каждый прекрасно понимал, ради чего он здесь нахо­дится. Можно было поймать хорошую минутку и под доброе настроение Тестя решить свои личные вопросы или предло­жить выгодный бизнес. Чтобы не вызвать подозрений, нельзя было быть слишком активным или слишком задумчи­вым. Нельзя было просить слишком много, но совсем не просить - еще хуже: решит, что родственник стал слишком самостоятельным. Мы старательно исполняли каждый свои роли, смеялись шуткам, демонстрировали аппетит и с облегчением расходились по соседним домам, ведь все мы жили на одной большой охраняемой территории.
Надо сказать, что исключительно благодаря доброте и вниманию Сары Алпысовны-первой супруге президента - удавалось как-то скрасить почти все общие семейные посиделки.
Формально мы действительно были самыми близкими президенту людьми, и это ставило нас в опасное положе­ние. Потому что лидер нашей нации имеет одну фобию: больше всего он боится дворцовых переворотов. Народ­ный гнев и действия оппозиции его уже давно не пугают. По его мнению все, кто находятся за пределами его дворца - не более чем овцы, которых охраняют бдитель­ные пастухи из КНБ, полиции и прокуратуры. Кто хочет, пусть себе негодует, только не забывает при этом про участь бывших политических оппонентов президента Заманбека Нуркадилова и Алтынбека Сарсенбаева.
Но как бороться с внутренним врагом, если тот вдруг заведется в дворцовых стенах? Не пригрелась ли змея на груди, и не повторит ли кто трюк, который сам прези­дент проделал со своим благодетелем - казахским Ком­мунистическим лидером Кунаевым?
Единственное спасение от такой напасти - маниакаль­ная бдительность. Вот глава семьи и бдил за нами. Слу­шал наши переговоры, читал переписку, следил за пере­мещениями. Если бы он потратил это время и эти усилия на управление страной, возможно, дела в нашем госу­дарстве шли бы получше, и гражданам жилось бы сытнее. Но такое происходит с любым единоличным правителем: страх потерять свой трон начинает превалировать над здравым смыслом.
В первые годы своего правления такой владыка еще помнит о своих руководящих обязанностях, еще радеет о благе граждан, еще старается удержать народную попу­лярность. В начале 90-х таким был и Нурсултан Назарбаев - тогда он еще не оторвался от реалий этого мира, умел говорить со своими согражданами на понятном им языке, а не отчитывал их за не выключенный в ванной свет и не рассказывал с экрана про многовекторную внешную и многонациональную внутреннюю политку.
Но любой верховный властитель Олимпа с годами начинает страдать от кислородного голодания. В том и есть мудрость ограничения сроков правления, суще­ствующего в любом демократическом государстве, а также гарантия того, что демократии и свободе не при­дет быстрый конец.
Казалось бы, правитель с десятилетним опытом лучше, чем новичок, который еще ничего не знает о законах власти. В реальной жизни все наоборот - претендент тем и хорош, что он еще не врос в кресло. Потому что на такой высоте стаж засчитывается не в плюс, как на любой профессиональной работе, а в минус. Человек начинает верить в собственную богом избранность, пускает корни коррупции, привыкает летать на президентском борту №1 и есть черную белужью икру мисками за счет нало­гоплательщиков. Ни одно даже районное решение не проходит без согласования с „ноль первым". И коэффи­циент коррупции в стране возрастает по мере того, как бегут годы царствования одного человека.
Американцы почему-то не пишут коллективных писем с требованием изменить конституцию и позволить Джорджу Бушу избираться на третий срок - он ведь такой хороший президент. И французы не уговаривали Жака Ширака не бросать их на произвол судьбы. Даже сильный Владимир Путин не посягнул на Конституцию, как ни уговаривал его Назарбаев, в эфире российского телеви­дения, чтобы „замазать" своего коллегу пожизненным президентством.
Смена власти неизбежно наступает, каким бы незаме­нимым ни казался в этот исторический момент очеред­ной Цезарь. И для общества очень важно, чтобы эта смена происходила регулярно, чтобы была конкурентность, чтобы к управлению приходили новые люди с новыми идеями.
Если же государственная система допускает возмож­ность нелимитированого властвования одного человека и одной элитной группировки, все усилия правящей вер­хушки в итоге будут направлены исключительно на удер­жание власти и на выжимание из этой власти всех благ и денег. Какой же идиот добровольно выпустит из рук главный приз, если за него можно еще подержаться! До управления страной, до приумножения национального богатства, до благополучия граждан руки уже просто не доходят. Некогда! Тут за всеми приглядывать надо, глаз да глаз нужен.
Работая в „Конторе" (КНБ), в наших беседах тесть мне говорил, что главная опасность для него - это самое ближнее окружение, а на квазиоппозицию и ее лидеров ему наплевать.
Правда, справедливости ради нужно признать, что единоличные правители делятся на две категории. Одни видят свое царствование в исторической перспективе, им нужно не только удержать власть, но и передать ее после себя в надежные руки. У них хватает амбиций мыслить не только пределами своего жизненного срока, они видят историю страны в перспективе. Классический пример такого деятеля - Гейдар Алиев. Ему удалось почти невоз­можное: он не просто вернулся к власти после несколь­ких лет опалы, он передал ее фактически по наследству своему сыну. Он смог убедить основные политические элиты Азербайджана, что для них выгоднее сохранить преемственность власти и оставить фундамент Большого Гейдара, чем пытаться отвоевать себе кусок пирога побольше - рискуя при этом все потерять.
Другую философию государственного правления обоз­начила в восемнадцатом веке фаворитка Людовика XV маркиза де Помпадур своей знаменитой фразой: „После нас хоть потоп". Такой подход полностью устраивает нашего президента, и задумываться о наследниках, а тем более о передаче власти, он даже не собирается. Каж­дый, кто имел сомнительное счастье побывать в ближнем президентском круге, слышал его коронную фразу „Из этого кабинета меня вынесут только вперед ногами". А потом хоть потоп, раскол, война кланов - это его уже волновать не будет.
Зато его очень волнует поведение детей. Если они заняты личным обогащением и использованием фамилии для продвижения коммерческих проектов - значит, все в порядке. Если же говорят о медицине (которая разва­лена), о государственном телевидении (которое дове­дено до ручки), о нефтяных деньгах (которые уплывают мимо бюджета), то сразу загорается красная лампочка. Никак политикой занялись, на его место посягнуть хотят?
Мы с Даригой были недостаточно осторожны. Вместо того, чтобы выпрашивать у президента нефтяные место­рождения и землю под строительство в Алма-Ате, мы пытались рассказывать о делах в его королевстве. Вместо того, чтобы использовать дыры в налоговом законода-1ельстве в своих интересах, я писал тестю докладные (аписки о том, как их можно залатать.
Мы вообще старались ни о чем не просить. И ничего даром не получали.
Частную компанию „Сахарный Центр" я с партнерами строил на обломках развалившейся советской сахарной индустрии. Это было начало 90-х, самое дно экономиче­ского кризиса. За наличные деньги мы покупали лежа­щие заводы, восстанавливали утерянные технологии, закупали тростниковый сахар-сырец в Латинской Аме­рике, потому что сахарную свеклу у нас выращивать разучились (да толком и не умели никогда). Все это дела­лось на банковские кредитные средства, на свой страх и риск. Потом нужно было выстраивать торговую сеть. В итоге подняли два региона - Джамбульский и Алматин-ский. Обеспечили работой людей, которые уже ни на что не рассчитывали в своей провинции, накормили тысячи семей. Платили налоги и насыщали казну.
Прибыли вкладывали в новые проекты - в 1995 году купили умиравший без клиентов маленький банк в Аты-рау, перевезли его в Алма-Ату. Это вам не „АТФ-Банк", созданный на отмытые теневые деньги „Казахинторга", „Казвнешмаша" и деньги, полученные от экспорта дру­гих государственных компаний, которые продавали за рубеж сырье до 1995 года. Только выручка и прибыль пошли не в бюджет, а в созданный частный „АТФ", кото­рым владели Нурсултан Назарбаев и один из его касси­ров Булат Утемуратов. В середине 2007 года они про­дали его итальянской группе UniCredit через австрийский Bank Astria Creditanstalt. Кстати, у меня было несколько бесед с президентом этого банка Доктором Эриком Хампелем у него в офисе на Шоттентор, где он пытался выяснить побольше об истинных казахских продавцах и об инвестиционном климате в Казахстане. Я подробно рассказал о ситуации в стране и посоветовал немного подождать с офертой, минимум месяца два, ведь они были только одни покупатели, других желающих про­сто не было, несмотря на заверения продавцов и их щвейцарских консультантов. Так и получилось: Uni­групп смогла сэкономить до 10 процентов от первона­чальной цены.
Я же всегда предпочитал житейскую философию „Лучше меньше, да законнее". Правда, в нашей стране это не та практика, которая позволяет спать спокойно. И национальными ресурсами страны я никогда не торго­вал, хотя это самый прибыльный бизнес, какой можно найти, и до него всегда была тьма охотников.
Никаких подарков я от президента не получал - ни в виде заводов, ни в виде газет и пароходов. Совместного бизнеса с ним у меня не было, на меня каких - то активов он не переписывал. Так что, в принципе, в финансовом плане я ничем ему не обязан.
Может быть, карьерой на госслужбе? Возможно, кто-то считает пост посла или заместителя министра пределом мечтаний, но только не я. Тем более что на государствен­ных постах я именно РАБОТАЛ.
Президент воспользовался моими докладными запи­сками о полном бардаке, который царил в середине девяностых в фискальной службе (вы помните то время -тогда налоги платил только полный идиот, надо было просто иметь „крышу" в лице какого-нибудь „агашки"), и осенью 1996 года отправил меня в Государственный налоговый комитет. Его расчет был прост: если я про­валю задание и не поставлю работу налоговой полиции, то он в любом случае ничего не теряет. Зато продемон­стрирует всем, что его молодой родственник умеет только говорить, но не работать.
Если же я добьюсь своего, и в казну потекут деньги, он убивает сразу двух зайцев. Сам он получает деньги в бюд­жет (а то страна уж неприлично нищая была), а я получаю сотни врагов, и мое имя демонизируется. Все узнают, что в стране есть добрый президент и его злой зять, от которого никому житья нет. То есть была бы использована классиче­ская схема „добрый следователь и злой следователь".
Открытие, что налоги отныне нужно платить, было неприятным для любого бизнесмена и руководителя завода. Даже при том, что мы настояли на понижении налоговых ставок до возможного минимума: вдруг стало выгодней заплатить двадцать процентов государству, чем потерять эти суммы на старых схемах „очистки".
Однако, этого показалось мало. По негласной команде из Астаны любой крупный передел собственности, когда прибыльное предприятие отбиралось у его законного владельца в пользу акима-мэра или министра, или бан­дита, списывался на меня. Это было удобно - делать загадочные глаза, кивать на потолок и говорить жертве: „Да мы сами не хотим этого делать, но вы же понимаете, это для Алиева, он всех в клочья разорвет".
Это была хорошо организованная кампания, специ­ально запущенная людьми из ближнего круга тестя, чтобы сделать из меня бабая, которым будут детей пугать. Началось с крупных переделов, а потом мода дошла до регионального уровня, и „для Алиева" отбира­лись уже мелкие лавки и коммерческие киоски.
Всем жертвам такого рейдерства я бы советовал посмо­треть, в чьих руках теперь находятся их бизнес-активы. Уж точно не в моих. Даже будь я действительно таким свирепым пиратом-бармалеем, после ноября 2001 года я оказался под колпаком спецслужб, и мне в этой стране не давали стакан фруктового сока спокойно выпить, вся энергия власти была брошена на нейтрализацию моего влияния. А как вы можете догадаться, переписывать выгодные предприятия на себя у нас может только чело­век, сидящий в „Ак-Орде" имеющий весь государствен­ный репрессивный аппарат.
В августе 1999 года тесть отправил меня в Комитет национальной безопасности. Если вы думаете, что у меня была возможность отказаться, то вы слишком хорошего мнения о порядках на нашем Олимпе. Верховный лидер в качестве казахского Вито Корлеоне тоже делает предло­жения, от которых нельзя отказаться.
Республиканский комитет тогда представлял собой руины, оставшиеся от некогда филиала всесильной советской спецслужбы КГБ. На самом деле это было обычное областное контрразведовательное управление, задействованное в основном против Китая плюс 5-е управление - политический сыск, ставший приоритетным после событий 1986 года в Алма-Ате. Техническая служба была развалена, агентурно-оперативная работа упала и поднять ее казалось делом нереальным. Техни­ческая база устарела так же, как и методология работы -чекисты не смогли адаптироваться в рыночных условиях и считали себя только политической охранкой Вождя. Повсеместно процветало пьянство за рабочим столом и круговая порука.
В коридорах все еще висели пожелтевшие портреты Феликса Дзержинского.
Удивляла активная наглость, с которой работали ино­странные спецслужбы под дипломатческим прикрытием внутри страны, пенетрируясь во все сферы госуправле­ния, добывая секреты страны. Героин перевозился через нашу территорию тоннами и килограммами, и часть его оседала в наших школах, институтах и ночных клубах. Дилеры и перевозчики чувствовали себя более чем спо­койно - против них никто не боролся, их надежно охра­няла полицейская „крыша" МВД.
Расчет президента снова был немудрен: если я спра­вляюсь с работой, он получает в свои руки сильные спецслужбы, которые затем сможет использовать по своему усмотрению. Да и безопасности страны, это все-таки не помешает. Зато на меня можно будет повесить всех „собак и кошек": это я борюсь с оппозицией, это я своей слежкой не даю чиновникам спокойно дышать.
Не обрадовали его и мои с Даригой инвестиции в медиа-бизнес.
Я же понимал, что для меня это единственная возмож­ность противостоять курсу, который все откровеннее брало правительство - на полное сворачивание демокра­тических институтов, на отказ от европейского пути раз­вития и переход от авторитарного правления к откро­венной диктатуре. Да, в этом был и мой личный интерес: я также понимал, что доступ к средствам массовой информации дает мне последнюю защиту от моего сия­тельного родственника.
До 2004 года наш медиа-бизнес был убыточным. Затем стал покрывать затраты и лишь в последние 2 года начал приносить прибыль.
Не будь я на виду, меня бы съели уже давно и тихо, осо­бенно после 2001 года. Но поскольку я имел прямой выход к публике, устроить людоедский ритуальный ужин с моей головой было не так просто.
Однако, дело не только в этом. Правительство чув­ствует себя спокойнее, когда работает в полной тишине, когда его действия никем не оглашаются и не комменти­руются. В таком случае ошибки, а тем более преступле­ния, останутся незамеченными и безнаказанными. Судов, прокуратуры и депутатских запросов можно не опа­саться: эти ветви власти давно уже находятся под тоталь­ным контролем. Проблемы может создать только незави­симая пресса.
В феврале 2006 года, после убийства Алтынбека Сар-сенбаева, в Астане царила настоящая истерика, грани-чаящая с паникой. Мне звонил руководитель админи­страции Адильбек Джаксыбеков и требовал, чтобы журналисты из частного холдинга „Алма-Медиа" и теле­канала „КТК" немедленно замолчали. Я советовал ему обратиться в редакцию, куда он, разумеется, не звонил, потому что знал, куда его пошлют. Он сказал, что будет докладывать „Шефу".
Когда газета „Караван" начала открыто освещать рассле­дование над подозреваемыми в политическом убийстве Сарсенбаева, Назарбаев и его подельники были в прямом смысле, в шоке. На скамье подсудимых сидели исполни­тели - бойцы, офицеры из антитеррористического специ­ального подразделения „Арыстан" КНБ, попавшиеся слу­чайно на собственной глупости - и никто не знал, какие подробности могут всплыть в ходе судебного процесса, который никак не получалось сделать закрытым из-за большого внимания международных СМИ.
Ожидание очередного номера „Каравана" и выпуска программы „Портрет недели" на телеканале КТК измо­тало нервы не только прокурорам. Терпение иссякло и у президента. В июне 2006-го он пригласил меня на дол­гую беседу к себе домой в частную фешенебельную резиденцию, буквально в 200-х метрах от „Ак-Орды" на берегу реки Ишим, и открыто потребовал, чтобы я пере­дал ему все свои медийные активы, причем бесплатно.
Я отказался. Возможно, это был первый случай за последние полтора десятилетия, когда президент услы­шал слово „нет". Любви ко мне этот разговор ему не при­бавил.
Надо признать, что мы с Даригой были не единствен­ными, кто подогревал раздражение Нурсултана Абише-вича к его первой семье. Масла в этот тлеющий огонь умела добавить и супруга президента Сара Алпысовна. Это исключительно благодаря ей страна до сих пор не обросла золотыми бюстами и гигантскими портретами первого президента.
„Ты как хочешь, а я этого не потерплю- нам не нужен культ личности как в Туркмении", - говорила она на семейных застольях. У моего тестя недовольно вытягива­лось лицо, но пойти против воли жены он не решался.
Очевидно, отчаявшись исправить свою первую семью, Нурсултан Назарбаев решил завести себе новую.
Конечно, президенту как никому сложно повстречать простую женщину, которая полюбит его за то, какой он ммечательный человек, а не за власть и деньги. Но нашему лидеру повезло - на борту своего самолета он познако­мился с очаровательной казахской Памелой Андерсон, бортпроводницей Гульнарой Ракишевой. В 1996 году, когда отношения бортпроводницы и главы государства ( или особенно тесными, Гульнаре исполнилось 26 лет.
Я на их встречах не присутствовал, поэтому ограничусь юлько общеизвестной - в узких кругах - и достоверной информацией. С момента переезда в Астану президент начал жить на два дома. Было забавно видеть, как он отправляется к своей токал (молодой жене) полным кор­тежем с мигалками - и при этом рассчитывает сохранить эту связь в строжайшей тайне. Потом Служба охраны президента стала менять номера, но куда спрячешь бро­нированный кортеж черных джипов „Сабурбан".
Вся президентская рать дожидалась на улице, пока Хозяин коротал вечер в обществе молодой хозяйки. Впрочем, вскоре общество стало прирастать - в 2000-м году на свет появилась первая дочь, а спустя два года родилась вторая. Так, в 2002 году президент Назарбаев стал отцом уже пяти дочерей.
Разумеется, Гульнаре больше не приходилось испол­нять обязанности стюардессы, она стала Вице президен­том авиакомпании „Эйр Астана". Но у ее собственного отца работы резко прибавилось: он тихо служил в Семи­палатинском военном гарнизоне, где отвечал за хозяй­ство, как вдруг фортуна возносит пожилого полковника на пост заместителя министра обороны по тыловому обеспечению. Он даже обзавелся генеральскими пого­нами из рук „Жениха" дочери.
Конечно, наш президент не первый в истории политик, который вел двойную жизнь. Франсуа Миттеран, например, держал в Елисейском дворце сразу две семьи - одну офици­ально, вторую тайно. О незаконнорожденной дочери Маза-рин Франция узнала уже после смерти бывшего президента и была сильно возмущена: если политик не говорил правды о своей личной жизни, то в чем еще он обманывал свой народ? Нация обычно чувствует себя спокойнее, когда ею управляет человек с более высокой моралью.
Однако, Нурсултану Назарбаеву и двух семей показа­лось мало. И он пошел на рекорд - очевидно, он единст­венный в современной истории глава государства, кото­рый живет одновременно в трех семьях.
То ли Гульнара Ракишева оказалась не тем человеком, с которым президент смог найти душевный покой, то ли

она показалась ему недостаточно молодой для его горячего темпера­мента, то ли подвела ее неспособ­ность подарить своему любимому сына-наследника - но Крестный Тесть оставался в постоянном пои­ске. До тех пор, пока не встретил юную модель Асель Иманбаеву, которая на момент их знакомства едва успела достигнуть совершен­нолетия.
И именно Асель смогла, наконец, Асель Исабаева - Мисс
Казахстан 1999 г.,
воплотить мечту Нурсултана. 2 «третья жена»
апреля 2005 года В турецкой КЛИ- Назарбаева.
нике она родила маленького Султанчика. Правда, чтобы чудо свершилось, пришлось задействовать высокие тех­нологии - генетики выводили эмбрион в пробирке. Вышло по Бродскому: „разом всем совокупиться, чтобы вывести гибрида", но счастью отца не было предела. Отныне у него есть настоящий наследник.
За эту важнейшую операцию отвечал бывший упра­вляющий делами президента Темирхан Досмухамбетов. Именно он представлял достойного жениха на мусуль­манском обряде Никах у родителей третьей жены Асель. Ныне он стал министром спорта и счастливым обладате­лем коленного протеза после очередной прогулки вер­хом на лошадях вместе с президентом (с тех пор, кстати, Назарбаев опасается конных прогулок). Мой бывший тесть очень боялся, что снова будет дочь, и настаивал на применении новейших технологий для получения дол­гожданного результата.
С появлением новорожденного вокруг президента зам­кнулся круг ближайших соратников, посвященных в 1айну рождения наследного крон-принца. Хранители >того секрета сформировали своего рода политбюро, которое и является реальным теневым руководством Казахстана. Их портреты не висят в правительственных кабинетах, как в советское время, но могущество, кото­рое они собрали в своих руках, не снилось коммунисти­ческим правителям.
Кремлевские мудрецы руководили страной, а не наби­вали собственные карманы. Они были богаты по совет­ским меркам, но все их состояние измерялось „тремя замшевыми пиджаками", дополнительными спецпайками и доступом в спецмагазин „Березка". Они отдыхали на дачах, которые им не принадлежали. У них не было сче­тов в сингапурских и дубайских банках, где бы лежали сотни миллионов долларов. Рядом с назарбаевской бан­дой члены советского Политбюро просто нищие попро­шайки.
Попробовал бы кто-нибудь из Политбюро продать на сторону (или просто подарить другу) флагман социали­стической индустрии - Карагандинский металлургиче­ский комбинат, например. Тогда об этом и помыслить было невозможно. А Нурсултану Назарбаеву можно, он легко отдал наш Кармет индусу Митталу, договорившись с ним предварительно о разделе долей. По бумагам индус получает предприятие целиком, но под столом отдал половину акций оффшорной компании Нурсултана Абишевича, да еще и 50 миллионов долларов взяткой -это так называемый „входной билет". Добро пожаловать в Казахстан.
По этой схеме президент и его подельники, которые объединились теперь в „ложу хранителей тайны наслед­ника", раздали всю индустрию Казахстана, без остатка. Любое прибыльное предприятие делится частью при­были с кем-то из ближайшего президентского круга, а самые крупные - напрямую с президентом. Не дай бог, отчисления прекратятся, тогда предприятие быстро поменяет хозяина. Во всем мире это называется рэкетом. У нас - „управляемой приватизацией".
Вот этот ближний круг посвященных и стал уже настоя­щей СЕМЬЕЙ Нурсултана Назарбаева. В том значении, как ее понимали Аль Капоне и Лаки Лучано, которые строили свои преступные организации именно как „семьи". Только тем мелким воришкам и не снилось получить в свое полное, безраздельное распоряжение целую страну. Причем не маленькую и нищую, а огромную и сказочно богатую природными ресурсами.
Им и не снилось лично освобождать и назначать шефов полиции, спецслужб и прокуратуры. Отцы мафии в Аме­рике боялись судов и честных полицейских. А нашим бояться нечего - только Бог им судья!
С 2004 года Гульнара Ракишева живет теперь с двумя дочерьми президента в Испании на вилле в Марбелле, которой лично владеет отец ее детей. Гульнара получила хорошие отступные и от авиакомпании „Air Astana" в виде акций предприятия.
Юная модель Асель Иманбаева, подарившая Крестному Тестю долгожданного сына, живет рядом со своим воз­любленным в Астане на вилле в районе Чубары. В начале 2007 года Нурсултан Назарбаев в столичной резиденции официально представил ее президенту России Влади­миру Путину как свою избранницу, подарившую ему долгожданного наследника. Владимир Владимирович оценил этот знак доверия.
Человек, который украл выборы

Крестный Тесть любит всех нас поучать. С высоты своего морального превосходства он с удовольствием рассказывает нам, что мы должны выключать свет, выходя из ванной, слушаться закона, ценить завоевания получен­ной независимости и далее в том же духе. Он - главный эталон ума, чести и совести, а мы все его недостойные „подданные", от несовершенства которых он страдает.
На самом деле именно Назарбаев не имеет права на то место, на котором он находится все эти годы. Потому что он его украл, как украл наши голоса избирателей на выборах. Легитимность его правления закончилась еще в 1995-м году, когда он сфальсифицировал первые результаты референдума о продлении своих президент­ских полномочий до 2000 года.
Конечно, и сам по себе референдум был очень сомни­тельной затеей с точки зрения демократических норм, но это можно опустить. Как сделали это граждане внутри страны и за рубежом. В конце концов, плебисцит можно проводить на любую тему - всегда полезно узнать настоящее мнение нации. Все дело в том, что настоящего мнения мы не узнали и в 99-м году, на досрочных прези­дентских выборах. Потому что Крестный Тесть тогда снова запустил механизм массовой фальсификации ито­гов выборов, который в последующие годы был доведен им и его командой до идеального совершенства. Кстати, эти свои „ноу-хау" Назарбаев по секрету распространил по всем странам Центральной Азии, и их диктаторы с удоволствием использовали этот трафаретный сценарий для продления своих полномочий и кражи голосов изби­рателей. Назарбаев говорил им: видите, в моем случае Запад это проглотил, значит, проглотит и еще раз.
Действует этот сценарий следующим образом.
Издательство „Дауир", которое принадлежит племян­нику Назарбаева - Кайрату, печатает абсолютно одина­ковый двойной тираж бюллетеней по заказу и оплате Центральной избирательной комиссии. Первая часть отправляется сначала на избирательные участки, а потом „дважды" в урны. Дважды, потому что сначала люди бро­сают их в урны для голосования, а оттуда эти бумаги отправляются в урны мусорные.
Ни одного штампа, ни одного порядкового номера на избирательном бюллетене найти невозможно. Соответ­ственно, подсчитать, какое количество их покинуло стены частной типографии, под силу только английскому детективу Шерлоку Холмсу. Ни один международный наблюдатель сделать этого не в состоянии.
Те листки, на которых мы изъявляем свою избиратель­ную волю, Назарбаева и его ручной избирком не интере­суют. Нужные бюллетени будут развезены по областям, юранее от руки заполнены и проверены под чутким руководством Комитета национальной безопасности, Службы безопасности президента и отправлены уже официально в центральную избирательную комиссию.
Как говорят в Астане, важно не как проголосуют, а как посчитают.
Протоколы подсчета голосов местных избирательных комиссий также заготавливаются и подписываются зара­нее, примерно за две недели до официального дня „выборов". Организовать это несложно. В избиркомах работают бюджетники, которые напрямую зависят от акиматов-мэрий (района, города, области) - они полу­чают от них и назначение, и зарплату. Вся их служебная <удьба - в руках акима-мэра, назначенного напрямую 11.парбаевым.
I ипичный начальник местной избирательной комиссии >го директор средней школы. Что его ждет, если он n I кажется подписывать спущенный сверху, заранее • фабрикованный секретной службой протокол голосова­ния'' Легко представить: он перестанет быть директором,

а если и дальше будет несговорчив, против него в КНБ заведут уголовное дело по факту распространения наркотиков и совращения школьниц, у его сына найдут листовки „Хизб ут-Тахрир" и так далее. А если бывший директор начнет рассказывать о том, как на его участке подменялись бюллетени, его просто упекут в „психушку". Или устроят автомобильную аварию: однажды запачкав­шись в крови, власть уже ничего не чурается. В борьбе с инакомыслием все средства хороши. Лишь бы была дра­гоценная стабильность, как любит говорить Пожизнен­ный Президент.
Этот поезд не догнать и не остановить. Получается, безопаснее ехать на нем, чем попасть под него. Каждый в Казахстане знает, что сегодняшнее персональное благо­получие исчезнет, если против него заработает государ­ственная машина- Асфальтный каток. В Советском Союзе еще можно было добиться правды, написав письмо в „Правду" или в ЦК КПСС. Письма доходили до адресата, иногда по фактам проводились расследования. Конечно, к диссидентам это не относилось - их также бросали в психиатрические лечебницы - и все-таки, даже в абсо­лютно тоталитарном, советском обществе были скром­ные механизмы защиты простого человека от полного беспредела власти.
В современном Казахстане таких механизмов просто уже нет. Любого человека власть может растоптать и уничтожить.
Еще недавно некоторую защиту давала принадлеж­ность к элите - когда вы могли позвонить нужному род­ственнику по нужному телефону. На моем примере Назарбаев продемонстрировал всем, что от его произ­вола не защищен никто - ни собственная дочь, ни отец его внуков.
Вы не можете рассчитывать на судебную систему, потому что она исполнит любой приказ из администра­ции президента. Не забывайте, что судей в нашей стране назначает президент.

Гриумф сфабрикованных президентских выборов. Астана, 2005г.
ФОТО: (Jelly Images
Начиная с мая 2007-го, вы не можете рассчитывать на помощь независимой прессы, потому что ее в стране не осталось. Сегодня все средства массовой информации в Казахстане принадлежат президенту либо напрямую, либо через доверенных олигархов. Назарбаев спустил на меня всех собак именно после того, как я отказался передать ему свои доли в „Караване" и телеканале КТК. Сначала он закрыл мой медиахолдинг с помощью ручных прокуроров, а потом просто банально забрал их себе.
Вы не можете рассчитывать на Европейский суд по пра­вам человека, потому что Назарбаев не хочет, чтобы Казахстан вошел в Совет Европы, несмотря на то, что 12% нашей территории находится в Европе. Мне удалось добиться перехода в европейскую футбольную семью-УЕФА, потому что очень хотелось порадовать и болель­щиков, и футболистов. У моего бывшего тестя слово „Гвропа", как и Запад в целом не вызывает приятных эмо­ций.
Жители России имеют право на разбирательство их дела хотя бы в суде Страсбурга. Конечно, вы можете
87

86

обратиться в ООН, в Комиссию по правам человека в Женеве. Только в конце 2007 года Назарбаев подписал Декларацию о борьбе против пыток, по правам человека. Как она выполняется? Да никак.
Разумеется, такая плачевная ситуация с гражданскими свободами не стала результатом случайных совпадений. Она кропотливо и последовательно создавалась Назар­баевым в соответствии с его планом: каждый человек в нашей стране, вне зависимости от бедности или богат­ства, высокого или безвестного происхождения, должен знать, что его судьбой единолично распоряжается Иосиф Виссарионович. То есть, пардон, Нурсултан Абишевич.
Крестному Тестю понадобились девятнадцать лет нелегитимного правления, чтобы выстроить модернизи­рованную сталинистскую модель общества. Вы можете работать шахтером за тысячу километров от столицы, а можете быть министром или бизнесменом, но если завтра система повернется против вас, спасти от неминуемой расправы вас может только милость президента или билет за рубеж.
Конечно, можно успокаивать себя тем, что у нас не бро­сают миллионы людей в тюрьмы и лагеря. Но можно взглянуть на себя и с другой точки зрения: Казахстан почему то входит в первую тройку стран планеты по высокому соотношению свободного населения и заклю­ченных за решеткой. По всем другим показателям гума­нитарного развития мы в лучшем случае в сотню попа­даем, но вот по числу граждан за решеткой мы в самых первых рядах. Почему? Потому что казахи - самый кри­минально настроенный народ в мире? Нет. Потому что в стране выстроена репрессивная сталинистская система.
А если при этом учесть, сколько невинных людей бро­шено за решетку управляемой и насквозь коррумпиро­ванной сугубо обвинительной судебной системой, то картина становится совсем печальной. Так что мы отстаем от сталинских времен по количеству невинно репрессированных, но сама система воссоздана Назар-
Как украсть голоса избирателей. 5 декабря 2005 г., Астана.
Фото: Getty Images

баевым вполне точно. А когда пресс-машина построена, скорость её работы - лишь вопрос настроек.
У Назарбаева, как у любого центрально-азиатского диктатора, цикл жизни - от выборов до выборов. Чем ближе к электоральной компании, тем больше мы слы­шим от президента пустых обещаний и риторики про социальные программы. Некоторые из этих обещаний даже на скорую руку выполняются. В ходе самой кампа­нии президент даже на некоторое время начинает по настоящему исполнять функции президента, а не только главы мафии в государстве. Он узнает, как живут люди в регионах, спрашивает цену на хлеб, выступает по теле­визору.
Но как только выборы оказываются позади, он начинает закручивать гайки. Править ему предстоит следующие семь лет, поэтому первые пару лет можно делать все что угодно, ведь все забудется до следующих выборов.
Заманбек Нуркадилов и Алтынбек Сарсенбаев были убиты до и сразу после президентских выборов.
Президент осознанно построил общество страха. Это была его давняя и осмысленная цель. Добиться ее за короткий срок было невозможно: в середине 90-х нас еще пьянил воздух свободы, мы еще верили в демокра­тию, обратно в тоталитарное ярмо так просто бы не пошли. У нас еще была независимая пресса, еще работал самостоятельный парламент, где президент не смог даже продвинуть своего кандидата в спикеры.
Поэтому в начале девяностых, до разгона первых пар­ламентов, Назарбаев действовал постепенно, но четко и последовательно: он отрезал наши свободы одну за дру­гой - так, что общее изменение ситуации было незамет­ным. Это как лягушка, которая сразу выпрыгнет из горя­чей воды. Но она погибнет, если холодную воду подогревать медленно. Вот мы и оказались в роли этой французской лягушки.
Зачем все это понадобилось президенту? Для одной цели - удержания власти в своих руках. Как далеко не глупый человек он понимал, что волна популярности рано или поздно пройдет. Так что опираться на народ­ную поддержку - дело опасное. Сегодня тебя любят, а завтра будешь виноват во всех грехах. Демократические стандарты тоже будут помехой: с ними только два срока на Ханском троне можно просидеть.
Чтобы не рисковать, Назарбаеву оставался один выход: построить надежную систему фальсификации итогов выборов. Чтобы эта система работала без помех, нужно было ликвидировать все гражданские права и создать атмосферу страха.
Круг замкнулся в 2007-м: президент почувствовал, что он достаточно силен, чтобы отбросить маски и назначить себя пожизненным правителем. Теперь он может пере­стать играть в демократические игрушки и сформировать парламент только из представителей своей партии.
На пути к этой заветной цели оказалась его собственная семья, но Крестный Тесть перешагнул через нее, не заду­мываясь. Так получилось, что мешали ему только мы двое - Дарига с ее партией „Асар" (успевшей уже завоевать популярность) и я с неподконтрольными Назарбаеву газетой „Караван" и телеканалом КТК. Что было дальше, вы знаете. У дочери он отнял партию, у меня медиа, а заодно разрушил и наш брак. Сигнал поняли все: не нужно стоять на пути у президента, опасно для здоровья и благополучия. Это вроде надписи на электрощите „Не подходи - убьет".
Теперь, когда пожизненность правления первого пре­зидента Казахстана закреплена в основном законе страны - Конституции, Назарбаеву остается лишь штам­повать все свои последующие выборы. Это не составит для него никакого труда.
Если вы до сих пор думаете, что ваш голос, который вы отдаете за того или иного кандидата, кем-то будет учтен, вы глубоко заблуждаетесь. Вы приходите на изби­рательный участок только для того, чтобы выступить рядовым актером массовки в большом спектакле под названием „Выборы в Казахстане". Вас используют, как ширму: журналисты и наблюдатели видят, что на участ­ках есть толпы людей - значит, они кого-то избирают.
Машина по производству и подсчету подделанных голосов работает под покровом ночи и завесой строжай­шей секретности. Она эффективна, потому что ее схема проста и максимально цинична. Если выборы нельзя отменить, их нужно только подделать. И не просто под­бросить пачку бюллетеней, чтобы накачать рейтинг нуж­ного кандидата, а произвести нужное количество нужных бюллетеней.
„Дешево, надежно и практично", как говорил герой советского актера Анатолия Папанова. Может быть, не дешево (на фальсификацию выборов кидаются миллионы бюджетных и грязных теневых денег), зато безо всякого сомнения, надежно и практично.
Персональную ответственность перед президентом за сто же выборную кампанию несет руководитель админи­страции, а непосредственно за техническое воплощение фокусов с бюллетенями - его заместитель по организа­ционной и кадровой работе с регионами. Последние президентские и парламентские выборы, на которых победа была присуждена одному „Нур-Отану", прово­дили Шеф администрации президента Адильбек Джак-сыбеков (на тот момент еще не переведенный Первым (амом в партию) и его заместитель Нурлан Нигматулин. В плане технического исполнения все прошло без сучка, без задоринки, даже часть прикормленных европейских наблюдателей увидела в этом спектакле продвижение Казахстана на пути к демократии. И Нигматулин в каче-с гве поощрения за надежно выполненную работу был назначен губернатором-акимом в Караганду. Назарбаев умеет отблагодарить полезных придворных - особенно «а счет государства.
Все бюллетени, то есть вещественные доказательства Iосударственного уголовного преступления под назва­нием „подлог голосов", уничтожаются максимум спустя месяц после выборов под строжайшим секретом сотруд­никами Службы охраны президента и КНБ. Сегодня вы не найдете ни одного избирательного листа, ни с референ­дума 95-го года, когда Назарбаев нарисовал себе четы­рехлетнее продление президентских полномочий, ни с иыборов 99-го, когда подмена бюллетеней впервые была произведена в столь массовом порядке, ни с парламен-н «их выборов 2004-го и 2007 года.
Сейчас уничтожены и все следы махинации на прези­дентских выборах 2005-го, когда Назарбаеву нарисо­вали очень скромный 91 процент голосов, уже брошены в печку все бюллетени парламентской кампании 2007-го.
Нет доказательств - нет преступления. Система готова к очередным подлогам.
Я узнал, как функционирует назарбаевская избиратель­ная машина в 1999-м году, во время президентских выборов. Тогда я работал в алма-атинском департаменте Комитета национальной безопасности и занимался тер­рористами и шпионами. Работы был непочатый край, потому что спецслужбы не успевали отвечать на совре­менные угрозы. Террористы свободно снимали квартиры в центре Алма-Аты, героин рекой тек из Афганистана через наши границы в Россию и Европу.
И вдруг мне поступает распоряжение от Назарбаева переключить свое внимание на предстоящие выборы и работать напрямую с Загипой Балиевой-председателем центральной избирательной комиссии и руководителем президентской администрации Алиханом Байменовым. Зачем? Дело государственной важности, все подробно­сти расскажут „кураторы". Подробности оказались про­сто шокирующими.
Из Алма-Аты во все регионы направлялись курьеры -сотрудники КНБ с большими черными опечатынами чемоданами „Самсонайт" с поддельными бюллетенями, отпечатанными все той же типографией „Дауир". Курье­ров доставляли до пунктов назначения чартерные ЯК-40 авиакомпании „Беркут" и ХОЗУ-АВИА, принадлежащие казначею президента Владимиру Ни.
КНБ отвечал за то, чтобы эти посыльные без приключе­ний добрались до акимов-губернаторов областей и передали им секретные материалы. Чтобы никто не повел себя странно, чтобы готовые „подделки" не попали случайно в чужие руки. Непосвященным объясняли, что в чемоданах - деньги из Нацбанка. Я пытался убедить президента, что он и так остается самым популярным политиком в стране, по рейтингам опережает любого конкурента и поэтому не должен опа­саться итога свободных выборов. Мне казалось, что выбор состоит в том, на кого опираться - на народную поддержку или на помощь чиновников. И я пытался аги­тировать тестя в пользу первого варианта, видя в нем значительные выгоды, поскольку самое главное для него - это оценка международных наблюдателей.
Поддержка избирателей дает политику то, что называ­ется вотумом доверия. Победив на честных и справедли­вых выборах, он может продвигать реформы, тасовать чиновников, назначать профессионалов на правильные посты вместо того, чтобы раздавать места на госслужбе в качестве награды за подлог.
И наоборот - пиррова победа с помощью государ­ственной машины делает самого политика заложником системы, которая обеспечила ему незаконное первое место. Он будет обязан учитывать интересы всех подель­ников от рядовых курьеров до организаторов. И все эти годы ему придется охранять главный государственный секрет - нелегитимность своего правления.
Мои аргументы президента не убедили. Надо признать, я тогда недооценивал его жажду власти. Мне казалось, что его главные амбиции - это войти в историю рефор­матором и строителем благополучного независимого Казахстана. В этом случае президентское кресло служило бы инструментом для достижения своей мечты. Оказа­лось, что мечта в самом кресле и заключается. „Имидж ничто, жажда власти - всё, не дай ей засохнуть".
Разумеется, тот спор не добавил мне очков в вечной придворной гонке за благорасположение Солнцеподоб-ного. Тогда же я понял, что не готов добиваться этого расположения любыми средствами. Вместо этого я начал пристальнее всматриваться в построенную политическую систему и замечал в ней все больше несовершенств и уродств. Флёр верховной власти, которой я был очарован псе первые годы правления моего тестя, развеивался.
Если само его правление незаконно - значит, незаконны и все отдаваемые им приказы?
На самом деле кража и подтасовка итогов президен­тских выборов - это только верхушка айсберга. Прези­дент лишил нас права избирать не только самого себя, он лишил нас права выбора как такового. А вместе с ним ликвидировал любую возможность для гражданина вли­ять на управление государством.
А это и есть единственный индикатор, есть в стране сво­бода выбора (в любой из ее форм), либо она напрочь отсут­ствует. Если мы можем избирать управляющих своего города, своей области, своей страны - значит, мы живем в свобод­ном и демократическом обществе. Если нет, то ни о какой свободе и речи идти не может. Это как раз наш случай.
Избирательное право не работает в Казахстане на любом уровне.
Начнем с городов: акимов-мэров назначает президент напрямую, не спрашивая мнения горожан. Чаще всего эти посты раздаются в качестве наград или подачек нужным людям и кланам, которые смогут дать взятку посредни­кам в правительстве. Но в итоге вопрос будет решаться только по принципу личной преданности. Кандидатуры согласовываются акимами-губернаторами областей сов­местно с отделом кадров администрации президента. Профессиональные качества назначенцев учитываются в последнюю очередь. Неудивительно, что в большинстве городов страны полностью развалена инфраструктура.
То же самое с акимами областей (а их всего 14). Их назначение - исключительная прерогатива президента. Поэтому здесь призовой фонд крупнее. Поскольку губернаторы получают областные земли в свое распоря­жение не от народа, а из рук государя-императора, они быстро превращаются в помещиков-феодалов, которым отписаны „крестьянские души-рабов". И управляют они своими владениями соответственно. Главное - это выжать из своего поста побольше личной выгоды, пока Хозяин страны не передал этот кусок земли другому фавориту.
Разрабатывать долговременные программы, делать капитальные вложения, добиваться расположения горо­жан не имеет смысла. Более того, лишняя популярность только насторожит президента - так еще скорее кресло потеряешь.
В конце девяностых, когда в обществе еще были разре­шены дискуссии, в прессе началось обсуждение: не пора ли доверить гражданам самим выбирать себе акимов-мэров, как это делается в цивилизованном мире. Назар­баев через официальную государственную пропаганду быстро объяснил, что никаких выборов не будет - потому что народ Казахстана еще недостаточно созрел и может проголосовать за бандита, который потратит много денег на свою избирательную кампанию. Таким образом нас, как малых детей, уберегли от опасностей взрослой самостоятельной жизни.
Единственные выборы, которые в нашей стране имели до некоторых пор хоть какое-то реальное наполнение, это парламентские. Округов много, и Правительство не успевала за всеми кандидатами. Некоторые из них ока­зывались независимыми и непослушными. А некоторые даже представляли оппозиционные партии и движения.
Иногда министры отвечали на парламентские запросы, и даже очередной спикер парламента, предлагаемый президентом, не назначался автоматически. В стенах парламента иногда кипели дискуссии и принимались важные решения.
Когда очередное собрание грозило выйти из-под пря­мого президентского контроля, Крестному Тестю прихо­дилось его распускать - что тоже было сопряжено со многими неудобствами. Каждый раз приходилось искать поводы, задействовать громоздкие механизмы и убеж­дать депутатов-провокаторов, сталкивать между собой различные группы и лично самому разводить их по углам боксерского ринга.
Все закончилось в мае 2007-го, когда Назарбаев про­пел свои поправки к конституции. Отныне казахский парламент формируется исключительно по партийным спискам. Если быть точным - по партийному списку, поскольку отлаженный механизм подтасовки голосов позволяет назначать партию-победителя напрямую из президентского дворца „Ак-Орда".
Наспех проведенные 18 августа 2007-го выборы наглядно это продемонстрировали. Безоговорочная победа была присуждена карманной партии Назарбаева „Нур-Отану". В Астане не посчитали нужным для отвода глаз отдать хотя бы одно место представителям другой партии. Все условности уже были отброшены.
Построение сталинской модели безграничной власти одного человека успешно завершено. Петля „управляе­мые выборы в обществе страха" затянулась на горле народа надежной удавкой.
Разумеется, назначение депутатов (говоря политкор­ректным языком, „формирование выборного списка пре­зидентской партии") дает небывалое поле для корруп­ции. Прежде, чтобы попасть в мажилис-парламент, кандидату требовалось встречаться с избирателями, сочинять платформу, тратить деньги на избирательную кампанию. Теперь ничего этого не требуется. Все намного проще - и намного дороже.
Место в списке стоит достаточно дорого - 100 тысяч долларов, но оно того стоит.
От парламента сегодня ничего не зависит, но депутат­ское кресло не стало от этого менее полезным. Оно дает парламентский иммунитет и возможность решать свои коммерческие дела, запросто без очереди заходить к министрам, лоббировать интересы частных компаний, решать щекотливые вопросы по правительственной связи. За такое многие готовы платить, ведь это приносит при­быль. А когда есть спрос, появляется и предложение.
Партийный список, который станет впоследствии пере­чнем депутатов, формируется всего несколькими людьми. Часть назовет сам Назарбаев, остальных будут вписывать руководитель администрации со своей коман-

Казахстан Республикасынын Президенты сайлау жеиндеп САЙЛАУ БЮЛЛЕТЕН1
1999 жылгы Ю кантар
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
по выборам Президента Республики Казахстан
10 января 1999 года
03iHi3 жактап дауыс бврвтот кандидаттын, тегМн, он, жагындагы бос шаршыга белп койыцыз
Поставьте отметку в пустом квадрате справа от фамилии кандидата, за которого Вы голосуете
Президенгпкке кандидаттар: «Жактап» дауыс
Кандидаты в президенты: _ беРеМ1"
Голосую «За»
ЭбдШдин Сернсболсын Эбд1лдаулы
¦ Абдильдин Серикболсын Абдильдаевич |
f аббасов Энгельс Габбасулы Габбасов Энгельс Габбасович
Касимов fани Есенкелд1улы Касымов Гани Есенгельдинович
Назарбаев Нурсултан Эбмиулы Назарбаев Нурсултан Абишевич

Барлык. кандидаттарга карсы дауыс беремЫ Голосую против всех кандидатов

БГр кандидаттан артык бвлг1лвнгвн нвмосв сайлаушынь.н ер!к б!лд1ру1н аныктау мумкЫ вмвс бюллетень жарамсыз деп танылады.
Недействительным признается бюллетень, в котором отмечено более одного кандидата или в котором невозможно определить волеизъявле­ние избирателя.

Оригинал избирательного бюллетеня для голосования, используемого Назарбаевым для фальсификации выборов.

дой. И после того, как будут учтены все политические назначенцы (нужные и особо отличившиеся люди), оста­нется еще половина кресел - а их можно выставить на торг. Вот так формируется парламент современного Казахстана.

Доказательства фальсификаций президентских выборов 1999 г. и 2005 г.

Но до этого весь список сначала проверяется на лояль­ность режиму и согласовывается с КНБ по базе данных с компрометирующими материалами. Без отмашки из комитета ни одна кандидатура не пройдет.
Как-то, в предверии президентских выборов 2005 года я поделился мыслями с тестем о том, что бы я сделал, если бы был его оппонентом из финансово-промышлен­ной группы и хотел воспрепятствовать его избранию. Я бы просто гипотетически купил голоса депутатов по по 100 тысяч долларов США (депутатов было тогда 77 в нижней палате, итого получилось бы 7,7 миллиона долларов) „за" объявление импичмента и смещение президента. И ему ничего не оставалось бы делать, как снова пойти на раз­гон парламента, что в „пост-оранжевом" 2005 году было крайне рисковано. Помню его очень нервную реакцию на эту мою мысль. Думаю, он принял к сведению потенци­альную возможность и такого поворота дел. Ведь ему можно подтасовывать выборы, а другим нельзя, это зло наказуемо. Когда дело касается вопросов сохранения его власти, тесть ничего не упускает из виду.
Массовое производство фальшивых бюллетеней - это главный инструмент Крестного Тестя по фальсификации выборов. Но в шляпе нашего фокусника есть и другие интересные трюки.
Например, назначение даты выборов. Возможно, вы замечали, что они никогда не проводились в нашей стране в заранее законом установленный срок. Под каким-нибудь предлогом их вдруг переносили на несколько месяцев (а то и лет) раньше. Так было и в 94-м, и в 99-м, и в 2005-м, и в 2007-м. Смысл простой - не дать якобы нашим инако­мыслящим и всем непослушным - шанса подготовиться.
При этом назначенные внезапно выборы непременно приходятся на период отпусков. Тогда и избиратели не так активны и не слишком интересуются политикой, и международные наблюдатели не рвутся отменить поездку с семьей в Испанию и заменить ее на служебный визит в солнечный Казахстан.
Этот трюк хорошо известен центрально-азиатским диктаторам и применяется не одним только Назарбае­вым. У узбекского диктатора-Ислама Каримова любимая дата своих выборов - 24 декабря, на Рождество. Ни один европейский или американский наблюдатель в это время свой дом не покинет и ни в какой Стан не отправится: он же должен встретить этот вечер со своей семьей и резать рождественскую индейку.
Назарбаев сделал ставку на август. Это не так эффек­тивно, как Рождество, но тоже хорошо срабатывает. Несколько утомленных солнцем наблюдателей из Европы все-таки приедут, но в такую жару будут держаться поближе к кондиционерам пятизвездочного отеля „Хайат" в Алма-Ате. Настаивать на посещении избирательного участка где-нибудь под Кзыл-Ордой (где в эту пору +38 С, и воды в гостинице нет) они не будут.
Вообще, международные наблюдатели не доставляют Назарбаеву больших проблем. Максимум, что они могут увидеть - это работу нескольких избирательных пунктов. А у нас таких участков несколько тысяч, и разбросаны они по всей нашей безграничной степи.
Тропы, проложенные обозревателями, давно известны, и пролегают они только в крупнейших городах. До уда­ленного села где-нибудь под Семипалатинском они никогда не доберутся. А именно в таких местах и проис­ходит массовый вброс фальшивых бюллетеней.
Администрация президента, КНБ и избирком пре­красно знают участки, на которые придут иностранцы -разумеется, здесь никакого вброса фальшивок не будет. Несколько избирательных урн в двух Больших городах все равно погоды в общей картине не сделают.
Но даже в столицах власти не могут организовать „потемкинскую деревню": наблюдатели каждый раз рапортуют о десятках нарушений, увиденных ими на своих участках!
Еще ни одни казахские выборы не были признаны Западом свободными и справедливыми.
И это при том, что комитет национальной безопасности не сидит, сложа руки, а активно „работает" с наблюдате­лями. На этот счет в КНБ циркулирует специальная инструкция его председателя под грифом „строго секретно". Она учит местных сотрудников, как надо под­брасывать обозревателям материалы, направленные про­тив оппозиции, не допускать встреч с ее лидерами, кон­тролировать передвижения иностранцев, организовывать досуг в ресторанах с проститутками и так далее. Затем обо всех этих мероприятиях председатель будет докладывать лично Нурсултану Абишевичу, в письменной форме.
Одна из таких инструкций вместе с отчетом тогдаш­него председателя КНБ генерала Нуртая Дутбаева о „нейтрализации обозревателей" на последних президен­тских выборах попала 6 июля 2007-го в руки западных дипломатов - разумеется, разгорелся политический скандал, который был настолько силен, что выплеснулся на страницы крупнейших мировых изданий.
Еще один трюк административной системы в электо­ральный период - выдвижение кандидатов. Задача одна: не допустить появления в списке хоть сколько-нибудь значимой фамилии. Единственным узнаваемым для изби­рателя кандидатом в президенты должен быть рядовой человек по фамилии Назарбаев.
Также для проформы в список кандидатов внесут совершенно неизвестных избирателю „уважаемых людей", а также, возможно, включат в него одного клоуна на поводке, на фоне которого действующий пре­зидент должен смотреться особенно хорошо. Но даже этот клоун в последний момент попросит народ Казах­стана голосовать за Крестного Тестя.
Глядя на депрессивный список кандидатов, каждый гражданин должен вздохнуть: „Да, Назарбаеву альтерна­тивы нет". Ее точно нет, потому что именно над этим день за днем, и ночь за ночью работает административная и репрессивная машина.
Сформировать стерильный список уже не составляет труда. В обществе страха каждый понимает, что проти­востояние государству бесполезно и смертельно опасно. Если бы в нашей стране появился свой Барак Обама, администрация предложила бы ему выбор: либо стать частью системы, отказаться от политических амбиций и довольствоваться материальными благами, которые могут обильно посыпаться на его голову - либо пенять на себя. Судьба Заманбека Нуркадилова и Алтынбека Сар-сенбаева каждому должна служить хорошим уроком.
Самое простое, что система может подарить стропти­вому кандидату - это судимость. В нашей стране это всего-навсего один звонок из администрации Назар­баева Генеральному прокурору Тусупбекову, и еще один Верховному судье - Мами. Судимый человек по закону баллотироваться не может - конец истории. Таким нему­дреным способом нейтрализовали таких оппозиционе­ров как бывший премьер-министр Акежан Кажегельдин и бывший аким-губернатор Галымжан Жакиянов. Это же послужило первоначальной причиной, почему судебная система была брошена против меня.
А еще у нас есть передовая технология электронного голосования „Сайлау". Она родилась, когда в админи­страции посчитали, что механизм фальсификации выбо­ров с помощью печатных станков типографии „Дауир" надежен, но громоздок. Слишком много работы и потен­циальных вещественных доказательств преступления.
В „Сайлау" все совсем просто. Избиратели нажимают на те кнопки, на какие хотят, а система покажет на мониторе ту цифру, которую в нее загрузит избирком. Сервер-двой­ник системы, подключенный по оптиковолоконному кабелю к главному избиркомовскому серверу, находится в специальной информационной службе (СИС) КНБ, бук­вально в ста шагах от здания Центризбиркома в Астане.
Президент Назарбаев уделяет огромное внимание приглашению своих платных иностранных друзей-наблюдателей на свои же „выборы", для нейтрализации негативных выводов от наблюдателей из ОБСЕ.
Крестный тесть очень любит американских конгресс­менов. Правда, не всех, а только тех, которые готовы прилетать к нему в гости, принимать ордена и высоко оценивать успехи Казахстана на пути демократического развития. Такой же любовью президента пользуются многочисленные сенаторы, спецпредставители и отпры­ски влиятельных политических династий. Главное,чтобы они понимали крыловский принцип „кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку" и умели применять его на практике.
За последние несколько лет президента не раз наве­щали такие полезные друзья. Мне довелось наблюдать эти встречи. В „Ак-Орде" постоянно можно было встретить то американского законодателя, то британского принца. Достаточно вспомнить хотя бы несколько таких встреч.
Например, в июне 2001 года у Назарбаева в гостях в гольф-клубе Астаны был председатель правления и исполнительный директор американской нефтедобы­вающей компании „Халлибертон" Дэвид Лезар (David J. Lesar). Он - ближайший деловой партнер Дика Чейни (Dick Cheney)- бывшего могущественного вице-прези­дента США. И в результате его встреч „Халлибертон" получил крупные подряды на каспийском нефтяном шельфе. Взамен Назарбаеву пообещали поддержку Белого дома. Если вспомнить, что над президентом все эти годы нависал дамоклов меч „Казахгейта", можно понять легкость, с какой он отдал Лезару каспийские контракты.
В конце мая 2004-го Крестный Тесть вновь принимал в столичной резиденции видных американцев - на сей раз делегацию конгресса США во главе с сенатором Конра­дом Бернсом (Conrad Burns). Берне и конгрессмен Денис Рехберг (Dennis Rehberg) вручили радушному хозяину американский государственный флаг, поднимавшийся над Конгрессом в честь нашей республики, и специаль­ное послание с добрыми пожеланиями от видных амери­канских законодателей. Если учесть, что в мировых дип­ломатических кругах за Казахстаном (и, прежде всего за его руководителем) прочно закрепилась репутация парт­нера с безграничным коррупционным потенциалом, реальные пожелания „ряда видных законодателей" тоже легко понять.
15 июня следующего года Назарбаев уже в своей алма-тинской резиденции встречал ученых и бизнесменов, прибывших из-за океана для участия в международной бизнес-конференции Азиатского общества. Организато­рами мероприятия были бывший Постпред США в ООН Ричард Холбрук (Richard Holbruck), ныне занимающий пост президента Азиатского общества, а заодно с ним президент лоббистской компании „Global Options Mana­gement" Александр Миртчев (Alexander Mirtchev). Прой­дет три года, и Мирчев сам станет в Вашингтоне извест­ной персоной благодаря публикациям во влиятельной (азете „Wall Street Journal", посвященным его сомнитель­ным казахским контактам.
6 сентября 2005-го состоялся исторический визит в Казахстан самого Билла Клинтона (Bill Clinton), экс-пре­зидента Соединенных Штатов Америки. Визит оказался успешным для обеих сторон. Клинтон выторговал выгод­нейшую урановую сделку для своего друга - канадского бизнесмена Фрэнка Гиустры (Frank Giustra), а Назарбаев -поддержку кандидатуры Казахстана на председатель­ство в ОБСЕ. Правда, иного взгляда на успех той поездки могла бы придерживаться жена Клинтона, Хиллари. Она была главным претендентом на выдвижение в кандидаты на пост президента США от Демократической партии, когда „Нью-Йорк Тайме" расписала подробности „урано­вой сделки" ее мужа с казахстанским режимом. Если это и не стало главной причиной проигрыша Хиллари Бараку Обаме, то в любом случае ущерб репутации семьи был нанесен более чем ощутимый. И именно в тот момент, когда на кону стоял вопрос о номинации Хиллари на пост президента страны.
А 11 октября 2005 года к Назарбаеву прилетали кон­грессмен от штата Калифорния Даррел Айсса (Darreil Issa), представляющий Республиканскую партию, и демократ Лоретта Санчез (Loretta Sanchez).
Спустя всего четыре дня президент принимает нового гостя - легендарного Генри Киссинджера (Henry Kissin­ger) - бывшего Государственного секретаря США, лау­реата Нобелевской премии мира. Киссинджер прибыл в Астану с частным визитом. Организатор поездки - все тот же лоббист Миртчев.
В последний день октября 2005 года Назарбаев встре­тился с президентом Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, конгрессменом США от штата Флорида Алси Хастингсом (Alcee Hastings). Отмечу, что этот господин является одним из 12 судий за всю американскую историю, кото­рый был отстранен от выполнения обязанностей судьи (Южный район штата Флорида) за взяточничество и пре­пятствие отправлению правосудия. Этот скандал имел место в конце 80-х годов.
Я был на той официальной встрече в президентском дворце „Ак-Орда" от министерства иностранных дел. Хастингс не жалел красок, негативно высказываясь о президенте Буше-младшем и его брате, губернаторе Флориды. Рассказывал, как негативно он оценивает дея­тельность американского правительства.
Президенту такой разговор понравился, и он долго беседовал с гостем, хотя протокольное время уже давно вышло. Под конец Хастингс попросил Назарбаева о маленькой услуге - поговорить с узбекским президен­том Каримовым, который обиделся на американскую критику своего режима и отказывается встречаться с западными гостями. Эту просьбу Назарбаев исполнил за 5 минут. Он вышел из комнаты, а когда вернулся, ска­зал, что Каримов согласился принять Хастингса у себя в Ташкенте.
Своим же помощникам Крестный тесть настрого прика­зал поселить конгрессмена в президентском люксе и организовать его пребывание „по полной развлекатель­ной программе".
2 декабря 2005-го у Назарбаева прямо перед прези­дентскими выборами были гости -лоббисты из Великоб­ритании. Эта делегация „Каспийского информационного центра", привезенная послом Идрисовым за казенный счет, была призвана наблюдать за нашими президен-1скими выборами - вернее, за спектаклем под их назва­нием. В составе делегации: бывший председатель Консер­вативной партии лорд Паркинсон (Lord Cecil Parkinson), член всепартийной группы по Казахстану британского Парламента лорд Килкуни (Lord Kilkenny), член палаты общин Питер Лили (Peter Lily), член Европарламента от Великобритании, кандидат на пост Генерального секре-ыря ООН Нирж Дева (Niranjan Joseph Deva), профессор политологии Кеннет Миног (Kenneth Minogue), профес-<ор социологии Денис О'Кифф (Dennis O'Kiff), гене­ральный директор Каспийского информационного цен-ipa Джеральд Фрост (Gerald Frost).

Уже пятого декабря состоялась новая встреча прези­дента с наблюдателям и - на этот раз у него в гостях меж­дународная группа во главе с Членом Палаты представи­телей Конгресса США Чарли Мелансоном (Charlie Melanson), а также послом Берли, бывшим главой наблю­дателей от ОБСЕ на парламентских выборах 2004 года. Визит этой группы организован послом Саудабаевым, а проезд и командировочные оплачены из внебюджетных фондов Назарбаева. Вскоре после визита вся группа выдала положительную оценку состоявшихся президент­ских выборов.
5 мая 2006-го Назарбаев в очередной раз встретился с самим Диком Чейни, вице-президентом Соединенных Штатов и, возможно, самым влиятельным на тот момент человеком в мире (многие наблюдатели считали, что вашингтонскую политику Чейни формировал в большей степени, чем сам президент Джордж Буш).
Ровно через два месяца Крестный Тесть распростер объятья Его Королевскому Высочеству Герцогу Йоркскому Принцу Эндрю (Prince Andrew). Это уже потом распро­странилась информация, что при продаже особняка прин­ца казахскому магнату герцогу Йоркскому переплатили 3 миллиона фунтов стерлингов. Пусть покупателем в бумагах значится зять бывшего Акима-мэра города Алма-Аты Тасмагамбетова, в окружении Крестного Тестя все знают, для кого покупался особняк, и по чьему указа­нию британский продавец королевских кровей получил куда больше, чем мог запрашивать. Фактически Крестный Тесть попытался сделать принца Эндрю своим лоббистом и продвиженцем интересов „Казахмыса", чтобы вовлечь в число своих преданных друзей и британскую королев­скую семью. Кстати, и третья жена Крестного Тестя с его сыном имеют постоянный вид на жительство в Лондоне.
В конце мая 2007-го Назарбаев получил обращение влиятельных членов Конгресса США, в котором, что называется, дана высокая оценка принятым изменениям в конституцию Казахстана. Письма эти прислали кон­юх грессмен-демократ Чарли Мелансон, член Конгресса США республиканец Дэррелл Айсса, конгрессмен-демо­крат Эдолфус Таунс (Edolphus Towns). Стоит, думаю, уточнить, что речь идет о тех самых поправках, которые де-юре утвердили диктатуру в стране, сделав Назар­баева пожизненным президентом.
29 августа 2007-го Крестный Тесть беседовал с амери­канскими конгрессменами Эни Фалеомаваега (Eni Faleo-mavaega) и Крисом Кэнноном (Chris Cannon). Как потом написали средства массовой информации, „учитывая заслуги Эни Фалеомаваеги в деле укрепления связей между двумя странами", президент подписал Указ о награждении вышеупомянутого политика орденом „Достык" первой степени. Представляю, с какой гордо­стью носит эту награду конгрессмен.
В конце мая 2008 года, Назарбаев встречал очередную делегацию Конгресса США. На этот раз ее возглавлял Председатель комитета по природным ресурсам Палаты представителей Ник Рэйхэлл (Nick Rahall). Потом прези­дент с удовлетворением сообщил подконтрольной ему прессе, что в Конгрессе США сформировалась нефор­мальная группа друзей Казахстана. В их число входят и прибывшие в Астану члены Палаты представителей Дэр­релл Айсса, Чарли Мелансон, Рэй ЛаХуд (Ray LaHood), Джон Линдер Qohn Linder) и Джэк Кингстон (Jack Kin­gston).
Пройдет совсем немного времени, и в июне 2008-го Айсса и Мелансон выдвинут своего друга Назарбаева на Нобелевскую премию мира...
Дорогими гостями в „Ак-Орде" были и бывший пре­мьер-министр Великобритании Тони Блэр (Tony Blair), и его неофициальный посланник лорд Леви (Lord Levy), привлекший внимание на родине своим пятимиллион­ным особняком и „Бентли" - и всего 5000 фунтов, выпла­чиваемых им ежегодных налогов. Насколько мне известно, лорд Леви, являвшийся в свое время неофици­альным казначеем Тони Блера, и Крестному Тестю пред­ложил свои услуги по закрытию „Казахгейта" самым выгодным для Назарбаева - и, разумеется, для лорда Леви - образом. Отмечу, что ранее этот господин у себя на родине задерживался полицией для дачи показаний по обвинению в оказании протекции при получении пэр-ских титулов в обмен на крупные взносы в пользу партии лейбористов.
Конечно, не каждый западный представитель, встре­чающийся с Назарбаевым и затем ставящий высокую оценку демократическим преобразованиям в Казахстане, - коррупционер. Некоторые из них просто попадают под обаяние безграничной власти и несчитаных миллиардов хозяина „Ак-Орды". Власть грязных денег имеет страш­ную силу, это Крестный Тесть прекрасно осознает. По его указанию бывший казахский посол в США Канат Сауда-баев провез в эту страну три миллиона долларов налич­ными, воспользовавшись неприкосновенностью диппо-чты. Тот же Саудабаев очень любил принимать у себя в квартире упомянутого конгрессмена Айссу как щедрый хозяин.
Не мое дело прогнозировать судьбу чемоданов неуч­тенной наличности, щедро распространяемых нашими послами. Однако, сдается мне, что эти доллары и выдви­жение диктатора Назарбаева на Нобелевскую премию мира как-то неуловимо связаны между собой.

Как Назарбаев первый миллион заработал

Свой первый миллион долларов США (в смысле, миллион за один раз) мой тесть заработал в 1992-м, на первом году независимости Казахстана.
Время было трудное, скудное, тревожное. Первый год независимости. Только что распался Советский Союз, разру­шились старые экономические связи. Вечно чего-то не хва­тало. И не только граждане новой независимой страны вели сдержанный образ жизни, но и в президентском дворце, которым тогда назывался никакой не дворец, а бывшее зда­ние ЦК компартии Казахстана, в по-советски аскетичном кабинете бывшего руководителя республики и члена Полит­бюро КПСС Динмухамеда Кунаева, где теперь работал Назарбаев, все было не по-президентски скромно.
К лету появились первые признаки дефицита сахара - не в президентской сахарнице, конечно, а на рынках и в магази­нах. Запасы подходили к концу, а сахароперерабатывающие заводы, которые впоследствии возродила моя частная ком­пания, на заре независимости стабильно лежали на боку.
Первым благоприятную конъюнктуру рынка уловил, как ни странно, помощник президента по вопросам печати Влади­мир Крупенев. Ранее этот товарищ не имел никакого отноше­ния к коммерции, но в те годы таким отношением мало кто мог похвастать, так что отсутствие опыта никого не смущало и не останавливало. Спичрайтер Назарбаева решил стать сахарным королем. За наличие сахара в стране отвечала типичная совет­ская контора - „Казбакалейторг", раньше получавшая его по разнарядке из Москвы. Директором там был карагандинский кореец по фамилии Ким. После того, как сахар из Москвы перестал приходить, Ким стал искать альтернативных постав­щиков. Титанические поиски увенчались успехом: сахар из далекой Бразилии обещала поставить фирма какого-то американского армянина, естественно, только на условиях сто­процентной предоплаты. Фирму как сверхнадежного парт­нера рекомендовал президентский помощник.
Ничтоже сумняшеся друзья взяли в банке пять миллио­нов долларов и сходу загнали в Америку. Киму предста­вители фирмы обещали после проплаты вознаграждение в 20 процентов от суммы. Не знаю, какие картины пред­стоящего обогащения рисовало их воображение, но, увы, действительность оказалась суровой. Деньги уплыли, а сахар так и не приплыл.
Через несколько месяцев, поняв, что дело пахнет жаре­ным, директор „Казбакалейторга" забил тревогу. Делом занялась прокуратура. Срочно уволили с поста прези­дентского помощника Крупенева.
Начали разбираться, как же вернуть миллионы. Тогдаш­ний начальник спецпрокуратуры от КНБ- Альнур Мусаев добрался даже до ФБР, агенты которого быстро выяснили, что никакой фирмы - сахарного трейдера, конечно, никогда не существовало, а армяно-американский про­ходимец, принятый неудачливым Крупеневым за могуще­ственного бизнесмена, из пяти полученных миллионов успел растратить четыре. Его уже посадили. Оставшийся миллион по решению американского суда вернули Казах­стану: агенты ФБР привезли его в виде чека „Bank of Ame­rica" на предъявителя и передали коллеге Мусаеву.
С этим чеком Мусаев и отправился к президенту, втайне рассчитывая если не на орден, то уж точно на медаль и повышение по службе. Но надежды не оправдались.
Президент повертел чек в руках, рассмотрел на свет и со сло­вом „Молодец!" положил его во внутренний карман пиджака.
Это был первый миллион долларов США, проделавший дол­гий, замысловатый и полный приключений путь из бюджета в карман моего тестя. Кстати, этот чек из ФБР был также обна­личен для Назарбаева его бывшим советником, бизнесменом из Америки Джеймсом Гиффеном через известный женевский банк Credit Agricole в оффшорную компанию президента.

Как все начиналось (первые взятки президента)

В первые годы независимости от Москвы Нурсул­тан Назарбаев еще занимался управлением страной, как своей основной работой. Он еще боялся провала и срочно осваивал навыки государственного управления. Без команд из Кремля он часто не знал, что делать, и по вечерам за семейным столом мы могли видеть растерян­ность в его глазах. Однако нужно отдать должное прези­денту, в те годы он умел выходить на экраны ТВ и вселять в людей уверенность, что все идет по плану. Он был тогда действительно популярным руководителем, и эта популярность придавала ему сил.
На рабочем месте он старался копировать действия своего бывшего покровителя - коммунистического лидера Кунаева. Каждый рабочий день за обеденным столом в своем офисе президент Назарбаев собирал на совещания главу правительства и его заместителей, председателей Парламента. Это была своего вида форма коллегиального правления. Все обменивались информацией, обсуждали проблемы и принимали общие решения. Так сказать, при­ятное с полезным, чтобы меньше терять служебное время.
Прошло несколько лет, прежде чем первый президент Казахстана смог вздохнуть с облегчением и задуматься теперь о собственном благе. В девяносто четвертом году экономика еще пребывала в глубоком кризисе, но ощу­щение неминуемого коллапса уже прошло. Криминаль­ный рэкет еще царил на улицах городов, но частный биз­нес уже делал первые уверенные обороты. Национальная валюта прижилась. Государственные институты просыпа­лись от летаргического сна.
21 июля 1994-го года состоялось историческое собы-ше. О нем мало кто знает, но на самом деле оно опреде-

Справка о заработной плате президента Н.Назарбаева за 1997г.

лило ход дальнейших событий в стране и привело в итоге к ее сегодняшнему плачевному состоянию. В этот день в министерстве юстиции был зарегистрирован „Фонд экономических и социальных реформ Казахстана" (номер регистрации 0442). С него и началось перекачи­вание государственных ресурсов в частные карманы Нурсултана Назарбаева и его приближенных.
Первыми учредителями Фонда значились Нуртай Абы-каев, Сыздык Абишев, Акежан Кажегельдин и мой быв­ший свояк-бажа Тимур Кулибаев. Тимур в этом списке конечно представлял не себя, а Нурсултана Абишевича.
Начиналось все с копеек (по нынешним меркам). Каж­дая крупная компания, которая хотела получить доступ на казахский рынок, должна была перечислить в этот Фонд двести пятьдесят тысяч долларов. Это сейчас в фонд „Нур-Отана" минимум пять миллионов нужно пла­тить, а тогда аппетиты были поменьше. Иностранная компания могла отказаться, но тогда про Казахстан ей предстояло забыть.
Руки инвесторам выкручивали под благовидным пред­логом. Дескать, страна находится в тяжелом положении (это была правда), люди бедствуют, у государства нет денег на социальное обеспечение. Нужно помочь. Круп­ные компании входили в положение и помогали. Дальше эти деньги выводились из страны и делились между учредителями этого внебюджетного Фонда. Впрочем, основная доля, конечно, доставалась главному крест­ному учредителю, президенту голодной страны.
Дело пошло. Чтобы терроризировать инвесторов с боль­шим размахом, такой же доильный аппарат зарегистриро­вали в Лихтенштейне - там он назывался Международным фондом развития Казахстана. По Казахстану в этот момент как раз шагала приватизация, и все „откаты" или „комис­сионные" за приватизированные объекты перечислялись на женевский счет лихтенштейнского фонда.
Суммы набирались значительные, счёт пошел сначала на миллионы, потом на десятки и сотни миллионов.

Глава государства увидел, что внебюджетные фонды -это очень удобный инструмент. Он позволяет и собствен­ные карманы набивать, и финансировать нужные ему политические кампании.
Первая такая кампания, оплаченная средствами из „фондов развития", состоялась в 1995-м году. Это был референдум о продлении полномочий Нурсултана Аби-шевича на посту президента. Как вы помните, операция удалась - согласно официальным данным, на участки пришел 91 процент голосующего населения, из них 95 процентов высказались за то, чтобы Назарбаев ни о чем не беспокоился до 1 декабря 2000 года.
Все последующие выборы (и президентские, и парла­ментские) финансировались по той же схеме - из никем не контролируемых теневых фондов.
Когда Крестный Тесть обнаружил, что его слово дорого, что за его решения люди готовы платить боль­шие деньги, пост президента стал нравиться ему все больше и больше. Власть хороша и сама по себе, но еще приятнее пользоваться теми возможностями, которые она предоставляет.
Фонды стали удобным инструментом, но еще легче ока­залось брать деньги в чемоданах. Если вы думаете, что Нурсултан Великий брезгует получать взятки наличными купюрами, вы сильно идеализируете этого человека.
Насколько я знаю, первую по-настоящему крупную наличную взятку президент привез незадолго до приду­манного им референдума по продлению своих полномо­чий в 1995 году, из официального визита в Южную Корею на борту президентского „Boeing". Отвечал за сохран­ность груза тогдашний шеф КНБ генерал Сат Токпакбаев, который занес в самолет четыре огромных чемодана „Samsonite" - десять миллионов долларов США налич­ными. Деньги президенту передал представитель по СНГ страховой компании „Shindongah" Саймон Ким.
Наивные корейцы думали, что они покупают за эти деньги какой-то сервис, что для них теперь будут открыты двери казахской экономики. Как бы не так. Миллионы взяли, а взамен ничего не дали. Расписок нет, контрактов нет - ищите теперь ветра в поле.
Деньги, кстати, были грязные, похищенные из страхо­вого фонда Shindongah: таким способом управляющие фонда выводили деньги вкладчиков из страны, прокла­дывая дорогу собственным частным бизнес-проектам. Однако в стране утренней свежести Южной Корее колесо юстиции прокручивается с неотвратимостью заката солнца: там даже президентов судят за коррупцию и сажают в тюрьму, несмотря на их исторические заслуги. Вскоре в тюрьме оказались и проворовавшиеся руково­дители фонда.
29 октября 1999 года суд высшей инстанции Южной Кореи рассматривал апелляцию президента „Shindongah" г-на Чой Сун Юн-младшего об изменении приговора (5 лет тюремного заключения и 165 миллионов долларов штрафа). На этом заседании Юн-младший и Саймон Ким открыто рассказали о взятках, которые наличными пере­давали казахскому президенту Нурсултану Назарбаеву. По словам корейского бизнесмена, в 1996-м году Крест­ному Тестю были переданы еще 10 миллионов долларов - за обещание доли в освоении месторождений казах­ских алмазов. Разразился международный скандал, информация о взятках попала в ленту агентства Associa­ted Press и через нее в крупнейшие мировые издания.
Я узнал о первой, десятимиллионной взятке от самих корейцев. Летом 1996-го Саймон Ким уже понял, что их тривиально „кинули" и приехал вместе со своим шефом, президентом компании, в Казахстан искать правду. Они пришли ко мне и попросили помочь. Я ничего не обещал, но предложил им написать конфиденциальное письмо президенту с описанием истории. Через некоторое время Сата Токпакбаева тихо сняли с поста руководителя Службы охраны президента и тихо перевели в Нацио­нальную гвардию. А корейцы получили в свое управле­ние Алматинскую чаеразвесочную фабрику, которая до сих пор находится в их распоряжении. Таким образом, президент замял конфликт, быстро подарив взяткодате­лям прибыльное государственное предприятие, чтобы они просто замолчали. А я спас Деда своих детей от кор­рупционного скандала, как тогда я думал.
Но президент только входил во вкус зарабатывания своих первых миллионов. Мне Назарбаев заявил, что по законам бизнеса повсеместно во всех сделках нажи­ваются посредники-консультанты, и он не хочет никому давать этой возможности, все равно все воруют. Лучше он сам везде будет получать все причитающиеся ему „закон­ные комиссионные", чем давать кому-то.
Задолго до этого появился американец Джеймс Гиффен и наполнил внебюджетные фонды Крестного Тестя новым содержанием - десятками миллионов долларов. Потом счет пошел на сотни миллионов, потом на миллиарды ...

Последний совместный отдых

Последний раз всей большой семьей мы отдыхали в далеком 95-м году во Франции. Отдых организовал албанский бизнесмен Беджет Пакколи. Он тогда только начинал свою деятельность в Казахстане, претендовал на большие строительные подряды в новой столице и очень быстро втерся в доверие к президенту.
Пакколи вообще-то очень талантливый человек и тон­кий психолог. Я думаю, в нормальной среде его строи­тельные фирмы вряд ли могут похвастать какими-то преимуществами перед конкурентами, но в странах вроде республик бывшего Советского Союза этот обая­тельный весельчак чувствует себя как рыба в воде. Пока конкуренты бьются над сметами и расчетами, Пакколи снимает виллу для президента, мэра, губернатора - и, как говорится, пусть проигравший плачет. Лакомые куски от пирога почему-то оказываются на тарелке этого строительного магната из города Лугано.
Так оказалось и у нас - рецепт сработал безотказно. Пакколи снял виллу около Канн, на Лазурном Берегу. Прилетела вся семья - Нурсултан Абишевич, Сара Алпы-совна с младшей дочкой-Алией, Тимур с женой и сыном, мы с Даригой и наши дети. Старшему сыну Нурали было десять лет, а младшему Айсултану только пять. С нами был еще Фатах Шодиев- один из хозяев „Евразийской группы", близкий партнер Назарбаева по алюминиевому бизнесу, уроженец Узбекистана, гражданин Бельгии, к тому времени получивший контроль над уже приватизи­рованными предприятиями горнорудной промышленно­сти. Также был близкий друг президента Сыздык Абишев со своим помощником Булатом Утемуратовым.
Во время того, как потом оказалось, последнего семей­ного отдыха, когда вся семья собралась вместе за грани-

цей, случилось одно происшествие, которое в семье до сих пор вспоминают.
Однажды Пакколи повел нас в ресторан „Пират" неда­леко от Монако. Простое деревянное строение прямо на берегу моря сильно контрастировало с роскошными интерьерами и экстерьерами снятой для Назарбаева роскошной виллы. Помню, мы все удивленно рассматри­вали эту харчевню, выгружаясь из кортежа лимузинов.
Входим в зал. Деревянный пол, деревянные скамьи, простые стулья. В шкафах и на полках - простая посуда, никакого фарфора, никакого хрусталя. Ярко горит огромный камин, больше, впрочем, похожий на печь в деревенском доме. Закопченные балки на потолке.
Президент осмотрелся, насупился, спрашивает Пак­коли: „Куда ты нас привел?" Как всегда бывает, когда он чем-то недоволен, все притихли, зашикали на детей. Беджет развел руками: мол, место популярное, кухня хорошая, деревенская, все будет хорошо. Тут появляется хозяин заведения - огромный малый, чрезвычайно живо­писный, весь в татуировках, серьга в ухе, кафтан, на каж­дой руке золотые часы и все пальцы в кольцах-печатках. Настоящий пират! Запросто со всеми здоровается (что на фоне протокольных церемоний, к которым все мы уже привыкли, выглядит просто вызывающе), едва ли не похлопывает президента по спине, приглашает рассажи­ваться за длинным деревянным непокрытым столом.
Президент становится еще мрачнее. Все испуганно молчат. Один лишь Пакколи весел и доволен, будто не замечает общего растущего напряжения. Видимо, потому что не видел, каков Назарбаев во гневе.
Эта возможность представилась ему очень быстро.
Расселись. Шодиев предусмотрительно устроился у самого края, поближе к выходу. Мы расположились около президента. Пиратского вида официанты начали расставлять посуду, как будто одолженную в столовой какого-нибудь исправительного заведения.
В воздухе запахло грозой.
- Куда ты нас притащил?! - снова говорит Назарбаев уже таким тоном, что вечно невозмутимый Пакколи втя­гивает голову в плечи и бледнеет. И тут происходит невероятное. Президент берет тарелку, которую без осо­бых церемоний поставил перед ним бандитского вида гарсон, брезгливо ее рассматривает ... и вдруг изо всей силы швыряет о пол.
Мертвая тишина. Все окаменели. Вижу, как сверхосто­рожный Фатах Шодиев, тогда еще, естественно, не зна­чившийся в списке миллиардеров американского жур­нала „Форбс", выскальзывает из-за стола и со словами „Покурить пойду" исчезает в дверях.
На звон разбитой посуды из кухни выбегает хозяин.
- Не отдых, а черт знает что! - продолжает кричать Назар­баев. Дальше - хуже. Президент хватает тарелку первой леди и швыряет ее в стену, осколки летят на пол. Потом туда же отправляется посуда Дариги, Пакколи, моя ...
Мы все были в шоке. Президент выскочил из-за стола и стал бегать по залу, разбивая оставшуюся на столе посуду. За ним ходила побелевшая супруга Сара Алпы-совна и, чуть не плача, приговаривала „Нурсултан, Нур­султан, успокойся, если не нравится, поедем отсюда! Перестань, успокойся".
Хозяин заведения некоторое время молча наблюдал за этим спектаклем, потом начал орать. Целых тарелок к этому моменту уже не осталось, однако гнев Назарбаева, судя по всему, еще не достиг кульминации: в ответ на крики хозяина-пирата он схватил ближайший к камину стул и швырнул его в топку. Оттуда вылетел сноп огнен­ных искр.
Сара Алпысовна перестала причитать. Все посмотрели на хозяина. В наступившей тишине он взял стул и на (меси французского с английским объявив, что его заве­дение опозорено навек, хватил стулом о пол и тоже бро-( ил его в камин.
Еще один стул полетел в огонь от Назарбаева. Потом еще один - от хозяина. Происходящее походило на дурной сон.

И тут, когда абсурдность происходящего достигла предела, они - президент и хозяин-пират - вдруг начали громко хохотать. Тут же к ним присоединился и Беджет Пакколи. Оказывается, такое шоу с битьем посуды и сжи­ганием мебели в камине входило в specialisation de la maison - специализацию заведения, и весь спектакль был заранее оплачен. Из гостей об этом знали только прези­дент и Пакколи, они заранее обо всем договорились и распределили роли.
Когда воцарилась тишина, официанты убрали осколки, принесли новую посуду и подали блюда, в зал незаметно вернулся докуривший свою безразмерную сигарету Фатах Шодиев.
То ли с перепугу, то ли от того, что нас одурачили, мы все тоже стали бить оставшуюся посуду, но потом так же внезапно остановились - видимо, осознав, как быстро меняется атмосфера и вся система координат вокруг тебя, когда так сильно зависишь от одного человека, его настроения, его физического и психического состояния.

Краткая история нашего парламентаризма

Первым председателем Верховного совета (парламента) независимого Казахстана был Ерик Асанбаев. Шел 1991-й год, вертикаль власти еще не была выстроена, и парламент еще не подчинялся напрямую администрации президента.
Летом 91-го я стал свидетелем телефонного разговора моего тестя и председателя парламента. Мы ужинали в загородной резиденции в Алма-Ате на улице Навои. Внезапно Назарбаева позвали охранники - по правитель­ственной связи срочно звонит Асанбаев. Что случилось?
Президент отсутствовал около получаса. Вернулся злой, лицо красно-бордового цвета. „Я его вытащил, поднял на такую высоту, а он вместо благодарности начинает права качать!" Я немного удивился, ведь Асан­баев был близким и проверенным подчиненным, когда Назарбаев возглавлял Совет министров Казахской ССР, так что нужды вытаскивать его не было. Вслух, конечно, никто ничего не сказал - президент уже тогда относился к верховным государственным постам как к дарам, кото­рые он раздает с царского плеча.
Остаток вечера Назарбаев был неразговорчив и сразу вышел на прогулку по парку возле виллы. Видно было, что в голове вызревает какой-то план. Однако подроб­ностей его мы тогда не узнали.
А вскоре, в октябре 1991-го Асанбаева назначают вице-президентом страны. Я тогда удивился: неужели Назарбаев забыл тот телефонный разговор? Вице-президент - второе лицо в стране, вторая по влиятельности фигура. Мне даже показалось, что тесть пытается преодолеть свои личные антипатии в пользу профессионализма и государственных интересов. Конечно, я ошибался. По новой конституции

страны пост вице-президента был упразднен: Ерик Асан­баев получил билет на поезд, который шел в тупик.
Слева вице-президент Ерик Асанбаев, быстро потерявший свою долж­ность.

Первый состав Верховного совета президент распустил в 1993-м году. Однако, его надежды, что следующий будет более покладистым, не оправдались. Ему даже не удалось навязать депутатам своего кандидата в спикеры Омирбека Байгельды! Вопреки желанию Назарбаева, депутаты проголосовали за неугодного ему кандидата -Абдильдина. Разумеется, поэтому второй созыв парла­мента продержался тоже недолго, всего два года. В 1995-м президент разгоняет и его, он не терпит, когда что-то идет против его воли.
Мало кто знает, однако, что глава нации был готов пойти на крайние меры, если бы депутаты оказались строптивыми и отказались самораспускаться. Мне он как-то признался, что если понадобится, он стянет танки и расстреляет здание парламента так же, как двумя годами раньше это сделал Борис Ельцин в Москве.
Но в России речь шла о выборе государственного устройства и попытке парламентского переворота, кото­рая была подавлена танками. Ответ был жестоким, но и причина была серьезной. В нашем случае проблема была только в том, что президент устал играть в политические переговоры, ему надоело делить властные полномочия с кем-то, находить компромиссы, даже если того требо­вала Конституция. К тому времени он сам уже дважды переписывал Конституцию, так что прекрасно знал цену бумаге, на которой напечатан наш Основной закон.
„Они думают, что самые умные, - говорил мне тесть про депутатов, - а я знаю все, что они там говорят. Каирбек мне докладывает". Он имел в виду Каирбека Сулейме-нова, тогдашнего государственного советника, отвечав­шего за силовые министерства. Все здание старого Вер­ховного совета прослушивалось еще со времен КГБ, и докладные ложились на стол президента. Однако опасе­ния Назарбаева не подтвердились: депутаты оказались-таки послушными, танки вводить не пришлось.
Следующие составы парламента, переименованного в мажилис, больших проблем президенту уже не достав­ляли.
Впрочем, история парламентаризма в Казахстане не была бы столь короткой, будь дело только в персона­лиях. В последнее время президенту и не приходится тратить больших усилий, чтобы добиваться от людей понимания его могущества. Большинство подчиняется само, не дожидаясь напоминаний.
Назарбаеву нужно было ликвидировать законодатель­ное собрание как независимую ветвь власти для более важной задачи. А именно - взять в свои руки бюджет страны и лишить кого-либо права контроля над его пополнением и расходованием.
Задача была нелегкой даже для нашего президента, поскольку бюджетный контроль - это неотъемлемая пре­рогатива любого парламента. Законодательное собрание следит за финансами страны так же, как метеорологиче­ские станции за погодой. И вы, возможно, считаете, что наш мажилис тоже знает, где деньги лежат, и сколько их у нас. Это не так.
Единственный орган в Казахстане, который допущен до бюджетного кошелька, это счетный комитет. Уга­дайте, кому он подчиняется. Правильно - напрямую пре­зиденту. И пусть только попробует кто-то из членов этого счетного комитета разболтать что-нибудь публике или выразить свое недовольство. Лучшее, что его ждет -покинуть счетные ряды. Но таких самоубийц до сих пор не нашлось.
Схватка президента с парламентом за бюджетный кон­троль была неравной, но все-таки депутаты держали оборону долго. Назарбаеву пришлось разогнать два пер­вых состава законодательного собрания, чтобы заставить новых избранников отказаться от дурной привычки совать нос не в свои дела. Мало кто знает, но именно деятельность контрольной палаты в стенах первых пар­ламентов и была реальной причиной разгонов 1993 и 1995 годов.
Только третий состав мажилиса оказался достаточно покладистым и отказался от притязаний на счетную палату.
Особенно много проблем президенту доставила конт­рольная палата первого парламента, под руководством депутата Газиза Алдамжарова. Депутаты из этой палаты рьяно взялись за дело, начали проверять и задавать неудобные вопросы - например, где остается часть валют­ной выручки. Одним из таких неудобных вопросов было и расследование злоупотреблений в сфере выдачи экс­портных лицензий министерстом внешнеэкономических связей, которым руководил один из первых кассиров Назарбаева Сыздык Абишев. Он был тогда патроном своего молодого помощника Булата Утемуратова, тру­дившегося скромным начальником отдела лицензирова­ния и впоследствии заступившего к Назарбаеу помощни­ком по хозяйству

Турецкий подданный
(Подарок турецкого президента)

В конце апреля 1993 года, после семейного ужина президент позвал меня в свой кабинет. Я был заинтриго­ван. Тогда еще между нами были очень доверительные отношения. Президент, возможно, иногда видел во мне сына, о котором всегда мечтал, как и каждый казах. Он же был для меня почти кумиром. Не так уж много времени прошло с тех пор, но как все изменилось ...
Только что закончился визит в Казахстан президента Турецкой Республики Тургута Озала. Тогда в среде казах­ской элиты была мода на завуалированный пантюркизм. Она постепенно сошла на нет по мере того, как выяснилось, что турки смотрят на нашу страну весьма прагматично, прикидывая, как выжать максимальную прибыль для себя и стать еще одним „старшим братом". Назарбаев относился к перспективам турецко-казахского сближения более грезво, чем наши писатели, поэты и журналисты, но в тот период, очевидно, ориентировался на Турцию как на бли­жайшего союзника. Именно тогда турецкие фирмы-однод­невки косяком пошли в Казахстан, где для них создавали весьма выгодные условия. Стала выходить казахскоязычная версия турецкой газеты „Заман", рядом с президентским комплексом в Алма-Ате вырос отель „Анкара".
Провожая в аэропорту турецкого президента, невысо­кого жизнерадостного усача, никто, конечно, не мог предположить, что жить ему оставалось всего два дня. 1ургут Озал внезапно умер от разрыва сердца 17 апреля 1993 года. В этот день, по версии курдских лидеров, он должен был объявить об условиях перемирия с курд-( «ими повстанцами. Кстати, говорили, что его мать была и! курдов. Курды намекали, что Озала отравили спецс­лужбы, чтобы сорвать мирный процесс. Вдова прези­

-
дента требовала повторного следствия, но оно не было проведено ...
Мы поднялись в кабинет президента. Талантливый актер, президент выдержал паузу, чтобы окончательно меня заинтриговать. Я терялся в догадках. Наконец он подошел к большому личному сейфу, медленно его открыл, так же медленно достал оттуда какой-то небольшой предмет и с заговорщическим видом протя­нул его мне.
Это был новенький турецкий паспорт, выписанный на имя Нурсултана Назарбаева. Подарок покойного прези-дента Озала.
По законодательству Казахстана двойное гражданство запрещено, но только не гаранту нашей Конституции. И остальные 15 милионов граждан так и не смогут дотя­нуться до Юпитера.
ИМПИТТТТ"

Граната в торте

Давний случай, сегодня всеми прочно позабытый, произвел на моего тестя огромное впечатление на всю оставшуюся жизнь. Шок от пережитых тогда эмоций у Назарбаева проходил долго. И, видимо, именно после того происшествия он сформулировал для себя правило, которое старался неукоснительно соблюдать все минув­шие годы. Правило это простое: не наживать личных вра­гов. Никогда. Нигде. Ни при каких обстоятельствах!
Нежелание президента идти с кем бы то ни было на пря­мую конфронтацию хорошо известно всем членам его команды. Назарбаев, производящий на посторонних впе­чатление харизматического, решительного, жесткого, брутального человека, политика, готового к открытому бою, в действительности далеко не таков. Это очень осто­рожный, трусоватый, расчетливый человек, похожий вовсе не на барса или тигра, каким его рисует в своих трудах один американский подхалим, а, скорее, на старого лиса. Для него нет худшего наказания, чем необходимость всту­пить с кем-нибудь в открытое противоборство. Разумеется, это вовсе не значит, что он добр - он только старается с переменным успехом играть роль доброго следователя или, по ситуации, доброго дядюшки. Роль его антагони­ста, злого следователя, всегда достается кому-нибудь из его подручных. Назарбаев обычно старается грязную работу делать чужими руками. Именно поэтому ни одно совещание не заканчивается снятием с должности даже незначительного руководителя. Там президент только накачивает, ругает, но увольнять - дело его подчиненных. Еще можно убрать человека с поста во время вечных струк­турных изменений госаппарата, когда ненужный руково­дитель вдруг остается за бортом, или его „случайно" не утверждают или не переназначают на должность.
Я думаю, Назарбаев с самого начала своей партийной карьеры старался избегать конфликтов и лепил из себя образ рубахи-парня, готового со всеми дружить, от которого можно не ожидать никаких неприятностей. Но после шока, пережитого в последнем доперестроечном восемьдесят пятом году, интуитивные склонности офор­мились у него в четко соблюдаемый кодекс: улыбаться врагам в лицо и наносить им удары чужими руками. Как он любит говорить: „Врага нужно задушить в собствен­ных объятиях".
А случилось тогда вот что.
Каратай Турысов, дальний родственник Назарбаева и партийный бонза республиканского масштаба, праздно­вал день рождения. Дело происходило в Алма-Ате, куда к тому времени перебрался на повышение по протекции Назарбаева бывший секретарь Тургайского обкома пар­тии. По партийной традиции, усиленной нашим южным темпераментом, на именинника низвергся вал подарков и подношений от признательных товарищей и благодар­ных подчиненных. В пылу застолья никто не обратил внимания, откуда на столе возникла коробка с роскош­ным тортом.
Первыми к торту прибежали дети Турысова, еле дождавшиеся десерта. Коробку открыли. Внутри была граната.
Взрывной механизм не сработал по счастливой случай­ности, иначе история Казахстана была бы совсем иной.
Напомню, на дворе стоял позднезастойный 1985 год. Покушение на члена ЦК республиканской компартии? Такое невозможно было вообразить даже в самом страш­ном ночном кошмаре. Но был торт, была чудом не разор­вавшаяся граната, и были члены того самого ЦК, для которых тот банкет чудом не стал последним.
Это был шок.
Происшествие строго засекретили, делом занялся казах­ский КГБ. Через четыре месяца следователи вычислили дарителя торта. Им оказался не наемник мирового импе­риализма, не китайский шпион и не непримиримый дис-( идент. Ликвидировать члена ЦК хотел коммунист, пол­ковник советской армии, бывший заместитель тургайского ноенкома. И идеологические разногласия, естественно, юже были не причем. Когда Турысов еще работал в lyprae, там случилась какая-то темная амурная интрига (коммунисты тоже люди), жертвой которой оказалась жена офицера. Потом Турысов ушел на повышение в столицу, замвоенкома последовал за ним и попытался изорвать соперника вместе с товарищами по партии.
Я думаю, первый шок Назарбаев испытал при виде гра­наты в креме, второй - когда выяснились обстоятельства происшедшего. Нурсултан Абишевич смертельно пере­пугался. Вот что случается с теми, кто наживает личных врагов!
С тех пор Назарбаев панически боится открытой вражды.
Этот страх открытых конфликтов, открытой вражды в дальнейшем отразился на управленческой практике нашего президента. За почти два десятка лет, которые Назарбаев просидел на казахском троне, ему не раз и не два приходилось избавляться от людей из своего окру­жения, которые переставали его устраивать. Кто-то отправлялся в почетную ссылку в посольство за рубежом, кто-то получал статусный, но предназначенный для ско­рой ликвидации пост, кто-то из столицы отправлялся в проблемную область с кучей социальных проблем.
Однако, не было ни одного раза на моей памяти, чтобы наш президент сам кого-то уволил. Вся чиновная братия Астаны обычно со страхом ждет расширенные совещания у президента, опасаясь непредсказуемых перестановок. Но это напрасные страхи: президент бывает на таких совещаниях грозен, но его гнев обычно направлен в какие-то неопределенные дали, в сторону негативных мировых экономических тенденций или собирательного образа оппозиции, или просто каких-то анонимных недоброжелателей. Конечно, в такие моменты он часто испытывает гнев и по отношению к менее абстрактным персонам, которые вполне могут оказаться среди его слу­шателей. Но это вовсе не значит, что объекту его негатив­ных эмоций в этот момент что-то угрожает. Максимум, что может позволить себе Нурсултан Назарбаев в такой ситуа­ции - повысить голос, потребовать „еще более, еще настойчивее, активнее" и далее по тексту.
Чего нужно опасаться объекту президентского недо­вольства, так это какой-нибудь внезапной реорганизации, при которой он получит красиво звучащую, но лишенную властных полномочий и аппаратной силы должность. Или, например, ураганной разоблачительной газетной кампа­нии, после которой жертва будет вызвана к президенту, и тот, участливо вздыхая, сообщит, что вынужден уступить нажиму „свободной прессы", но искренне ценит своего давнего товарища, друга, соратника ... и тут как раз открывается посольство в Латинской Америке, и давний друг и соратник должен отправиться туда и переждать, пока гроза уляжется. (Хотя ради политической выгоды мой бывший тесть не то что старого соратника - как говорится, маму родную продаст и бровью не поведет).
На моей памяти президент Казахстана не уволил ни одного человека так, как это принято у профессионалов-управленцев: глядя человеку в глаза и объясняя причину. Наоборот, обычно он говорит, что он-то как раз хочет оставить беднягу в его кресле, но премьер или КНБ настаивают, и он ну просто не знает, что делать... Что это - восточная хитрость или боязнь „получить гранату", помноженная на жажду власти и сильную зависимость от кресла? Власть иногда сильнее наркотика. И власть иму­щий, не понимает прелести положения человека, сво­бодного от гнета ответственности.
Для понимания психологии Крестного тестя хотел бы привести следующий документ, составленный специали­стами КНБ Казахстана.
Привожу его с сокращениями.
„Из психологического портрета Нурсултана Назарбаева" Типологическое название: ЛОГИКО-СЕНСОРНЫЙ ИНТРОВЕРТ 1.0писание главных психических функций
„Его конкретные, установочные внутренние системы, суждения и понимания - они незыблемы. То есть изме­нить их может только он сам, и только под влиянием настолько серьезных внешних данных, которые отмести уже просто так невозможно.
В первую очередь они касаются не каких-то абстрак-шых идей, а конкретной, повседневно возникающей деятельности. Все должно строго соответствовать своим ролям и местам. Каждому человеку - свое четко очерчен­ное место с определенными правами, обязанностями и ответственностью. Приветствует и требует очень четких неукоснительных исполнений обязанностей, очень чет­кого соблюдения дисциплины, выступая заложником жесткости и четкости любых иерархических конструк­ций, которые логически обоснованы, с его точки зрения.
Ему присуща тенденция разделять людей на лагеря, на „своих" и „чужих". Тот, кто разделяет и принимает его концепции, соблюдает правила игры, тот становится своим. Если человек этого не принимает, то он чужой или враг. Такое внутреннее разбиение на своих и чужих достаточно фундаментально для него. И „своему" доста­ется некая солидарная, опять-таки, логически и иерар­хически обоснованная поддержка и содействие. „Чужой"
это враг, с которым нужно бороться и бороться реально, не на уровне идей, а на уровне конкретной жизненной борьбы за выживание. „Если враг не сдается, его уничто­жают". „Цель оправдывает средства".

Ценности, убеждения:
„Важнейшим критерием правильности выступает не некая объективная подтвержденность, эксперимен­тальная, фактическая, а непротиворечивость собствен­ного суждения. Если он пришел к внутреннему обоснова­нию по какому-то вопросу, и оно не противоречит его убеждениям, значит оно истинно. Умело оперируя аргу­ментацией, он может легко доказать свою точку зрения, или вообще не доказывая, требовать ее принятия, не взи­рая на мнения других. Его собственные мыслительные конструкции, базирующиеся на личном опыте, являются приоритетными и непоколебимыми. Факты остаются либо исходным материалом, либо подтверждением его точки зрения. Если что-нибудь продумал и поставил цель, то к ней идет, не взирая ни на что и ни на кого".

Адаптивные стороны, способы избегания стресса:
„Обладает естественно присущими навыками и умениями дипломатической, политической игры, пони­манием мест и ролей, положений, умением взаимодей­ствовать на статусном иерархическом уровне, четким чувством субординации.
Уделяет большое внимание вопросам имиджа, как на уровне поведения, соответствующего статусу, так и в манерах и в одежде. Является слабой харизматической личностью, но обучаясь и демонстрируя при случае каче­ства организатора, лидера, умело компенсирует данный недостаток. Будучи авторитарной натурой, умеет при необходимости проявлять властность, жестко, вплоть до силового давления, маскируя ее демократичностью и либеральностью. Прекрасно ориентируясь в материаль­ных стимулах поведения людей, использует их для дости­жения своих четких и конкретных целей. Его интеллект направлен на извлечение материальной выгоды для себя в любой ситуации.
Уровень благосостояния является важным инструмен­том воздействия на окружающих, но в то же время может быть достаточно непривередливым в вопросах быта, комфорта (когда это продиктовано необходимо­стью) и требовать этого же от тех, кто разделяет его убеждения. В этом плане люди могут расцениваться им как „винтики" в огромном механизме, для отлаженной работы которого их необходимо смазывать и подкручи­вать, либо заменять".

Уязвимость контекстом, речью и др. факторами:
„Какой я? Обладаю ли я способностями, соответ-с гвующими занимаемому месту? Какими качествами я обладаю как личность?" - это ключевые вопросы внут­ренней самооценки. В этой сфере могут развертываться внутренние переживания собственной неполноценности. Однако в этих вопросах он не имеет внутренней рамки для оценки самого себя. Такой рамкой может выступать социальная норма, ожидания окружающих. Для того, чтобы чувствовать себя полноценным, он должен осозна­вать социальные требования к нему как к личности, и на них ориентироваться. Но каковы эти социальные требо-нания - он не находит однозначного ответа. Возникает постоянная внутренняя проблема: „Каким же мне челове­ком по своим внутренним качествам, по своим способно-с гям, по своим талантам, каким мне нужно быть?"
„Ответа эти вопросы не имеют, и это продуцирует какие-то проблемы, конфликты, внутреннюю неуверен­ность и умственную рефлексию. Естественно, эта тема никогда ни перед кем не разворачивается, она скрыва­емся от всех. Вопросы, адресованные к нему, к его внут­ренним качествам, критика. Советы и комплименты, - все >ю воспринимается не по факту, а воспринимается как некое внимание к его внутренним качествам, что может «ощавать напряжение. Таким образом, исходный момент - отсутствие уверенности в полноценности своих ннутренних качеств. Отсюда вытекают возможные раз­ногласия. К этим вопросам допускаются только избран­ные1 люди. Только избранному человеку разрешается обе уждать его личные способности, промахи и ошибки, к чему он очень чувствителен (хотя и не показывает этого).
1>удучи неуверенным в оценках своих качеств и потен­циальных способностей, он также не уверен и в оценке дру| их. Неадекватно оценив характер и поведение дру­гого, он может слепо идти на поводу чьих-то рекомен­даций в оценке ситуации, перспективности человека или идеи, или напротив - быть слишком недоверчивым и осторожным в такого рода оценках".

Мотивирующие и суггестивные факторы:
„..Вопросы личных отношений и чувств играют второстепенную роль в его поведении. Оттенки эмоцио­нально-чувственного отношения: нравится - не нравится, симпатизирует - любит, не любит, ненавидит - эти кате­гории вообще не считаются важными. Они не имеют веса в установлении отношения к человеку, здесь главным является взаимопонимание, уважением, дисциплиниро­ванность, ответственность. Для него важна однознач­ность и ясность тех чувств, которые к нему испытывают. Симпатии и антипатии либо игнорируются, либо, если он их отмечает, не воспринимаются им как основы взаимо­действия. При этом, невольно, люди, несущие в себе и генерирующие яркие положительные настроения (сме­хом, улыбками, жизнерадостностью, шутками и пр.) ока­зывают большое влияние на его настроение. Такого рода подпитка положительными эмоциями очень важна для него. Сам он в вопросах управления настроением может оказаться совершенно беспомощным и неосознанно бла­годарен тем, кто дарит ему хорошее настроение. В этом плане он понимает, что эмоциональный заряд (человека, группы людей) является важным мобилизующим факто­ром, который необходимо учитывать.
Его привлекает все фундаментально старинное, древ­нее, исторически устоявшееся. По сути дела, любая ситуация, любая традиция, любая вещь, которая несет в себе отпечаток древности и времени, оказывается пред­сказуемой за счет проверенности временем, так как для него очень важными являются вопросы предсказуемости и аналогичности ситуаций и событий.."
2. Контекстуальное описание Межличностное общение: уязвимость, моти­вирующие и суггестивные стороны взаимо­действия
„... В общении четко соблюдает дистанцию, стремится всегда завоевать право главного голоса. Любит дискуссии, но не абстрактные, по конкретным вопросам. Может терять нить рассуждений, если она ухо­дит в абстрактные повествования. Тот, кто предает (не разделяет его представлений), переходит в другой лагерь его врагов, становится чужим, с которым допу­стимо самое жесткое подавление и наказание. С близ­кими людьми может позволить себе фамильярность, расслабиться, особенно, если они эмоционально активны, и принимают его приоритет как лидера.
Работа: отношения в системе начальник-подчиненный, подчиненный-начальник, коллегиально-независимые
„Будучи руководителем, с подчиненными строг, требо­вателен к отчетности до мельчайших деталей, не про­щает фамильярности, фальши и обмана.
Важной потребностью является предсказуемость, пони­мание сценария, по которому может развертываться то или иное событие. Задаваясь таким вопросом, он, с одной стороны, открыт и легко приветствует такого рода прогнозы, готов к их всестороннему обсуждению, а с другой стороны, может оказаться внушаем, так как не уверен в правильности собственных прогнозов.
Не умея и не чувствуя за собой возможности контроли­ровать, регламентировать, организовывать временные ресурсы, завидует другим людям, которые могут решать эти вопросы"

Персональный президентский дворец Ак-Орда в Астане. Назарбаев
заплатил за него из государственного бюджета около 500 миллионов
долларов США.

Как мы дошли до Астаны
„В созидании городов видел я одно расточение государственныя казны, нередко омытой кровию и
слезами моих подданных. В воздвижении великолепных зданий к расточению нередко присовокуплялося и непонятие об истинном искусстве."
Александр Радищев, русский писатель

Я тоже жил в этом городе. Я тоже ходил по этим бездушным улицам, пытаясь найти ответ на вопрос „за что нам послано такое испытание?" Я тоже видел эти полчища саранчи, которые застилали небо и асфальт. Переносил сорокоградусную жару летом и сорокоградусный мороз зимой, с бураном. Как и все семьсот тысяч жителей этого города, поражался беспощадности степных ветров.
Я смотрел на эти проспекты и высотки и пытался пред­ставить будущее величие этого города. Вместо величия я видел миллиарды украденных у народа и закопанных в эту неблагодатную землю бюджетных денег.
Этот город нужен только одному человеку. Это его пира­мида. Пирамида Нурсултана первого. В буквальном смысле. Наподобие египетских фараонов он решил построить себе рукотворный памятник. Город-мираж, который назовут его именем, и где уже стоит пирамида для него.
Мы уже заплатили за эту прихоть огромную цену -нашими налогами в виде денег и людскими судьбами. Мы обескровили бюджет. Мы могли быть богатой про­цветающей нацией, но вместо этого бросили все силы на то, чтобы один человек почувствовал себя Главным Архи­тектором-Прорабом.
И этому придет конец. Люди не живут в пирамидах -они возят туристов посмотреть на эти памятники чьего-то властного самолюбия. Но пока это безумие продолжа­ется, нам важно ответить на главный вопрос: Как мы дошли до Астаны.

Наша старая столица Алма-Ата устраивала всех, кроме одного человека. Но именно этот человек имел в руках достаточно власти, чтобы все изменить. Одной его при­хоти было достаточно, чтобы мы оставили цветущий город и отправились туда, где зимой сорокаградусный мороз, летом - сорокаградусная жара, а весны и осени просто не бывает. Как это произошло?
Официальная пропаганда так и не смогла внятно объяснить, зачем было бросать обжитой оазис и закапы­вать бесчисленные миллиарды в степь, где приспособ­ленного для жизни города все равно не построишь. Потому что люди всегда разбивали свои стоянки только в тех местах, где для этого есть топографические условия: в излучинах рек, у подножий гор - там, где можно найти укрытия от ветров и недругов.
Эту науку человечество освоило тысячи лет назад, и великие города стоят на местах древних стоянок, при­смотренных еще нашими далекими предками. Но потом пришли коммунисты, которые о комфорте своих сограж­дан не беспокоились. Им потребовалось поднять целину, и они отправили людей в голую степь, где разбили на всех ветрах „город целинников". Так появился Целино­град - город, в который никто не стремился переезжать.
Еще раньше, в сталинские времена, эти непригодные для жизни места выбрали архитекторы „ГУЛАГа", чтобы раз­бить здесь печально знаменитый „АЛЖИР - акмолинский лагерь для жен изменников родины". Это потом наша про­паганда стала переделывать казахский язык и уверять нас, что название стоянки, выбранной президентом для новой столицы, переводится как „святыня". Откуда святыни в этих местах? А вот могил здесь было много ...
Так появились все неприютные поселения Централь­ного Казахстана - вокруг рудников, карьеров, лагерей и химических комбинатов. И если у государства появились деньги, чтобы потратить на переезд, их нужно было тра­тить как раз на то, чтобы увозить людей отсюда - из мест, где вольный человек никогда не разбивал стоянку.
Центр нашей страны непригоден для поселений. Чтобы поддерживать жизнедеятельность городов и поселков, искуственно построенных здесь в коммунистические времена, бюджет ежегодно теряет миллионы и миллионы долларов. Но это все равно, что поливать из дырявого ведра: никакие деньги не могут исправить ландшафт и погоду. Все эти территории остаются депрессивными, работа сюда не приходит, и молодежь сама находит деньги, чтобы перебираться отсюда на юг или на восток.
Нам действительно нужно было строить новые города -но именно на плодородных восточных землях и на бла­гословенных южных, и именно для того, чтобы перево­зить сюда людей из депрессивного центра.
Вместо этого по приказу одного человека мы бросили зеленую Алма-Ату и отправились, как первоцелинники, осваивать непригодные для жизни акмолинские квар­талы.

ЗАЧЕМ?
Официальная пропаганда пыталась выдать свои беспомощные объяснения.
Нам пытались рассказать, что так мы увозим столицу в безопасное место, подальше от китайской границы. Разумеется, никто в коридорах власти всерьез „китай­скую угрозу" не рассматривал.
Нам доказывали, что все страны на планете стараются разместить столицу поближе к центру, подальше от враж­дебных границ. Глобус, правда, дает другую информацию, но когда пропаганду это беспокоило. Но если бы и так, с нашими бескрайними территориями такая практика все равно теряет всякий смысл: какой-нибудь Амстердам отстоит от немецкой границы примерно также, как наш пограничный поселок „Дружба" от соседнего Китая.
Еще одна версия - землетрясения.
Еще одна - что нужно укреплять русскоговорящий север, который якобы может отколоться и прибиться к России.
Когда сказать нечего, говорят много: лист официальных объяснений состоял из нескольких десятков пунктов. Назар­баев дал команду поддерживать переезд. И понеслось: бла­годарная интеллигенция, депутаты, журналисты, различные эксперты обосновывали целесообразность перевода сто­лицы. Разумеется, эти объяснения никого не убеждали - ни в самой стране, ни за рубежом. Сколько раз я встречался с иностранными коллегами, друзьями и знакомыми, столько раз мне задавали этот вопрос: что же на самом деле произо­шло? Ведь есть какая-то реальная причина, которая заста­вила вас перевезти столицу в такое неподходящее место?
Такая причина есть, и я ее знаю.
Но сначала стоит сказать о том, что нас погнало в Астану. Нас заслал туда страх.
Мы все боялись проявить свое неповиновение перед человеком, который набирал все больше и больше вла­сти. Уже тогда, в 1994-м году, когда президент впервые высказал странную идею с переездом, было понятно, что стоять на пути паровоза - себе дороже. Хотя тогда еще сложно было представить, какая судьба ждет будущих оппонентов нашего демократического режима.
Тогда еще можно было обсуждать и спорить. Сегодня в это уже сложно поверить, но когда-то президенту Назарбаеву приходилось убеждать парламент и тратить на это дни и недели.
Как вспоминает сам президент:
„В 1994 году именно б июля в Алма-Ате Верховный Совет Республики Казахстан принял решение о переносе столицы в Акмолу. Об истории переноса столицы много написано. Мне было нелегко убедить в этом наших пар­ламентариев. Как вы помните, мы тогда переживали трудные времена, не выплачивались своевременно пен­сии и зарплаты. И после длительных переговоров и встреч именно б июля я вновь поставил этот вопрос перед депутатами Парламента.
Обсуждение длилось целый день, к исходу которого один из депутатов сказал: „Давайте не будем огорчать
Президента в день его рождения и сегодня примем это решение, а перенос столицы наверняка произойдет еще нескоро, лет через 50".
(Пресс-конференция президента по случаю дня сто­лицы, 2007 год. Источник: официальный сайт прези­дента http://www.akorda.kz/)
Вот так у нас принимаются исторические решения: чтобы не огорчать президента в день его рождения. Вот так была решена судьба сотен тысяч людей и десятков миллиардов долларов.
И все-таки те первые годы независимости вспоминаются уже с ностальгией: тогда у нас еще существовало подобие настоящего разделения властей. Каждый депутат предста­влял свой избирательный округ, мы знали имена своих представителей, законодательное собрание обсуждало законы, прежде чем их принять. В парламент могли еще „просочиться" независимые депутаты, чьи кандидатуры не были одобрены президентом и его аппаратом.
Кто мог представить, что через десять лет все скатится к однопартийному парламенту, выполняющему функцию рядового отдела из администрации президента. Сейчас все было бы значительно проще: руководитель прези­дентской администрации позвонил бы спикеру Парла­мента и сказал тому, что нужно проголосовать за пере­езд. И депутаты (все как один члены „Нур-Отана") единогласно проголосовали бы за пять минут.
А теперь - к главному. Я обещал рассказать о причине, которая заставила президента оставить свежеотстроен-ный президентский комплекс на улице Фурманова в Алма-Ате (в здании, которое задумывалось сначала как Музей Владимира Ленина) и отправиться на берега Ишима.
Он просто боялся народных демонстраций. Ему нужна была неприступная крепость, вдали от людей. И прежде всего - вдали от либеральной и свободолю­бивой Алма-Аты.
Прежде всего ему хотелось уехать отсюда.

здание министерств (Зажигалка) в Астане горит из-за некачест-
х строительных материалов. фОТо: Getty Images

Вопрос куда был вторым, но не менее важным. Глава нации искал место, которое в силу своей удаленности представляло бы собой естественную крепость, которая отгородила бы его от народа Казахстана. Неприютная Акмола, заброшенная в центр Казахстана и защищенная Ишимом, оказалась идеальным местом.
Это для нас выбор казался странным. Но если знать реальные критерии поиска - согласитесь, он вполне логичен. Президент не искал землю обетованную для нас. Он создавал фортификационное сооружение для своего Президентского Дворца.
Интересно, что его гнал в эти степи тот же СТРАХ, кото­рый привел сюда и нас. Просто мы боялись его, а он боялся нас, свой собственный народ. Такова участь любого диктатора: всю жизнь проводить в убеждении, что облагодетельствованный народ его действительно любит и боготворит - и в то же время, на всякий случай, отгора­живаться от любящего народа все новыми слоями охраны.
Мобуту Сесе Секо плавал по реке Заир на корабле, который служил заодно президентской резиденцией -так заирскому лидеру спалось спокойнее: от народа его отделяли волны великой реки. У нас нет великих рек, зато есть великие просторы. Вот ими и решил воспользо­ваться наш лидер.
Одно дело сидеть в своем кабинете в центре Алма-Аты, этого непослушного и так и оставшегося чужим и непо­нятным президенту города. Причем сидеть в ста метрах от проезжей улицы, когда от людского потока тебя отде­ляет только хилый слой охранников. В любой момент эту улицу могут запрудить десятки тысяч недовольных, и никакие танки подогнать не успеешь.
И совсем другая картина, когда отдаешь приказы с безопасного расстояния, когда тебя отделяют от сограж­дан река, бескрайние степи и бойцы внутренних войск МВД, Спецназа КНБ „Арыстан" и, конечно, удивительно разросшаяся до 10 тысяч служба охраны самого прези­дента. Вот это уже настоящая безопасность.

Надо признать, что Крестный Тесть выбрал идеальное место для осуществления своего замысла. Акмолинск -городок захолустный, вскоре каждый второй здесь будет чиновник (или член семьи чиновника) - а эта публика революционным настроениям обычно не подвержена.' Но даже если кому на правобережье вздумается уличные собрания устраивать, то достаточно перекрыть мосты - и тогда до левого берега недовольным придется вплавь добираться.
А если река скована льдом, то здесь уже Генерал Мороз надежную охрану дает: когда за окном минус тридцать, да еще шквальный ветер, лучше глушить недовольство водкой на кухне, чем идти на улицу митинговать.
Но в Астане живет от силы четыре процента всего насе­ления страны. И живут если не с комфортом, то в относи­тельном достатке. А на остальные девяносто шесть про­центов можно уже внимания не обращать - до Астаны они не доберутся. Потому что идти придется по трассе из Караганды, а ее полиции отрезать еще легче, чем мост перекрыть.
Конечно, вы можете пойти законным путем и подать заявку на проведение общенациональной акции проте­ста у ворот президентского комплекса, но тогда вас упе­кут в психушку - и, надо признать, не без оснований. Потому что никто в здравом уме такого делать не будет.
У президента же были свои основания побаиваться народных выступлений. Он видел в декабре 1986-го, как полыхнуло недовольство и как быстро ситуация вышла из-под контроля властей. Тогда это сыграло в его пользу, ведь он только шел к власти, но фантомный страх перед толпой протестующих остался. И завтра такая же демон­страция могла пойти уже против него, правителя незави­симого Казахстана. И после 91-го года рассчитывать на помощь Москвы, с ее всесильным КГБ, не приходилось.
А потом был Новый Узень, где власть просто ввела внутренние войска МВД и погасила пламя народных вол­нений пулями. Город блокировали, трагедию замолчали.
Позже такой же сценарий повторится в узбекском Анди­жане, и об этих событиях будет говорить весь мир. А Нового Узеня как будто не существовало. Остались только безымянные могилы, месторасположение которых строго засекречено КНБ и МВД (архивы по указанию Пре­зидента уничтожены). Еще долго министр внутренних дел Сулейменов эксплуатировал на этой бойне со своим народом. Что он сам, якобы без Назарбаева, принял решение воевать с демонстрантами. Назарбаев до сих пор держит Сулейменова при себе. Ведь он с тех пор повязан кровью казахских демонстрантов, выходцев из западных регионов страны.
Но власть была напугана. В отличие от граждан, она знала все страшные подробности тех событий, и желание изолировать себя от народа укрепилось еще сильнее.
Однако настоящий страх пришел намного позже, когда новая столица уже возвела свои фортификационные соо­ружения на левом берегу Ишима. Сначала грянули цвет­ные революции в Грузии и Украине. Сразу следом Аскар Акаев покидает президентский кабинет в митингующем Бишкеке. В Астане паника. Чем выше кабинеты, тем силь­нее уверенность, что очередная цветная революция вот-вот охватит и наш Казахстан. Вот тогда президент не уставал повторять в узком кругу, что он был трижды прав, перенеся столицу в безопасное место.
И все-таки из Алма-Аты президента гнал не только страх. Еще ему досаждало все возрастающее чувство дискомфорта. Потому что здесь он не чувствовал себя защищенным не только от простых граждан, спешащих по своим делам по соседним улицам, но, что еще хуже ему досаждала местная элита. Приходилось тратить часы на утомительные разговоры со старейшинами, с интел­лигенцией, с влиятельными людьми. И каждому прихо­дилось давать какие-то обещания, а некоторые из них потом даже выполнять.
В таких условиях - одно название, что „авторитарный", I на самом деле даже непонятно, кто от кого зависит. И ведь не откажешь во встрече, нельзя обидеть уважаемого аксакала - уважаемого старейшину. По неписанным казахским законам - Старших нужно чествовать, с писа­телями общаться, родственников и земляков выслуши­вать. А все его визави от разговоров с высоким лицом только добавляли себе влияния, отщипывая по кусочку от пирога Его власти.
Этому нужно было положить конец. Но Алма-Ату не изменишь, здесь он всегда был бы в заложниках уже сложившейся клановой системы. Единственный выход -бежать, „в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов". А вместе с собой увезти в эту глушь и столицу. А всю эту интелли­генцию, старейшин и уважаемых оставить позади, и пусть они друг с другом сколько угодно собираются.
Что было дальше, мы все знаем. Те, кому повезло больше, наблюдали за историей со стороны. Нам, госу­дарственным служащим, пришлось пережить ее на своей шкуре. Вы тоже в сорокаградусный мороз не могли открыть дверь дома, потому что ее придавило шквальным ветром? Вы тоже наслаждались качеством воды в душе, после которой автоматически становишься клиентом кли­ники „Hair Transplant"? Вы тоже поражались обслужива­нием в этих ресторанах? Значит, это были мы с вами, те кто творил эту историю - ради того, чтобы один человек, наконец, почувствовал себя в комфорте и безопасности.
И он почувствовал. Теперь для уважаемого человека попасть в Астану, в высочайший кабинет - это уже испол­нение мечты. А проделав такой путь в тысячу километров, он уже никаких наставлений давать не будет, как эно случалось раньше - он будет только благодарить „за наше счастливое детство". Ну, может быть, попросит под конец новую квартиру и стипендию „Болашак" для дочери, но это несложно, это можно помощникам пору­чить - если, конечно похвалы старейшины были доста­точно изобретательны. А то ведь в последнее время всё сложнее что-то новое услышать - сплошные „великий хан", „отец нации" да „хозяин".
К президентскому дворцу нельзя подъехать на машине. Хотите попасть в наш Тадж-Махал - извольте выйти из авто и пройтись полкилометра пешком. Дождь, ветер - а вы терпите. Вам дают понять, что власть сакральна, она выше вас, вы не можете добраться до нее ни на такси, ни на своем персональном лимузине.
Вот теперь управлять этой страной - одно удоволь­ствие. Астана уже достаточно фортифицирована, бюджет накачан нефтяными деньгами - можно ни на Запад не оглядываться, ни на своих граждан. И депутаты уже не спорят. Лучше того, они теперь сами соревнуются, кто быстрее и точнее предугадает желания владыки.
Он ведь их и не просил вписывать в конституцию строку, что два срока положены любому, кроме Него -первого неизменного президента. Он был даже против такой поправки. Но „независимые депутаты" все сделали сами, умницы. А потом пустили себе пулю в голову и самораспустились. Вот это порядок.
Вот это и есть Проект Астана в действии. Ради этого и закапывались в землю наши народные миллиарды.
Любой правитель, который пробыл на троне слишком долго и который забрал в свои руки слишком много вла­сти, хочет верить, что он действительно Избранный и, непременно, Всевышним.
Он хочет верить, что народ действительно любит его так, как расписывает правительственная пресса и как поют придворные лизоблюды. Ему хочется войти в исто­рию не тираном, а просветителем. Но поскольку наде­яться на благодарность потомков - дело рискованное, он начинает строить себе памятники уже при жизни.
Наш правитель решил, что его пирамидой будет Астана. Он начал строить этот город как крепость, где чувствует себя за каменной стеной - он искренне уверовал, что строит для Казахстана свой Петербург. И что благодар­ные потомки будут с благодарностью вспоминать его имя каждый раз, как будут произносить название казахской Пальмиры, а его сравнивать с Петром Первым.
Разумеется, он назовет столицу своим именем уже при жизни. Вернее, он будет противиться этому - также, как сопротивлялся своему пожизненному президентству, - но и в этот раз ему не удастся остановить волну народного волеизъявления. Сначала выступит какой-нибудь заслу­женный. Потом пойдет волна писем в „КазПравду" от народных писателей, надеющихся на очередную подачку из-за президентского забора. А потом соберется неподконтрольный парламент и проявит свою принци­пиальность.
Вот так появится на карте новое название - Нурсултан-Ата, например. Вопрос только в том, как долго оно на карте продержится. Понятно, что недолго, конечно.
Эта глава была написана ДО выступления Сата Токпак-баева. Как видите, сценарий уже начал приводиться в исполнение.
Такова судьба любого диктатора: он может контроли­ровать пространство и быть всесильным правителем своей территории, но ему неподвластно время. Он может воздвигнуть себе памятники и вписать свое имя в учеб­ники истории - но только на время своего правления. И он не сможет ни испугать, ни подкупить потомков так, как он делает это со своими современниками.
Потомки будут судить по заслугам. И они сами перепи­шут свои учебники - тирана назовут тираном, а борцам за свободу воздадут должное.
Поэтому настоящий вопрос в том, что делать с пирами­дами Назарбаева, как только у руля нашей страны вста­нет „второй президент Казахстана". Сегодня в это даже сложно поверить, но такой день придет, и к нему стоит готовиться уже сегодня. Ведь обмануть биологические часы не удавалось еще ни одному диктатору.
За каждое удовольствие нужно платить, это нормально. Ненормально, когда за удовольствие одного человека расплачивается весь народ.
Здания не вырастают из земли, как грибы. Строитель­ство всех этих Зажигалок, Ведер и Байтереков было оплачено каждым гражданином из своего кармана. Вы верите в зарубежные фонды, которые финансируют строительство Астаны? Верите, что средства приходят от арабских принцев?
Сначала деньги выводятся из страны, и только затем часть из них возвращается, чтобы быть израсходованной на очередные архитектурные идеи нашего президента. Любой человек, который провел в своей башне из сло­новой кости слишком долгое время, начинает считать каждую свою мысль гениальной. Тем более, что его уве­ряет в этом стройный хор придворных лизоблюдов и ковровой прессы.
Туркменбаши - покойный лидер Туркменистана соби­рался рыть озеро в пустыне. Крестный Тесть придумал накрыть часть Астаны стеклянным колпаком. Такие люди не знают слова „нет". И с годами просто превращаются в капризных разбалованных малышей.
Чего на самом деле стоят гениальные архитектурные идеи нашего президента (причем слово „стоят" прихо­дится употребить в буквальном значении)? Любая постройка на акмолинской земле стоит двойных денег. Потому что фундамент, какой можно заложить в городе Шымкенте, здесь не пойдет - его нужно укреплять, а сваи забивать на такую глубину, чтобы они достали до твер­дых пород.
Но возвести здание - это только начало трат. Дальше начинаются постоянные расходы на его поддержание. Протопить квартиру в Астане стоит вдвое дороже, чем в Алма-Ате. И эти расходы государство с удовольствием перекладывает на жителей, которые платят за удоволь­ствие жить в этом бессмысленном городе двойные ком­мунальные тарифы.
Но настоящйю цену за эту авантюру предстоит платить следующим поколениям. Например, в 2008 году в бюд­жет города Астана поступило из госбюджета республики 222 млрд. тенге. Именно они будут расплачиваться своим здоровьем и своими судьбами за непостроенные больницы, школы, детские сады и институты, за разва­ленную сельскую медицину, за пришедшую в негодность инфраструктуру городов, за разоренную социальную инфраструктуру во всех других регионах Казахстана. Этот список можно продолжать бесконечно.
В то время, как человек, почувствоваший себя Великим Казахским фараоном, строил свою пирамиду, остальная страна медленно приходила в запустение. Классический сценарий из учебника истории.
В условиях углубляющегося финансового кризиса Казахстану грозит резкий рост социальной напряженнос­ти, который может привести к резкому разделению народа на богатых и бедных. По данным ООН, около четверти населения республики (из 16 милионов) живет в бедности.
В Аргентине, когда был обьявлен дефолт, долгов было 128 млрд.долларов США, а ВВП 256 млрд.долларов США или 50 % от ВВП. На Украине долгов 111 млрд.долларов США и ВВП - 333 млрд.долларов США или 33% ВВП, и ей предсказывают дефолт. Но у нас в Казахстане внешних долгов более 105,5 млрд.долларов США, а ВВП около 135 млрд.долларов США или 80 % ВВП, и вроде дефолт не предвидится. Так ли это на самом деле? Покажет время.

Что нам делать с Астаной?
Конечно, столицу нужно возвращать. Страна должна управляться из ее интеллектуального центра, а не из отстроенных в степи люксовых башен. Если рассматри­вать власть как раздачу национальных ресурсов и сбор дани, тогда подходят и астанинские укрепления. Если руководство - это просто отдача распоряжений послуш­ной безголосой массе, то это можно делать на манер Чаушеску, воздвигшего себе крепость посреди нищего Бухареста (аналогия невеселая, но что поделаешь).
Но если власть - это ответственность за управление страной, возложенная гражанами на избранных ими руководителей, тогда крепости не годятся. Если цель власти - не личное обогащение, а приумножение нацио­нальных богатств, модернизация экономики, развитие системы социальной защиты, поддержание и развитие инфраструктуры и так далее, и так далее, то центр управления должен располагаться в настоящей столице.
Это в Германии можно перевезти Hauptstadt в любую деревню, потому что вся страна охвачена одинаковой инфраструктурой - повсюду есть широкополосный Интернет, проложены дороги, каждый час ходят поезда. Переезд не означает для чиновника переселения на дру­гую планету.
У нас же отсутствие такой структуры умножается на расстояния. В итоге наши коридоры власти начинают напоминать детский сад или инкубатор - средний воз­раст работников опустился уже годам к двадцати пяти. Потому что свежий выпускник института легче согласится паковать чемоданы, чем сорокалетний специалист. Да и выпускник сначала проверит все вакансии в частных ком­паниях, включая сотни западных представительств, и только потом отправится на государственную службу.
А для государственного управления молодость - это не всегда главное из качеств. Еще ценится опыт, который можно приобрести только за долгие годы кропотливой работы в избранной сфере - за пределами правитель­ственного комплекса.
Осталось ли в Алма-Ате место для правительства? А куда оно могло исчезнуть? Еще двадцать лет назад коммунистическая партия успешно управляла Казахста­ном из этого города. Хватало места и для Центрального комитета, и для всех министерств, и Верховный совет с обкомом помещались, и вдобавок комсомол сидел.
А коммунистов можно было обвинять в чем угодно, но | Iраной управлять они умели. Все было у них под кон­тролем, все распланировано. И если сегодняшний аппа­рат управления не может уместиться на старых площа­дях, значит, он просто раздут.
В отличие от египетских пирамид, наши новостройки не привлекут туристов со всего мира. Этим строениям нужно найти более утилитарное применение.
Мы можем превратить Астану в современный универси­тетский город.
Чтобы развиваться дальше как нация и как государство, мы должны поднимать из руин науку и образование. Ака­демии наук в Казахстане не существует - ее разогнали. Причем не только ради того, чтобы отдать комплекс зда­ний в самом центре Алма-Аты частному вузу президента Назарбаева, под звучным названием Казахско-Британ­ский Технический Университет под патронажем средней дочери Динары Кулибаевой. Эта недвижимость, конечно, была лакомым куском, но еще одна причина уничтоже­ния Академии - отношение к ученым.
Просто наш президент не чувствует себя комфортно в интеллектуальной среде. Не потому, что сложно разго­вор поддерживать, а потому что видит в ней потенциаль­ный источник якобинских настроений. Институты и науч­ные центры всегда имеют повышенный естественный фон свободомыслия: так уж получилось, что образован­ного человека сложнее загнать в ярмо.
Советские лидеры справлялись с этой проблемой мудрее. Они просто закачивали в систему образования и науки огромные массивы марксистского балласта и про­мывали мозги каждого студента историей КПСС. В боль­шинстве случаев срабатывало. При этом не приходилось разгонять фундаментальные науки и сажать на голодный паек университеты. И средний уровень советского обра­зования не то что не уступал европейскому, а во многих случаях опережал его.
В независимом Казахстане с проблемой свободомыслия справились проще - методом ликвидации его источников. Но каковы бы ни были причины, результат уже очевиден: нынешняя система отечественного образования не спо­собна обеспечить страну высококвалифицированными кадрами; экономика растет только за счет нефтяных вли­ваний, мы по-прежнему не способны развивать конкурен­тоспособные высокотехнологичные направления.
Если мы по каким-топричинам лишимся нефтяных поступлений (например, рыночная цена упадет ниже себестоимости), страна быстро погрузится во мрак. На самом деле мы не преодолели экономический кризис, мы просто перепрыгнули его на волне высоких цен на наше сырье. Мы распродаем национальные богатства и живем за счет будущих поколений. До 2030 года еще далеко, а потом - хоть потоп. Но это темы отдельных глав, нам же пора возвращаться в нашу дорогую Астану.
Те огромные площади, которые высвободятся в бывшей столице после возвращения властных институтов на родину в Алма-Ату, должны сослужить нации добрую службу. Они могут стать инкубатором отечественной науки и образования.
Современная наука развивается в университетах, это правда. Помните, именно этот аргумент приводила нам официальная пропаганда, когда ликвидировали Акаде­мию. Лукавство заключалось в том, что для этого тре­буются университеты совсем другого типа, чем те, кото­рыми мы располагаем.
Если взять педагогический институт и гордо переиме­новать его в университет, качество образования от этого не изменится - он так и останется институтом. Так мы наплодили массу бумажных „высших учебных заведе­ний", но эти названия никого не обманывают.
Современный университет - это научно-учебный кон­гломерат. Это лаборатории, библиотеки, аудитории и исследовательские центры, собранные в одном месте. Это десятки миллионов долларов, которые тратятся на научные проекты, в том числе те, что не имеют практичес­кого значения.
Но такие конгломераты требуют не только денег - им нужно пространство, нужны корпуса, кампусы и исследо­вательские площадки. Вот их как раз и может предоста­вить освободившаяся от бремени власти Астана.
Здесь поместится Большой Казахский Университет, который мы должны создать. Это будет единый научно-образовательный центр международного значения. Здесь должны быть собраны все науки - от медицины до космических исследований, от истории до экономики. Здесь будут получать образование студенты не только со всего Казахстана, но также из-за его пределов - из Сибири, Центральной Азии и Китая, прежде всего.

Нужен ли нам такой проект?
Это зависит от наших амбиций. Если мы согласны окончательно занять место в задних вагонах цивилиза­ции, довольствуясь копейками, которые мы выручаем за продажу наших богатств, то можно жить и с потешным „университетом имени Льва Гумилева". Если нам доста­точно нашего нищенского - по мировым меркам - нацио­нального бюджета, то можно все оставить как есть, в сфере науки в том числе. Если нас устраивает перспек­тива, что абсолютное большинство наших детей не смо­жет получить образования мирового уровня в Казахстане, то можно молчать и дальше.
Но, может быть, у нас будут другие планы. Возможно, мы захотим, чтобы образование было для наших детей не роскошью, а обязанностью. Может быть, нам надоест роль продавцов воздуха, и мы займемся собственной индустрией.
Вот в этом случае Большой Казахский Университет будет нам необходим.

Можем ли мы поднять такой проект?
Конечно, можем. Для этого требуются амбиции, деньги и грамотное управление. Представим, что амби­ции вернуться в число образованных стран у нас появи­лись. Где мы возьмем деньги? В бюджете.
Мы не богатая страна, как нас пытается заверить офи­циальная пропаганда. По современным меркам мы бедны: среднегодовой душевой доход на уровне отста­лой африканской страны и бюджет ниже, чем у штата Иллинойс. Это не позволяет нам записать себя в число благополучных или как принято говорить „конкурен-тноспособных" государств.
У нас нет средств, чтобы поднимать экономику других государств. А чем занимаются сегодня наши госкомпании и банки? Они вкладывают миллиарды в экономику Румынии, России, Киргизии или Грузии. Вместо этого мы должны использовать те доходы, которые мы получаем сегодня от распродажи нашего сырья, для вложений в самые важные сферы: медицину, образование, социальную защиту.
Это не вопрос филантропии, речь идет о прямых госу­дарственных интересах: больное и необразованное общество никакой экономики не построит. У такого общества просто нет будущего. Именно поэтому нам надо создать условия для молодых людей, выдавать им кредиты на жилье, а семьям - пособия по 500 евро на каждого ребенка ежемесячно в течение первого года, как это делают, например, в Австрии.

Что это нам даст?
Давайте представим, что все эти гигантские соо­ружения заселены не чиновниками и не менеджерами госкомпаний, а студентами, исследователями и препо­давателями. Конечно, мы должны собрать здесь весь цвет казахской науки - но нам потребуется также помощь зарубежных ученых и преподавателей.
Такая концентрация знаний на нашей территории даст результаты сама по себе. Компания Google, например, рекрутирует на работу самых талантливых выпускников университетов со всего мира, вне зависимости от их спе­циализации. Там считают, что главное - это собрать вме­сте умных людей, а применение им всегда найдется. Американская Google стала в результате самой дорогой компанией планеты - значит, стратегия срабатывает.
Мы же, построив университет международного уровня, добьемся вполне конкретных результатов. Во-первых, сделаем образование доступным. Сегодня ближайшее место, где можно получить конкурентоспособное высшее образование - это Пекин. Или более привычная Москва. Но в любом случае молодому человеку в поисках прес­тижного университета нужно покинуть страну - если он может себе это позволить, конечно. В противном случае шансы на успешную карьеру резко сокращаются. Но все изменится, как только в Астане заработает Большой Казахский Университет.
Во-вторых, мы, наконец, добьемся цели, на которую наши власти потратили уже огромные деньги, но ни йоту к ней не приблизились: мы сделаем Казахстан известным за его пределами. Сегодня мы можем с утра до вечера крутить на CNN ролики „приезжайте в Казахстан" - никто к нам не приедет, потому что незачем. И совсем другое дело, когда в нашу страну можно будет приезжать за знаниями, когда здесь можно будет проводить научные конференции, обмениваться опытом и получать кафе­дры.
В-третьих, мы получим квалифицированные кадры для страны, которые придут в отечественную науку, в эконо­мику, в органы управления.
В-четвертых, мы начнем привлекать в страну деньги, поскольку современное образование - это большой биз­нес.
Конечно, хотелось бы обеспечить для такого универси­тета более привлекательные климатические условия - но не мы выбирали место для нынешней столицы ...

Кто и как зарабатывает деньги на Астане

Беджет Пакколи и его скандально знаменитая швейцарская строительная фирма „Мабетекс".
Пакколи появился в Астане в 1995 году, когда о его сомнительной репутации и странных сделках, например, подряде на реконструкцию Кремля на сумму 300 мил­лионов долларов, не писал только ленивый. Албанец, замечательно ориентировавшийся в коридорах россий­ской власти, друг ельцинского кремлевского управляю­щего делами Павла Бородина, сумел доказать Нурсул­тану Назарбаеву и его „правой руке", управляющему делами Владимиру Ни, что он именно тот человек, кото­рый им нужен, он выполнит все их требования. А еще крайне важно, что он говорит по-русски, значит, можно договариваться с ним напрямую по такому ключевому вопросу, как „откаты-взятки".
Требования были простые. Подрядчик выигрывал тен­дер на строительство какого-нибудь объекта в новой казахской столице. Затем получал предоплату из бюджет­ного финансирования, тратил на строительство объекта семьдесят-восемьдесят процентов от полученной суммы, а остаток либо переводил на оффшорные счета, либо строил объекты, передававшиеся в частную собственность президента и его ближайших подельников.
Не стоит удивляться, что на столь привлекательный бизнес, как застройка нового города в тяжелых климати­ческих условиях (что подразумевает, прежде всего, что заказчик не склонен к чрезмерной экономии) не обра­тили внимания мировые строительные гиганты. Компа­нии уровня „Samsung" или „Skanska" вынуждены работать в условиях жесткого финансового контроля, и вольности с „откатами" и левыми схемами их сразу отпугивают. Зато дельцов вроде знаменитого албанца Беджета Пакколи именно эти вольности и привлекают в нашей холодной северной столице.
Швейцарская фирма Mabetex из Лугано работает в Казахстане с 1996 года. Тогда она выиграла тендер на строительство новой столицы, которое было поделено на две фазы. Первая фаза завершилась 10 октября 1998 года. В нее вошла сдача под ключ около двухсот тысяч квадратных метров правительственных офисов, рези­денция президента, здания парламента и банковских учреждений.
Вторая фаза включала строительство новой резиденции президента „Ак-Орда" на левом берегу Ишима, мини­стерства экономики, торгового центра и первую стадию возведения аэропорта. Помимо этого, с легкой руки Токаева, тогдашнего министра, компания построила здание Министерства иностранных дел. Об истории, свя­занной с „комиссионными" по этому проекту, я расскажу в другой книге.
Резиденция президента на левобережье была отстроена и успешно запущена в конце 2004-го. Оста­лось построить акимат-мэрию, детскую больницу, биз­нес-центры.
В апреле 1999-го компания выиграла тендер на рекон­струкцию ЦУМа (приблизительная стоимость - 20,5 мил­лиона долларов). Но в том случае Mabetex действовала не как исполнитель, а как инвестор. После финансовых инъекций она приобрела контрольный пакет в 93 про­цента в компании, руководящей ЦУМом. Получилось, что Пакколи получил крупнейший магазин в столице Казах­стана в обмен на инвестиции в его реконструкцию. А на самом деле Пакколи просто отдал комиссионные прези­денту Назарбаеву в виде отреставрированного ЦУМа, и до сих пор ни один житель Астаны не догадывается, что и сам ЦУМ, и все его рестораны принадлежат Назар­баеву, а отвечает за комплекс Булат Утемуратов. Сам же Пакколи сказал журналистам, что Казахстан должен
Mabetex 15 миллионов долларов, которые он назвал „беспроцентным кредитом, выданным компанией чинов­никам Казахстана на 10-летний срок строительства Астаны". А взамен городские власти предложили награ­дить Пакколи титулом „Почетного строителя Республики Казахстан" и даже сделать его почетным консулом Казах­стана. Но эти предложения не прошли.
По данным самой компании, Mabetex построила около 60 % города Астана!
Конечно, у Пакколи были конкуренты, которые пыта­лись урвать выгодные подряды через других лоббистов из близкого окружения президента - в основном через нового управляющего делами Досмухамбетова, а затем и Утемуратова и прочих.
В 1996-97 Адильбек Джаксыбеков, мэр - аким города Астана, и Касым-Жомарт Токаев были одними из главных лоббистов Mabetex, конечно же, только после Назарбаева.

Цитаты:
„У нас много работы в Казахстане, Узбекистане и Центральной Азии. Центральная Азия - большой рынок для нас; мы построили новую столицу Казахстана и завер­шили нашу работу всего за два года с 12 тысячами чело­век. Мы выполнили свое обещание и завершили 360 000 кв.м правительственных зданий и других гражданских построек. Я стал почетным гражданином Казахстана.
Мы начали работать в новой столице Астане и создали современный бизнес- и финансовый центр страны. Астана была маленькой деревней, которую теперь они хотят превратить в финансовый центр. В Казахстане у нас работает примерно 6000 человек, мы владеем там тури­стической и авиакомпанией, очень престижным торговым центром в центре Астаны на 22 тысячи кв.м"
„Ты всегда должен беречь и почитать своего партнера, вот как я вижу мой успех... Я уверен, что у меня неверо­ятно большое сердце, и ваше сердце тоже должно при­надлежать вашему партнеру". Беджет Пакколи

Пропущенный удар

Президент все идеально рассчитал с перевозом столицы. Вернее, ему казалось, что он все рассчитал. В его плане была только одна брешь.
Он построил крепость, в которой все находится под его тотальным контролем. Он распоряжается всем - день­гами страны, природными ресурсами нации и судьбами своих крепостных. Его гнева боятся, его расположения добиваются всеми правдами и неправдами (подставить ближнего - первый из методов). В окружении президента идет непримиримая подковерная борьба за влияние на него, на Назарбаева.
Каждое его слово считается истиной в последней инстанции. Он может выступать на государственном телевидении и рассуждать о нанотехнологиях и парал­лельных мирах - и никто ему не подскажет, что в его стране еще не всем гражданам хватает хлеба, что жители села еле сводят концы с концами, что половина населе­ния страны живет за чертой бедности.
Он может наслаждаться бесконечным потоком лести, он может даже уверовать в свою избранность. Но он уже знает, что допустил ошибку, цена которой может ока­заться очень дорогой для его всевластия.
Проблема крепостей в том, что земли за их пределами развиваются по своим законам. Деревни платят суверену обильную дань, падают ниц перед Ним и его вассалами, демонстрируют свой страх (благо, есть чего бояться) - но в перерывах между проявлениями верности живут своей жизнью.
Некоторые так и остаются прозябать в нищете, неспо­собные поднять голову над своими заботами (таких большинство). Но обязательно найдется село, где коровы и овцы пожирнее и курицы покрупнее. И правит таким селом князек, который бьет перед господином все меньше поклонов.
У нас такой землей вполне предсказуемо оказалась Алма-Ата - не зря президент так не любил этот город. В период горбачевской перестройки первые в Союзе акции гражданского неповиновения и демонстрации в 1986 году произошли именно в нашем городе. Это в сильней­шей степени напугало как Горбачева, так и Назарбаева.
Назарбаев испытывает практически животный страх от того, что люди вспоминают дни 17 и 18 декабря 1986 года- как черные, траурные, когда совершались гонения за инакомыслие, когда наказывали тех, кто хотел сво­боды.
Чуть больше 10-ти лет спустя Назарбаев увез отсюда столицу в надежде, что бурно развиваться будут только те территории, по которым ходят чиновники его адми­нистрации. Ему было сложно представить, что в новую столицу всех придется загонять кнутом (в том числе ино­странные посольства, которые упорно сопротивлялись), и что многомиллиардные вложения так и не обеспечат реального процветания его земли обетованной.
А покинутая им Алма-Ата росла сама, как на дрожжах. И в какой-то момент президент просто упустил контроль над развитием оставленной старой столицы. Но это бы еще полбеды - следом он допустил еще одну непрости­тельную для такого стратега ошибку. В попытке восстано­вить свое тающее влияние он посылает руководить горо­дом слишком амбициозного бывшего комсомольского вожака, который, к тому же, по всем формальным призна­кам подходит на роль будущего главы государства.
Конечно, пакуя чемоданы перед отъездом из Астаны в Алма-Ату, Имангали Тасмагамбетов клялся в вечной вер­ности великому правителю. Конечно, изображал смире­ние, адекватность и подконтрольность. Конечно, играл на гитаре на застольях и развлекал хозяина красивыми песнями. Но другую должность после премьерского кресла Назарбаев не решился ему предлагать. По-види­мому, и сам Тасмагамбетов не согласился бы на другое предложение.
И как президент мог столь расслабиться и потерять бдительность? Ведь все эти песни должны были вызвать в его памяти знакомые картины. И двух десятков лет не прошло, как он сам так же клялся в верности своему хозяину, который поднял его из ниоткуда и возвысил до позиции председателя Совета министров Казахской ССР в далеком 1984 году. Ведь и он так же убедительно демонстрировал свою покорность и преданность, не знающую границ. И так же развлекал своего благодетеля песнями и анекдотами, чтобы быть всегда на виду. Кстати, все новые анекдоты молодой тогда Назарбаев тщательно записывал в маленький блокнотик, который всегда был в пиджаке, и заучивал наизусть.
Но стоило власти лидера коммунистов республики Динмухамеда Кунаева ослабнуть, как от верности и при­знательности не осталось и следа. Первый президент независимого Казахстана прекрасно должен был пом­нить на своем опыте, что цена клятвам стремится к нулю, когда речь идет о такой ставке, как ханский трон.
Впрочем, каждому человеку хочется верить, что весь предыдущий опыт человечества заканчивается на нем, а он сам достаточно умен, чтобы вовремя увидеть опас­ность, которую до него пропустили столько мудрых и опытных людей. Возможно, президент уже был настолько уверен в своем „газонокосильном аппарате", который год за годом стрижет политическую лужайку, нейтрализуя каждого сколько-нибудь заметного политика, что не придал значения возможному росту Имангали, этого выходца из западного региона, на южной земле.

Как-то я спросил Назарбаева, а зачем он назначает Тас-магамбетова мэром Алма-Аты, если не доверяет ему. Ответ меня просто поразил- пусть поработает, пусть побольше погрязнет в коррупции, пусть побольше запач­кается в грязи.
Я понял, что Назарбаев готовит очередную ловушку для очередной жертвы на тот случай, если она взбрыкнет и перестанет слушаться главного пастуха. Назарбаев не простит Тасмагамбетову ни разгон демонстрантов в микрорайоне Шанырак, ни проблемы с заражением детей спидом в Шымкенте и многое другое.

Какова бы ни была причина, результат уже оказался для президента очень тревожным: его ставленник вырос, а газонокосилка дала сбой. Ее насылают на Алма-Ату снова и снова, а она лишь в очередной раз ломает зубья. Президент уже открыто требует от своих подручных принести ему голову Тасмагамбетова, но молнии с Олимпа не причиняют теперь уже столичному Астанин-скому Акиму - мэру никакого вреда.

Сообщение информационного агентства, 11 сентября 2007, Астана:
„По поручению президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в правительстве создана рабочая группа по вопросам застройки Алма-Аты, передает корреспондент агентства.
„Несмотря на мои прямые указания, продолжается застройка „Медео" высотными жилыми домами, все ущелье Малой Алматинки застроено до „Медео", в Бута-ковке все заграждено, нет людям прохода к речке.
Возмущению алмаатинцев нет предела. На Большой Алматинке - сотни строений без экологических норм, с нарушением закона", - говорится, в частности, в письме главы государства, которое озвучил на заседании прави­тельства во вторник премьер-министр Карим Масимов.
Президент поручил правительству создать комиссию с участием Минфина, Минэкономики, МЧС, включить в комиссию правоохранительные органы и „прекратить этот наглый беспредел".
В соответствии с поручением президента глава прави­тельства подписал распоряжение о создании рабочей

группы, которую возглавил сам премьер-министр Карим Масимов.
В состав группы вошли заместитель генерального про­курора, министр индустрии и торговли, министр юсти­ции, министр по ЧС, министр охраны окружающей среды, а также председатель Комитета по земельным ресурсам.
Рабочей группе поручено до 20 сентября изучить поставленные президентом вопросы и внести предложе­ния в правительство. Кроме того, данный вопрос, по информации К. Масимова, будет вынесен на заседание Совета безопасности. "

Если бы подобный правительственный гнев обрушился на любого другого гражданина Республики Казахстан, от того быстро не осталось бы и пятна - на то и автократи­ческое государство существует. Впрочем, в большинстве случаев хватает и тихого распоряжения. А здесь интона­ция истерики: президент публично расписывается в своей неспособности „прекратить наглый беспредел": „несмотря на мои указания, застройка продолжается".
Пожалуй, стоит упомянуть, что вся эта застройка начи­налась и продолжалась с ведома президента и при его участии. Более того, глава государства сам владеет постройками в зоне, которую теперь требует расчистить. Все ведь понимают, что дело не в экологических нормах и не в заботе о свободном подходе к речке.

Дело в Тасмагамбетове.
Он приехал руководить в Алма-Ату, уже будучи состоятельным человеком, к тому же хорошо изучившим Назарбаева еще в бытность свою его помощником. Прав­ление в богатом нефтью и осетровой икрой Атырау позво­лило ему коллекционировать шедевры народного ремесла и покупать квартиры народным писателям. Такие подарки приобретались, конечно, за счет областного бюджета - но благодарность уважаемых людей всегда была персональ­ной. Так Имангали зарабатывал уважение и собирал вокруг себя армию преданных людей.
В отличие от президента, который на роль мецената и ценителя искусств уж никак не тянет, он всегда был своим человеком для поэтов и композиторов. С ним можно и народное творчество обсудить, и сладкими зву­ками его гитары насладиться - так сказать, приблизиться к „большому искусству".

Теперь президент опомнился и кинулся наверстывать упущенное. Изо всех сил он пытается теперь убедить алмаатинцев, что рост старой столицы - это личная заслуга Леонида Ильича, то есть Нурсултана Абишевича. Что это он, и никто иной, трудился, не покладая рук, обеспечивая благосостояние жителей этого города.
Астана по-прежнему остается его любимой игрушкой, его египетской пирамидой, возведенной в собственную честь -но он уже понял, как опасно игнорировать Алма-Ату.
И вот ленты информационных агентств стали пестреть такими текстами:

Сегодня глава государства Нурсултан Назарбаев открыл в Алма-Ате новую автодорожную развязку по проспекту Сейфуллина, которая соединит улицу Сат-паева и проспект аль-Фараби.
„Я лично Алма-Ата уделяю особое внимание, слежу, чтобы государственный бюджет нормально выделял денег. В прошлом году в бюджете в расходную часть города государством было выделено 67 миллиардов тенге, это 25% расхода. В следующем году выделяется 80 миллиардов, то есть 30% расходной части бюджета поставляется из государственного бюджета. И сам город своей работой зарабатывает деньги, которые позволяют строить в этом и следующем году 10 развязок, 6 из кото­рых финансируются из центрального государственного 1ч1>джета", - сказал Н. Назарбаев. (3 августа 2007, Ама- Ата)
Но глава государства опоздал, и он сам прекрасно это понимает. Лучшее, что он смог придумать, чтобы нейтра­лизовать своего ставленника, это применить излюблен­ный прием диктаторов - задушить в объятиях. Того, кто растет слишком быстро, нужно приблизить к себе и дер­жать рядом, не спуская глаз и не ослабляя объятий.
Имангали Тасмагамбетов уже не мэр Алма-Аты. Ему отдано в управление самое дорогое, что есть у Крестного Тестя - драгоценная столица Астана.

Помощник президента предотвращает катастрофу

Занятный эпизод рассказал мне Имангали Тасмагам­бетов. Дело было в середине девяностых, мы с Тасмагамбе-товым тогда дружили, даже невозможно было представить, что произойдет в дальнейшем, насколько изменится этот человек, к которому навсегда прилипло самоназвание „про­дукт Назарбаева". Он был тогда помощником президента и выгодно выделялся на сером фоне президентской „гвардии". Мой отец - хирург Мухтар Алиев, академик, профессор, прооперировал отца Имангали и других его родственников, за что Тасмагамбетов был ему очень благодарен.
Во время одного из зарубежных визитов чуть было не случилась катастрофа, после которой еще тогда на карьере Имангали можно было поставить жирный крест. Произошло и в самом деле неслыханное.
1994 год. Последний день официального визита в Тур­цию. Согласно правилам протокола, вся официальная делегация отбыла в аэропорт. Президент всегда подни­мается по трапу последним. Прощальный взмах руки для провожающих и фоторепортеров, и визит завершен. В процедуре никогда не бывает сбоев, каждый член команды хорошо знает свое место и обязанности. Но в тот раз, при воспоминании о котором и сегодня Иман­гали наверняка покрывается холодным потом, отлажен­ный сценарий чуть было не обернулся большой бедой. И, зная крутой нрав своего тестя, могу сказать, что головой его помощника дело бы не ограничилось.
Итак, вся делегация уже на борту президентского самолета, ждут только самого Назарбаева. Он заперся в номере и не подает сигналов. Видимо, готовится к про­щальной церемонии. Все чемоданы собраны и отправ­лены на борт. Президента все нет.
Вдруг в номере Имангали раздается звонок из прези­дентского люкса. Ледяным тоном Назарбаев требует помощника к себе. Предчувствуя неладное, тот несется в президентский номер и застает там такую картину: пре­зидент мрачнее тучи, расхаживает по номеру. Полностью одетый, в отглаженном костюме, накрахмаленной сорочке, и босиком.
Где носки?! - спрашивает он грозно.
Тасмагамбетов понял, что дело дрянь. Носки вместе с остальным багажом ждут президента на борту. Но до него еще надо добраться.
Спасительное решение пришло само собой.
Нурсултан Абишевич! По-моему, они у меня в номере! -Имангали бросился к себе и по пути развил скорость, которой бы позавидовал профессиональный спринтер. Правда, ни один спринтер не мог бы и вообразить, что ожидало президентского помощника, если бы прези­денту пришлось обуться на босу ногу.
Перерыв свой чемодан, Имангали извлек лучшую пару носков, разгладил их и с душевным трепетом понесся обратно. И вот что я запомнил из его рассказа и, соб­ственно, ради чего пересказываю его здесь. По мере приближения к президентскому люксу помощник почув­ствовал, как носки, только что вынутые из его чемодана, вдруг начали наполняться особенной президентской значительностью. Когда же их в полупоклоне подали нетерпеливо ожидавшему Назарбаеву (график церемо­нии проводов уже срывался), они окончательно прибрели сакральный статус.
Катастрофы не случилось, президент прошелся по красному ковру, принял рапорт начальника караула, попрощался с провожающими лицами и поднялся по трапу на борт своего президентского „Boeing" и своим видом еще раз подтвердил репутацию большого щеголя.
Имангали был спасен, в дальнейшем он перебывал едва ли не на всех высших государственных постах и в долж­ности алма-атинского градоначальника. С молчаливого согласия своего шефа превратил главный город Казах­стана в полигон строительных, хозяйственных и финан­совых махинаций. И за это Назарбаев назначил его аки-MiiM в Астану, чтобы держать его под боком, а может, и готовить в преемники.
Может быть, если бы тогда в чемодане президентского помощника не нашлось лишней пары носков, история Казахстана пошла бы по совсем другому пути? С другими лицами в окружении президента и соответственно с дру-| ими результатами?

Первым делом самолеты

„Вы сами по себе больше, чем это самолет!" „Да, государство может себе это позволить"

Большую любовь президента Республики Каза­хстан Нурсултана Назарбаева к воздушному флоту сле­дует разделить на две части: любовь к стюардессам и любовь к самолетам. Эти две страсти на протяжении последних двух десятилетий конкурировали друг с дру­гом: то первая заслоняла вторую, то, наоборот, вторая вспыхивала с такой силой, что на время затмевала пер­вую. Обе эти страсти, по понятным причинам тесно пере­плетенные, обошлись нашему государству в сумму, тысячной доли которой было бы достаточно для того, чтобы отправить в отставку или даже под суд президента любого государства. Ну, согласен - не любого. Только того, в котором законы не превращены в ширму или средство запугивания сограждан ...
Первый собственный самолет у президента Назарбаева появился в 1994 году. Это был короткий Jumbo „Boeing-747". Его приобрело правительство Сергея Терещенко через московскую авиакомпанию „Трансаэро", есте­ственно, на бюджетные деньги. В бюджете тогда зияла большая дыра, нефтяные деньги еще не полились на счета специальных фондов и оффшоров, так что покупка иностранного самолета, пусть и не нового, была собы­тием. Первый испуг от внезапно свалившейся независи­мости прошел, мой тесть стал входить во вкус власти (тогда еще не безраздельной) в независимом государ­стве, особенно от ее ярких атрибутов и открывающихся возможностей. Поначалу президент откровенно гор­дился своим новым бортом - еще одним символом вер­ховной власти.
Весь второй этаж этого „Boeing-747" был отдан под президентский блок, с люксовой спальней и кабинетом. Этот этаж закрывался на ключ, когда борт выполнял ком­мерческие рейсы, чтобы хоть как-то окупить бешеные расходы по его содержанию.
Но очень скоро обнаружилось, что у других президен­тов самолеты-то покруче, поновее. И собственный „Boeing", не прошло и года с момента его приобретения, перестал радовать Нурсултана Абишевича. Тем более, что уже после его покупки выяснилось, что по Казахстану на нем летать нельзя - аэропорты не были оборудованы для приема этого типа самолета, не было навигацион­ного оборудования, а посадочные полосы слишком коротки. Тяжелый Jumbo" мог садиться только на взлетно-посадочную полосу в Алма-Ате, и иногда его решались посадить в Актюбинске. Зато эксплуатацион­ные расходы вышли неожиданно высокими - в алматин-ском аэропорту не было нужного ангара, и борт в основ­ном стоял в зарубежных аэропортах, а когда было нужно, прилетал за президентом. Обслуживать его тоже было некому. Пилотами на первом президентском „Boeing" служили иностранцы, в основном американцы, с ежеме­сячной зарплатой до 15 тысяч долларов в месяц. А опла­чивать нужно было 10 пилотов - целую команду.
Теперь, по прошествии пятнадцати лет, все это кажется вариантом анекдота про нового русского, который на первые прибыли купил „Lamborghini" и на месте обнару­жил, что она плохо совместима с реалиями его родного колхоза. Впрочем, в пору первоначального накопления капитала таких деятелей было много не только в анекдо­тах, но и в жизни - столкнувшись с отрезвляющей действи­тельностью, они обычно сплавляли свои дорогие игрушки с ледующему в очереди за красивой жизнью, и пересажива-мись - до лучших времен - на отечественные вездеходы.
Но герой одного анекдота поступил иначе. Обнаружив, что „Lamborghini" вязнет на родных ухабах, он купил „Bugatti" и „Rolls-Royce".
В 1995-1996 годах авиационный парк нашего прези­дента пополнился сразу двумя самолетами. Госкомиму­щество Казахстана на бюджетные деньги приобрел французский бизнес-джет „Falcon-DA900" под номером UN09002 и „Челленджер 604" канадской фирмы „Бом-бардье". Оба этих самолета ждала интересная летная и коммерческая судьба.
Во-первых, сразу было решено не повторять ошибок с бывшим в употреблении „Boeing" - самолеты купили новые. Во-вторых, приобретенные на бюджетные сред­ства самолеты каким-то образом оказались записаны на... оффшорную компанию. Она называлась Oient Eagle Airways Ltd. и была зарегистрирована на Британских вирджинских остравах.
Оба самолета отдали в управление швейцарской авиа­компании, которая специализировалась на частной деловой авиации.
В этот период произошел неожиданный карьерный взлет молодого энергичного бизнесмена Александра Клеба­нова, кстати, моего сокурсника по медицинскому инсти­туту. Оба президентских борта оказались в его ведении. У Клебанова был некоторый опыт по части авиабизнеса: он был директором государственной авиакомпании под звучным названием „Беркут" и одновременно владел соб­ственной частной авиафирмой под тем же именем. Но не только опыт и связи позволили молодому бизнесмену Саше Клебанову стать практически единственным распо­рядителем президентского воздушного флота. И то, и другое было делом полезным, но не определяющим.
Главным обстоятельством, способствовавшим неожи­данному взлету Клебанова, была одна тайная дворцовая комбинация, или, как выражался покойный Борис Нико­лаевич Ельцин, „рокировочка". Под опеку молодого биз­несмена и его жены, также моей однокурсницы, сейчас владелице телеканала, тележурналистки и депутату пар­ламента Дарьи Клебановой, определили некую персону, которая и помогла им так высоко взлететь.
Это была Гульнара Ракишева, очередная пассия нашего любвеобильного президента. Служившая в начале своей карьеры стюардессой авиакомпании „Беркут", эта дама так очаровала Нурсултана Абишевича, что году в 1996-м в ближайшем окружении президента ее начали всерьез рассматривать как реальную угрозу целостности семей­ной конструкции. Против обыкновения, мой тесть не ограничился короткой стариковской интрижкой. Он велел выстроить для Ракишевой частный особняк в Астане на правом берегу реки Ишим напротив района „Чубары" и, к большой печали супруги президента Сары Алпысовны, больше ночей проводил в этом особняке, чем в государственной домашней резиденции „Кызыл-Жар" за Астаной. В это же время количество визитов на высшем уровне с участием первой леди резко сократилось. И она вынуждена была уехать в Алма-Ату, где постоянно про­живает и сейчас.
Президентская подруга продолжала исполнять обязан­ности стюардессы (естественно, только для одного пас­сажира), но все больше входила во вкус своего положе­ния. Ведь первыми словами приветствия главной стюардессы страны для главного пассажира страны были „Чай, кофе или я". Ответ был краток: „что быстрее
Сара Алпысовна в разговорах влюбленных именова­лась не иначе как „чемодан" (Ракишева намекала на ане­кдот про жену военнослужащего: она как чемодан без ручки - нести тяжело, а бросить жалко). Вопрос „Чемодан берешь?" означал в действительности „Полетит ли Сара Алпысовна в очередной визит?". С 1997 года президент 11а )арбаев все чаще летал „налегке".
Первоначально стюардессу по имени Гульнар куриро-¦али два человека из ближайшего окружения президента ¦ управляющий делами Владимир Ни (один из тройки серых кардиналов" Ни - Абыкаев - Есимов, находив­шийся в тени) и еще один близкий человек президента ¦улат Утемуратов. Но случилось непредвиденное. Раки-uitMia довольно быстро вошла в такую силу, что стала помыкать обоими „уважаемыми членами общества" как последними холопами. Старцы-аксакалы на побегушках у очередной подруги Нурсултана Абишевича - такого зрелища могли не стерпеть даже готовые на любое уни­жение члены Назарбаевского близкого окружения. Чтобы избежать скандала, кураторство над набравшей запре­дельные обороты мадам передали от аксакалов молодой супружеской паре. Супруги были известны лояльностью президенту, и вообще их было не жалко.
Как потом выяснилось, тогда-то и настал звездный час Саши и Дарьи Клебановых. Оба новых президентских борта - „Челленджер" и „Falcon" - по настоятельному тре­бованию Гульнар Ракишевой были переданы в их полное распоряжение. Дарья была главной подружкой главной стюардессы страны, ведь Назарбаев должен был быть в курсе дел и Гульнары.
Клебанов придумал такую схему: самолеты записали на оффшорную фирму, а контракт на управление обоими бортами подписали со швейцарской авиакомпанией, специализировавшейся в области бизнес-авиации.
От резкого взлета у амбициозного, но малоопытного Александра Клебанова закружилась голова. Оффшор „Orient eagle" он зарегистрировал ... на самого себя.
Это, конечно, была большая ошибка. Со свежеиспечен­ным авиамагнатом провели разъяснительную беседу, и он быстренько переписал акции компании на „казначея президента" Владимира Ни.
Следом возникла еще одна, уже гораздо более серьез­ная проблема. Кто-то вспомнил, что расходы на обслу­живание президентской авиации не значатся в бюджете! То есть купить-то самолеты купили, а на какие деньги их содержать, вовремя не озаботились. Да и парламент в те годы еще воображал себя законодательной властью, депутаты совали нос в бюджет, придирались к любой мелочи. Вряд ли депутаты того созыва покорно согласи­лись бы с тратой нескольких миллионов долларов в год на президентские прихоти.
В этой сложной ситуации Саша Клебанов сумел дока­зать, что не зря его произвели в авианачальники. Он при­думал изящную схему, которая убивала сразу несколько зайцев. По этой схеме средства от капитализации госу­дарственных активов плавно перетекали в карманы наших концессионеров, часть из них шла на погашение расходов на назарбаевские самолеты, часть оставалась в карманах. И настырные депутаты не могли бы ни к чему придраться, даже если бы и захотели.
Вот что придумал Александр Клебанов: взять в управ­ление Павлодарский нефтеперерабатывающий завод, поскольку только на нем в Казахстане производят авиа­керосин, столь необходимый президентской авиации, ведь ему приходилось содержать на свои деньги весь президентский авиафлот.
Здесь нужно сделать маленькое отступление, чтобы читатель оценил красоту комбинации. Павлодарский НПЗ на тот момент еще не был приватизирован, то есть фор­мально являлся государственным предприятием. „Пере­дача в управление", часто тогда практиковавшаяся, на практике означала (за редким исключением) право пере­направлять прибыль принадлежащего государству пред­приятия в частный карман. Чем больше ожидаемая при­быль, тем ближе к президенту должен находиться „управляющий" - это правило никогда не знало исключе­ния.
Управляли казахскими предприятиями различные, часто весьма экзотические, компании, например, CCL -американская оффшорная компания. Однако всегда за ними стоял кто-то из ближайшего окружения президента Назарбаева. Павлодарский НПЗ был слишком лакомым куском. Естественно, при обычном положении дел шуст­рый, но весьма далекий от Назарбаева бизнесмен не имел здесь никаких шансов. Александр Клебанов это хорошо понимал. Но и новенький „Falcon" с „Челлендже-ром" должны были летать по миру, а не стоять в ангарах и терять цену и ресурс. Нужно отдать должное красноре­чию Саши Клебанова, он сумел донести эту мысль до старших товарищей.
Так возникла разношерстная компания деловых парт­неров, которым отдали Павлодарский нефтеперерабаты­вающий завод: Клебанов, казахский бизнесмен Олег Ли и международный аферист Дмитрий Стрешинский. Доходы от продаж продукции НПЗ вместо бюджета широкой рекой потекли в карманы этой троицы.
Развязка была такой: двое компаньонов попытались обмануть Сашу и приписать себе побольше прибыли, чем полагалось. Трио распалось, Клебанов вычеркнул быв­ших партнеров из бизнеса - а вскоре и сам его потерял. Лакомым куском заинтересовался президент Назарбаев, и передал его своему партнеру по бизнесу Рашиду Сар-сенову, в Мангистаумунайгаз. Стоит ли уточнять, что самому Назарбаеву в ММГ принадлежали 30 процентов акций записанные на оффшорную компанию „Ansdell Development ltd" из Британских вирджинских островов. Остальные были записаны на Сарсенова - 60 процентов на его частную сингапурскую компанию „Central Asia petroleum ltd".

Ну а девушки - а девушки потом

Естественно, впрочем, что самим партнерам, после всех расчетов с вышестоящими товарищами и выплатами на содержание президентского флота, оста­валось немного ... Не так много, по крайней мере, как того хотелось бы. И, естественно, очень быстро участ­ники концессии насмерть переругались. Олег Ли оби­делся на Александра Клебанова, Клебанов на Ли, и все вместе они затаили обиду на Стрешинского. Нетрудно догадаться, что для последнего эта обида обернулась тем, что по заведенной среди партнеров Назарбаева традиции его быстро выставили из Казахстана. Как раз в этот момент парижская прокуратура заинтересовалась происхожде­нием французских активов Стрешинского, потом за него взялись итальянцы, так что сил для реванша у вчера еще преуспевавшего торговца оружием не осталось. Его доля в казахском бизнесе досталась Александру Клебанову.
Некоторое время отношения в среде президентских „авиаторов" больше всего походили на иллюстрацию известной цитаты из детской книжки - „То Кокошенька Лелешеньку разит, то Лелешенька Кокошеньку тузит". Вся президентская рать, затаив дыхание, наблюдала за этой драмой, постепенно забыв о ее причине. О самолетах. Но тут на арене появился новый персонаж, и дела у авиато­ров пошли совсем плохо.
Новым министром транспорта Казахстана неожиданно стал Серик Буркитбаев. Тертый аппаратчик и хороший специалист, Буркитбаев начал с того, что запросил у Назарбаева разрешения провести ревизию всего достав­шегося ему хозяйства. Включая и президентскую авиа­компанию. Президент, начавший уже слегка уставать от проказ темпераментной стюардессы-Гульнары Ракише-вой, разрешение дал.
Тут-то все и началось.
Буркитбаев быстро выяснил, что все три самолета (включая и „Boeing", о котором все успели благополучно позабыть) залетают в Казахстан только тогда, когда пре­зидент собирается в очередной зарубежный визит. Все остальное время государственный президентский воз­душный флот используется исключительно в коммерче­ских интересах частной компании Клебанова.
Припертый Буркитбаевым к стенке, Клебанов признался, что переделал салон „Boeing" в люксовый вариант и сдал этот борт в долгосрочную аренду американской футболь­ной команде. Президентский „Falcon" с бортовым номером NAN- 9000 постоянно базировался в аэропорту Женевы, Швейцария. „Челленджер" летал по Америке. Сколько реально зарабатывала компания Клебанова, понять было невозможно. Но вместе с тем, надо отметить, что в это время из госбюджета не был профинансирован ни один полет президента - за это платил сам Клебанов.
Буркитбаев взял контракты из Госкомимущества и быстро нашел все три самолета. Доложил президенту. Тот вызвал Клебанова и заставил его переписать авиа­компанию на своего ближайшего доверенного казначея -на бессменного Владимира Ни. Самого Клебанова оста­вили в качестве управляющего менеджера.
На этом неприятности его не кончились. Американская футбольная команда досрочно разорвала контракт на аренду „Boeing", объяснив это тем, что он слишком часто ломался (надо признать, не самая лучшая характеристика президентского самолета). Клебанов попытался найти других клиентов, но его заставили перегнать самолет в Алма-Ату. Здесь, в алма-атинском аэропорту, в непри­способленном ангаре борт простоял несколько месяцев. В итоге его передали в новую национальную авиакомпа­нию „Эйр Казахстан", созданную на руинах разоренной государственной авиакомпании „Казакстан Ауе Жолы". В новой компании многострадальный „Boeing" тоже не смогли толком использовать.
Дальнейшая судьба этого самолета покрыта мраком тайны. Последний раз его видели в аэропорту Люксем­бурга, куда его перегнали якобы для ремонта. Там он и исчез. Клебанов потом рассказывал, что якобы самолет разобрали по частям и распродали в качестве компенса­ции за неуплату стоянки. Правда, конфискация самолета в Европе невозможна без судебного решения, а каких-либо бумаг по этому делу никто так и не увидел.
В окружении Назарбаева самым достоверным объясне­нием исчезновения президентского „Boeing" всегда счи­талось такое: сам Клебанов его и продал - то ли целиком, то ли на запчасти. В качестве компенсации за недополу­ченную прибыль, так сказать. Саша Клебанов в качестве отступного был вынужден часть прибыли от управления Павлодарским нефтеперерабатывающим заводом пере­дать Назарбаеву для последующей оплаты нового прези­дентского самолета „Global Express".
Серик Буркитбаев на этом не остановился. Поощряе­мый Назарбаевым, он заставил переписать „Falcon" и „Challenger" на швейцарскую оффшорную компанию, а прибыль от сдачи самолетов в аренду (ни много, ни мало 45 миллионов долларов!) направить на покупку очеред­ного президентского самолета - на этот раз „Global Express". Новый борт тоже оформили на назарбаевский лихтенштейнский трастовый фонд.
Таким образом, к началу нового века президент собрал неплохую коллекцию самолетов: французский „Falcon", канадский „Challenger" и „Global Express". Все они были куплены на государственные средства, но в результате серии переуступок и прочих мошеннических финансо­вых операций оказались во владении частной компании, зарегистрированной в Лихтенштейне.
Вряд ли кто сомневается, что настоящим хозяином этой компании является наш скромный в быту, как говорилось в советское время, президент Нурсултан Абишевич Назарбаев.
В новом веке коллекция самолетов продолжала попол­няться.

Первым делом самолеты: неожиданное продолжение

Один из героев этой истории, Серик Буркитбаев, на некоторое время стал доверенным лицом Назарбаева. В 2000 - 2008-м ему постоянно приходилось выбирать между частным бизнесом и работой на государственной службе. Этот топ-менеджер высокого класса, несом­ненно, ведущий специалист в области телекоммуника­ций в нашей стране. Именно по его схемам и разработ­кам были созданы телекоммуникационные компании „Кателко" и „Нурсат", холдинг „Самгау", Научно-иссле­довательский институт нефти и газа.
После истории с самолетами президент стал поручать Буркитбаеву щекотливые дела, связанные в основном с выяснением, не обманывают ли Крестного отца его подельники при освоении богатств нашей страны. Именно с этим заданием дослужившийся до звания помощника президента Буркитбаев был отправлен командовать главной нефтедобывающей компанией Казахстана: в мае 2008 года он неожиданно стал прези­дентом „Казмунайгаза".
Это назначение наделало много шума в стране и в пре­зидентском стане: Буркитбаев был одним из немногих людей в назарбаевском окружении, способных отстаи­вать собственные идеи и готовых на смелые действия. „Казмунайгаз", давно уже превратившийся в бездонную кормушку назарбаевских подельников, судя по всему, ждали перемены.
Однако страхи были напрасны. Это назначение оказа­лось роковым для преуспевающего менеджера Серика Буркитбаева. Через три месяца после назначения он был сначала переведен с поста президента акционерного общества в вице-президенты, потом снят с работы, и в начале сентября арестован. На момент написания этих строк, в середине сентября 2008-го, о его судьбе ничего не известно.
Впрочем, у читателя может сложиться неверное пред­ставление о положении дел в нашей стране. Вместо слова „арестован" нужно было бы употребить более подходя­щее - похищен. Арест предполагает санкцию прокурора, а в нашей стране, стремящейся, как уверяет всех мой бывший тесть, войти в содружество цивилизованных стран с развитой системой защиты прав человека, с августа этого года санкцию на арест может выдать только суд.
Никакой санкции на арест Буркитбаева ни один казах­ский суд не выдавал. Недавнее доверенное лицо прези­дента было похищено сотрудниками из тайной полиции Диктатора. Согласно достоверной информации, Буркит­баева держат на одной из явочных квартир секретной спецслужбы в Астане - в любой цивилизованной стране это бы называлось бандитизмом, незаконным лишением свободы, и повлекло бы для организаторов и исполните­лей солидные тюремные сроки.
В современном же Казахстане такому беззаконию нашли достойный эвфемизм: домашний арест. Был арест? - был. Арестованный содержится дома? - дома (правда, не у себя, как подразумевает юридический термин „домашний арест", а на подпольной квартире, где с ним могут делать все, что угодно). Ну вот - значит, домашний арест. А что без санкции суда - какой, право, суд, если под угрозой национальная безопасность.
В случае с активностью Серика Буркитбаева на посту президента нефтяного гиганта национальная безопас­ность действительно оказалась под угрозой. Если прини­мать за нее безопасность семейного бизнеса главы Коми­тета национальной безопасности генерала Шабдарбаева.
Дело в том, что с первых дней своей работы на посту шефа „Казахойла" Буркитбаев стал настойчиво убеждать президента немедленно отстранить от должности гене­рального директора ШНОСа - „Шымкентнефтеоргсин-теза", нефтеперерабатывающего завода в Шымкентской области, и всю его команду.
Вокруг этого предприятия всегда, еще с советских вре­мен, образовывались хитроумные криминальные схемы, однако бдительность массы проверяющих инстанций, от прокуратуры до КГБ и потом его преемника - КНБ, не позволяла преступникам орудовать так уж откровенно. Но это - в прошлом. С некоторых пор прокуратура, нало­говая и финансовая инспекции стали обходить ШНОС от греха подальше стороной, а Комитет национальной безопасности перестал видеть в лихорадочном разворо­вывании предприятия и странных играх с ценообразова­нием его продукции что-то предосудительное.
По чистой случайности такая перемена случилась в тот момент, когда в кресло генерального директора „Шым-кентнефтеоргсинтеза" уселся ... Арлан - сын председа­теля комитета нацбезопасности генерала Шабдарбаева.
Если еще в начале двухтысячных схватка президен­тского назначенца с родственником начальника тайной полиции могла закончиться с непредвиденным результа­том, то в 2008-м исход ее был предрешен.
„Шымкентнефтеоргсинтез" остался частью скромного семейного бизнеса Амана Шабдарбаева, человека, кото­рый из денщиков выслужился до шефа тайной полици.
Серик Буркитбаев схвачен палачами Шабдарбаева и содержится на тайной явочной квартире. О судьбе его на этот момент ничего не известно.
Президент Назарбаев сразу после сообщений об исчез­новении своего вчерашнего помощника отправился в очередной „краткосрочный отпуск". Как известно всем, наблюдающим за тайной жизнью Ак-Орды, он отправля­ется в отпуск всегда, стоит лишь в стране случиться чему-то неожиданному.
Раньше в середине сентября президент любил бывать в Нью-Йорке, на открытии очередной ассамблеи Органи­зации Объединенных Наций. Но это было раньше. В сен­тябре 2008-го ехать в Нью-Йорк президенту не захоте­лось: там его ждали неприятные вопросы американских журналистов о Казахгейте, незаконной лоббистской дея­тельности на территории Соединенных Штатов, о кор­рупции и отношениии к кавказской войне. Поэтому пре­зидент предпочел Турцию.
... Рокошная вилла на побережье Средиземного моря, в окружении хвойного леса, к тому же - личная собствен­ность. Рядом - шикарный отель с кухней, на которой тру­дятся звездные повара, с полным комплексом услуг шестизвездной гостиницы. Тоже - личная собственность. Кругом земля - тоже своя ... Правда, полученная под резиденцию посла, и потом уже переписанная на частное лицо - гражданина Назарбаева. Но, как говорится, кто смел,тот и съел.
И где-то далеко-далеко все эти надоедливые журна­листы со своими провокационными вопросами, все эти ненасытные приближенные с их бесконечными битвами за кусок хлеба ...

Визит директора ЦРУ США Джорджа Тенета в Астану. Встреча с Назар­баевым. Март, 2000 г.

Маленькие слабости Нурсултана Абишевича

Как и у многих мужчин его возраста, у нашего президента есть свое скромное хобби. Он коллек­ционер.
Коллекционирует наш президент швейцарские наруч­ные часы.
Коллекция президентских часов пополняется ударными темпами. О маленькой слабости моего бывшего тестя знает каждый из его окружения. На многочисленные празд­ники (а праздновать Нурсултан Абишевич с возрастом любит все больше и больше) президентские приемные в обеих сто­лицах завалены сотнями коробок и коробочек, и почти в каждой второй - часы. Дарители знают, что адресат очень щепетилен в разборе и каталогизации подарков, и какими-нибудь „Longines" или „Raymond Weil" тут не отделаешься. Поэтому к выбору презента все относятся с величайшим вни­манием: понравится подарок Нурсултану Абишевичу - у дарителя есть все шансы быстро компенсировать затраты на его приобретение, не понравится или останется незамечен­ным ... ну, ничего страшного, конечно, не случится ... но и на приятные сюрпризы тоже не стоит рассчитывать.
Такой способ пополнения коллекции, конечно же, имеет несомненные плюсы. Один из них состоит в том, что сам коллекционер на свою коллекцию денег совер­шенно не тратит. Президент, я думаю, с тех пор как избавился от необходимости делать подарки вышестоя­щим начальникам (а произошло это в тот момент, когда он избавился от последнего своего начальника, Динму-хамеда Кунаева) не покупал себе часы никогда. Тем более,что официальная президентская зарплата в 10 тысяч долларов США, не предполагает возможности менять часы как перчатки: на золотой „Breguet" в кор-
Награждение группы сотрудников КНБ. Астана, 2001 г.

пусе-скелетоне президенту придется работать месяцев пять, на „Patek Philippe" с турбийоном - месяцев десять, а на изданные ограниченным тиражом шедевры „Richard Mille" или „Frank Muller" - и вообще полтора-два года.
То есть удовольствие выйти к завтраку в „Breguet", к обеду поменять его на „Patek Philippe" или „Vacheron Constantin", а на ужине щеголять в лимитированных „Ric­hard Mille" с турбийоном и репетиром потребовало бы от нашего президента, по крайней мере, половины одного конституционного срока.
Отрицательной стороной такого способа пополнения коллекции является большое количество повторяющихся экземпляров. Частично эта проблема решается переда-риванием тех часов, которые у Назарбаева уже есть, а также тем, что коллекция разделена на две части, и половина ее хранится в алматинской резиденции, а вто­рая половина - в астанинской. Но все равно количество одинаковых предметов в президентском собрании очень велико, что объясняется, в частности, довольно простыми вкусами дарителей: „Patek Philippe" и „Breguet" в этой среде котируется очень высоко, а вот про „Ulysse Nardin" многие вообще не слышали.
По состоянию на декабрь 2006 года коллекция часов пре­зидента Казахстана насчитывала пять тысяч экземпляров.
Это увлечение президента не прошло даром. Если понаблюдать за скромными чиновниками правительства Казахстана, то они наперегонки соревнуются, у кого дороже наручные швейцарские часы и какой престижной модной марки. И конечно, покупают их за свои скромные „комиссионные", или в виде взятки получают крутыми часами. В общем, если у министра нет престижных мод­ных швейцарских часов тысяч за сто долларов, можно сказать, жизнь не удалась.
Одним из обладателей швейцарских хронометров из кол­лекции часовых раритетов президента стал ... директор ЦРУ США Джордж Теннет. Это был первый, и на этот момент единственный визит шефа Центрального разведовательного управления в нашу страну. Теннет прилетел транзитом в Астану из Тбилиси в марте 2000 года, а затем в Алма-Ату. О содержании переговоров прессе не сообщалось. Тем более не сообщалось о том, что Нурсултан Абишевич презентовал дорогому гостю хронограф из желтого золота лимитиро­ванной серии (кажется, это был знаменитый Патек Филип). Главный американский разведчик долго отказывался, но Нурсултан Назарбаев настаивал, ссылался на восточные ази­атские традиции гостеприимства: мол, не принять подарок, значит обидеть хозяина. В итоге гость выкрутился из поло­жения - предложил обменяться часами. Теннет подарил Назарбаеву свои электронные часы, из черного пластика, долларов этак за двадцать. Назарбаев подарил Теннету свои „Patek Philippe" - долларов этак за восемьдесят тысяч. Ника­ких взяток, всего лишь джентльменский обмен ...
Назарбаев был горд, что задобрил главного супостата грозной спецслужбы Советского союза-легендарного КГБ, ведь неизвестно к чему приведет коррупционный скандал „Казахгейт" в суде Нью-Йорка.

Подарок Туркменбаши

Говорят, есть люди, которые любят дарить подарки. Нурсултан Абишевич относится к другой категории - он любит их получать. За двадцать лет, которые он сидит в кресле начальника нашей республики, подарков накопи­лось, как нетрудно догадаться, очень и очень немало.
Некоторые из них, например, сувенир „Миловидная крыса" и макет пекинского стадиона „Птичье гнездо", отправляются в музей первого президента республики Казахстан в Алма-Ате. Другие, как например, классиче-сий „Bruggeut" с турбийоном лимитированной серии, по цене в 102 950 евро по каталогу Uhren Exclusiv, в музей первого президента не отправляются.
И в самом деле, что за странная идея, какой-то музей, когда первый президент - вот он, и даже по конституции теперь будет пребывать с нами вечно. Впрочем, как некогда говорил французский политик Эдгар Фор, веч­ность в политике длится не больше двадцати лет ...
Вот про это я могу вспомнить один занятный эпизод, связанный с темой подарков первому президенту. В свой очередной визит в Казахстан б июля 2001 года ныне покойный лидер братского Туркменистана Сапармурад „Туркменбаши" Ниязов (о котором, подчиняясь извест­ному требованию „о мертвых либо хорошо, либо ничего", мы ничего тут говорить не будем) приехал точно на день рождения к Назарбаеву, как водится, с подарками. Он подарил нашему „баши" несколько прекрасных жереб­цов-ахалтекинцев, знаменитые туркменские ковры, но все эти дары были лишь прелюдией к основному дару от щедрого сердца коллеги из соседней „ республики".
В последний день визита, когда официальная часть переговоров уже закончилась, и лидеры общались уже в формате, который на дипломатическом языке называется
„без галстуков", Ниязов вдруг раскрыл свой огромный порт­фель, который всюду таскал с собой и никому не доверял даже подержать. Портфель лидера беднейшей страны Центральной АЗИИ     бЫЛ     НабиТ    ОГРОМНЫМИ   перстнями с бриллиантами невиданных размеров                                              ~   Выбирай!   -   сказал   Ниязов Назарбаеву.
Видно было, что мой бывший тесть несколько смутился, что с ним происходит, надо сказать, нечасто. Он даже сказал что-то насчет того, что ему неудобно ... что происходит совсем уж в исключительных случаях.
Ниязов настаивал. Он покрутил под носом у президента своей кистью с пухлыми пальцами, которую украшал огромного размера „болт", более приличествовавший бы какому-нибудь преуспевающему репперу или сутенеру. „Это от сглаза", - сообщил он тоном человека, которому известен секрет бессмертия, и он делится им с любимым другом. „Пусть смотрят на перстень, а не на тебя. Убере­гает от завистливых взглядов!"
Если Нурсултан Абишевич и сомневался, то последний аргумент рассеял все его сомнения. Он покопался в портфеле эксцентричного туркменского лидера и выу­дил оттуда какой-то понравившийся ему экземпляр. На официальные мероприятия потом надевать его он все-таки стеснялся, а на неофициальные иногда носил.
После того, как выяснилось, что средство от сглаза не с работало (когда туркменскому народу в одно прекрасное утро сообщили, что вчера вечером Великий Сердар, отец всех туркмен и едва ли не полубог вдруг занемог, покинул этот грешный мир, и на его место заступил новый достой­ный человек), подарок Туркменбаши куда-то исчез.
Что-то мне подсказывает, что искать его следы в музее первого президента бесполезно ....

С другим своим коллегой, узбекским диктатором, Назарбаев соревнуется во всем и вся, и даже, как говорят, поставил „Ислама" под контроль.
Ошибочно думать, что до того момента, как я оказался в оппозиции президенту Назарбаеву и отказался вер­нуться на родину, у казахской разведки не было никаких особых дел. Перед тем, как переключиться на мою скромную персону, вся сила разведсообщества Казах­стана была направлена на получение детализированной, скрупулезно выверенной и подтвержденной - по всем правилам разведывательной практики - из нескольких независимых источников информации об одном сверх­важном „объекте".
Спецслужбы интересовались буквально всем. С кем встречается объект, какие кушанья предпочитает, и даже чем именно отобедал позавчера, отужинал вчера и как позавтракал сегодня. Составлялись подробнейшие планы его перемещений и предпочтений. Разумеется, особенно интересовала разведчиков медицинская карта объекта, а поскольку человек он был уже немолодой, медицинской информации накопилось изрядное количество.
Наши джеймс бонды работали денно и нощно, добывая засекреченные сведения о содержании сахара в крови объекта, его эритроцитах и лейкоцитах, количестве блюд в меню и, разумеется, о его настроениях, полити­ческих предпочтениях, не говоря уж о перестановках в кругу приближенных лиц. Понятно, как часто бывает в таких случаях, разобраться, какие из добытых сведений были правдивыми, а какие - плодом богатой фантазии резидентов и многочисленных шпионов, в Центре не было никакой возможности, да, собственно, и необходи­мости такой тоже не было. Главное - регулярно, раз в неделю, в числе самых приоритетных и строго засекре­ченных донесений положить на стол Нурсултану Абише-вичу разведсводку об объекте.
Этим объектом болезненного интереса казахских спецслужб был коллега моего бывшего тестя, конкурент в первенстве за лавры лидера Центрально-азиатского региона, глава Узбекистана Ислам Каримов. Я думаю, и сам Ислам Абдуганиевич не знает о себе столько, сколько информации накопил о нем Нурсултан Абишевич.
Но вот что поражало меня больше всего в этой истории, за которой я многие годы наблюдал с довольно близкого расстояния. Ознакомившись в очередной раз с анализом мочи Ислама Абдуганиевича и перечнем принятых им зарубежных организаций, Назарбаев, как ни в чём ни бывало, звонил по правительственной связи своему кол­леге и, как с лучшим другом, принимался обсуждать непростую политическую ситуацию в Центральной Азии и окрестном мире ...
Берите пастбища, дайте президенту виллу

Мой бывший тесть любит свою землю. Ту, которая принадлежит ему лично. Родная земля, казахская, не в состоянии оспорить у личной собственности ее особое место в сердце Нурсултана Назарбаева. И тому есть малоизвестный пример.
Весной 2008 года наша страна произвела взаимовы­годный обмен с братской Киргизией. Той отошел кусок земли Джамбульской области, более тысячи гектаров орошаемой пахотной земли. За это киргизы отдали пре­зиденту Казахстана землю близ поселка Бостыри, извест­ного всем, кто приезжал отдыхать на озеро Иссык-Куль. За 1100 гектаров казахской земли мы получили 620 гек­таров киргизской, причем большую половину сразу переписали на частную компанию Крестного Тестя. Под­готовкой и проведением сделки занимались Утемуратов и Досмухамбетов.
Теперь на частной назарбаевской территории построили б фешенебельных вилл, единственная 28 - метровая частная яхта на озере Иссык-Куль подарена Назарбаеву его партнером по совместному бизнесу ингушем, прожи­вающем в Щвейцарии, Ахмедом Местоевым. По совмести­тельству поставляющего девушек для развлечений прези­денту. А сын Местоева - Руслан прославился как провокатор в скандале со взяткой в 100 тысяч долларов на железной дороге с ее директором Кулекеевым. В общем, у Назарбаева есть то немногое, что так необхо­димо для приятного душевного отдохновения от небла­годарных трудов на благо нашей родины.
А Киргизия стала обладателем плодородной пахотной земли в Джамбульской области, когда-то принадлежав­шей народу Казахстана.

Первые жертвы президента

Убивать режим Назарбаева начал уже давно, еще в девяностых годах. Первыми жертвами наемных убийц Крестного Тестя стали бандиты, которые покушались на долю центральной власти от криминальных прибылей и устанавливали свои порядки - на рынках, на улицах, в офисах коммерческих компаний. Их боялись, им платили дань, их слушались. На старте девяностых годов крими­нальные авторитеты - печально знаменитые Баха-Фести­валь, Черный и Рыжий Алмазы и другие - часто обладали большим влиянием, чем парализованная кризисом госу­дарственная машина.
Вскоре все они поплатились за посягательство на власть своими жизнями. В стране развернулась криминальная война, в которой не выжил ни один из верховных авто­ритетов. Согласно официальной версии, эту войну вели сами преступные кланы - один против другого. На самом деле ее открыл Крестный Тесть, один против всех.

Хроника криминальной войны:
Баха-Фестиваль - первая жертва. Расстрелян в 1993 году с особой жестокостью. Это убийство потрясло Алма-Ату: неизвестные в масках окружили дом автори­тета на окраине города и автоматной стрельбой изреше­тили всех, кто находился в частном доме.
Рыжий Алмаз - кличка Насипбая Насенова. 31 мая 1998 года убит в Испании - шестеро неизвестных в масках проникли на виллу Насипбая в Барселоне.
В Испанию Рыжий Алмаз приехал по поддельным доку­ментам, через Грецию, после того как его досрочно выпустили из казахской колонии. Он сохранял контроль над отечественными компаниями в сфере оптовых и мелкооптовых рынков и получал от них колоссальные доходы. Ежемесячно сотни тысяч долларов переправля­лись на его личные счета в московских банках.
Руководителем операции по ликвидации был полков­ник КГБ-КНБ Авершин Виктор Григорьевич, который был задержан по горячим следам испанской полицией. После вмешательства нашего посольства и лично министра иностранных дел Касымжомарта Токаева (действовав­шего по указанию Секретаря совета безопасности Казах­стана Марата Тажина), Авершину задним числом выдали дипломатический паспорт. Его немедленно отпустили. В настоящее время он служит Советником Председателя КНБ Шабдарбаева (отвечает за антитеррористическую деятельность в южной столице).
Черный Алмаз - племянник Заманбека Нуркади-лова, лидер ОПГ, действовавшей в южных районах страны. В ноябре 1994 года погиб в загадочном ДТП под Алма-Атой. Нуркадилов считал, что родственника убили из-за него - чтобы запугать, загнать в угол.
Сценарий, знакомый из учебников истории. В свое время Аль-Капоне стал доном чикагской мафии, устроив легендар­ную бойню в день святого Валентина - когда в лучший мир отправились сразу семь глав конкурентных семей. Лаки Лучиано собственноручно пристрелил Сальваторе Маранцано, чтобы стать „первым среди равных" в нью-йоркской мафии.
Крестный Тесть пошел по тому же пути. Причем у него на руках были карты куда лучше, чем у его легендарных предшественников. В отличие от Лаки, ему не приходи­лось ничего делать своими руками: всю грязную работу по ликвидациям надежно выполняли бойцы „Арыстана", элитного „антитеррористического" специального воен­ного подразделения секретной службы (КНБ).
И в отличие от Аль-Капоне ему никогда не приходи­лось бояться прихода налоговых инспекторов или дру­гих представителей правоохранительных органов. Потому что он сам находится на Джамалунгме верховной власти в одной отдельно взятой стране. Такое ни одному мафиози даже и не снилось.
Мафия всегда пыталась коррумпировать полицейских, судей и политиков, и часто ей это удавалось. Так же часто полицейские использовали силу своего положения, чтобы прибрать к своим рукам выгодные теневые бизнесы - как в фильме „Тайны Лос-Анжелеса". У нас же впервые в мировой истории в мафиозных разборках и войне за доходы от коррупции и организованной преступности была использована вся мошь государственной машины.
Конечно, никто не проливал слезы по рэкетирам Бахе-Фестивалю или Рыжему Алмазу, и никто не горевал о вре­менах их „боевой славы". Все эти криминальные автори­теты были преступниками и заслуживали самых суровых судебных приговоров. Но именно судебных. Однако вместо законного правосудия Крестный Тесть послал на тропу войны киллеров из отряда специального назначе­ния КНБ - известного прежде как алматинское подразде­ление группы „Альфа-КГБ".
Можно поспорить, что цель оправдывает средства. Что в стране в то время нужно было навести порядок любыми силами и средствами, и что Алмазы всех мастей заслужи­вали пулю. Если бы с организованной преступностью в стране тогда было покончено, этот аргумент можно было бы принять во внимание.
Жертвами наемных убийц Назарбаева становились только те бандиты, которые работали „на вольных хле­бах", у которых не было хорошей крыши в госаппарате и в правоохранительных органах.
Так что речь шла только о переделе. Обезглавленные группировки не перестали существовать. Они просто перешли под контроль министерства внутренних дел. И ОПГ „Четыре брата", и ОПГ „Чиванин" продолжают свою преступную деятельность, но уже в качестве побочного бизнеса полиции. Отвечает за этот бизнес руководитель Комитета криминальной полиции МВД, в ведении кото­рого находится борьба с организованной преступностью.
Руководителя криминальной полиции назначает и кон­тролирует лично министр внутренних дел. Министра назначает лично Крестный Тесть. Цепочка короткая, но очень эффективная.
Один из самых доходных бизнесов, который помимо рэкета прочно прописался под полицейской крышей- это наркоторговля. Я столкнулся с этим, когда пришел в коми­тет национальной безопасности главой Алматинского департамента. Все отчеты показывали, что уровень нарко­мании в Алма-Ате зашкаливает за все допустимые пре­делы: шприцы с героином почти в открытую продавались не тольков ночных клубах, но и в аудиториях университе­тов и коридорах школ. И если прежде, в советские вре­мена подростки баловались в худшем случае чуйской коноплей, то теперь речь сразу шла о тяжелых наркотиках.
Я считаю, что это и есть прямая угроза национальной безо­пасности, с которой и должен бороться одноименный коми­тет. Мы создали специальное управление, командировали в него лучших сотрудников, и открыли прямую телефонную линию. На нее сразу посыпались сотни звонков от отчаяв­шихся горожан. Звонили матери, чьи несовершеннолетние дочери попали под контроль наркобаронов и совершали вместе с новыми друзьми набеги на родные дома. Звонили пенсионеры, боявшиеся выйти на лестничную клетку, где обосновались наркоманы. Звонили учителя и врачи.
В большинстве случаев мы получали прямые наводки на дилеров, которые поставляли наркотики из капотов своих машин, и между которыми весь город был поделен на ква­драты. Однако предотвращать и расследовать наркопре­ступления - это прерогатива полиции. Мы же передавали своим коллегам тонны оперативной информации о нарко­дельцах и их крышах в коррумпированной полиции.
Полиция не произвела ни одного ареста, хотя бы для отвода глаз. Зато она любит сажать в тюрьмы наркоманов - которые ради очередной дозы готовы дать нужные показания против ненужного человека или взять на себя нераскрытые преступления. А еще удобно подкинуть наркотики любому неугодному лицу - гражданину Рес­публики Казахстан.
Тогда же я почувствовал серьезное сопротивление в рядах самого комитета, особенно со стороны „старой гвардии". В прежние времена такая тактика называлась саботажем. Мне всячески давали понять, что либо я успо­коюсь и оставлю все как было до меня, либо „система" возьмет реванш.
В ноябре 2001-го года по приказу Крестного Тестя я был уволен с поста председателя городского департа­мента КНБ. В 2008-м годуАлма-Ата все так же поделена на квадраты между наркодилерами. Каждый из них все так же работает под прикрытием своего участкового инспектора. ОПГ „МВД" продолжает поставлять тинейд­жерам экстази, кокаин и героин.
Таким образом, с помощью стволов „Арыстана" Крест­ный Тесть расправился со всеми уличными конкурен­тами. К слову, те первые приказы на уничтожение бойцы спецподразделения выполняли под большим нажимом. У них был еще кодекс чести, принятый в легендарной „Альфе", и они были натренированы именно на борьбу с террористами.
Баха-Фестиваль был плохой человек, но по этому прин­ципу на улице можно перестрелять много народа. Однако давление было слишком серьезным: отстрел бан­дитов был преподнесен бойцам как задача государ­ственной важности. Не выполни они его, и специальное подразделение было бы расформировано.
Не знаю, легко ли давались Назарбаеву первые приказы на уничтожение неугодных ему людей. Возможно, он находил оправдание в том, что жертвами будут люди, на чьем счету другие жизни. Цель оправдывает средства, мог успокаивать себя президент.
Но это Рубикон, за которым нет возврата. Взяв на себя однажды функцию вершителя судеб, Крестный Тесть продолжал исполнять ее снова и снова - тем более, что все так просто сходило с рук.
Очистив криминальную площадку, следующим шагом он начал убирать конкурентов с политического поля.

Политическое „самоубийство"

С Заманбеком Нуркадиловым мы были соседями по улице Луганского в Алма-Ате. Его особняк стоял рядом с моим домом, и если вечером раздавался звонок в дверь, то за ней часто стоял или наш сосед, или его жена, знаменитая певица Макпал. А иногда мы наблюдали из окон, как охранники бегут к речке догонять сбежавших в очередной раз диковинных павлинов с территории дома соседей.
У англичан есть поверье, что павлины приносят несча­стье. Во дворе у Заманбека жили две заморских птицы со звучными именами - Заке и Маке, которыми он очень гор­дился. Мы же тайно надеялись, что как-нибудь охранники не догонят этих беглецов с перьями - сложно поверить, что у таких небесных созданий могут быть такие страш­ные и громкие душераздирающие голоса. Про англий­скую примету я в те времена не догадывался. Теперь, зная о трагической судьбе Заманбека, не подошел бы к вольеру с павлинами даже в зоопарке.
Но тогда еще шли ранние девяностые годы. Друзьями с соседями мы, конечно, не были, однако отношения были вполне приязненные. К Нуркадилову можно было по-разному относиться (грань самодурства ему удавалось-таки переходить довольно часто), однако с тем, что лич­ность он незаурядая, никто бы не поспорил. А серостей кругом и так всегда хватало. Мой старый французский друг покойный Алекс Москович, как-то сказал мне, что выделяет политиков по одному интересному принципу: или это политик с яйцами, или без них. Так, по его шкале Заманбек отличался именно первым, чего нельзя сказать о подавляющем большинстве казахских политиков.
Однажды Заманбек пришел ко мне с просьбой: помочь ему „достучаться до небес", то есть до моего тестя. За несколько недель до этого моего соседа шумно уволили с поста мэра столицы - Алма-Аты, не предложив ничего взамен. История тогда приключилась такая.
Нуркадилову в его рабочий кабинет позвонил по пря­мой правительственной связи Сергей Терещенко - тог­дашний премьер-министр. Большой любви между этими государственными мужьями никогда не было, и Тере­щенко с подачи президента начал предъявлять какие-то претензии алматинскому мэру, на повышенных тонах. В ответ Нуркадилов, который за себя всегда мог постоять, послал премьер-министра на три буквы по известному народному адресу. Тот вынести такого оскорбления никак не мог - а поскольку дуэли в наши времена не в ходу, сразу же побежал жаловаться президенту. И Назар­баев, наконец, дал своему премьеру-министру добро расправиться с обидчиком. В этот же день выходит пре­зидентский указ - освободить Нуркадилова с поста мэра города Алма-Ата.
Вывести Заманбека из опалы и вернуть его обратно во власть мог теперь только сам Назарбаев - однако, ника­кого служебного выхода на президента у моего колорит­ного соседа не было. Вот он и пришел с этой просьбой -организовать ему высочайшую аудиенцию.
Я организовал. Позвонил тестю, рассказал ему про вче­рашний визит и высказал идею, что, возможно, не стоит такого заметного человека выталкивать из команды. Встреча состоялась, и через некоторое время Нуркадилов резко выступил против уже нового премьер-министра Кажегельдина, который успел проявить президентские амбиции помимо проведения экономических реформ в стране. Так Назарбаев использовал других с целью найти повод для смещения с поста и выдавливания из страны неугодных, а потом переходил к уголовному преследо­ванию.
За участие в политической травле Кажегельдина Назар­баев отблагодарил Нуркадилова. Он стал акимом -губернатором Алматинской области.
Столица в те времена уже переехала в Астану. Это и явилось причиной очередного падения Заманбека. В отличие от любого нормального чиновника он не летал еженедельно бить челом о паркетные полы высоких кабинетов, а предпочитал сидеть в Алма-Ате, маленькой подведомственной ему области. Потом Нуркадилова перевели министром по чрезвычайным происшествиям с местом дислокации снова в Алма-Ате, из которой он ни под каким видом уезжать не хотел.
Когда же Нуркадилов в очередной раз ответил отказом на звонок другого премьер-министра, Даниала Ахметова, с требованием явиться на столичный ковер, его терпение окончательно лопнуло - хоть дело и обошлось на этот раз без трех букв. Но появилось его открытое заявление о коррупции в правительстве. Сценарий повторяется: оби­женный Ахметов бежит к защитнику-президенту, и Нур­кадилов снова остается без работы.
Отсюда и началось его путешествие в оппозицию, которое трагически закончилось 12 ноября 2005 года. Заманбек Нуркадилов был застрелен у себя дома тремя выстрелами - двумя в грудь и одним контрольным в голову из своего личного табельного оружия - револь­вера „Кобальт".
Если бы президентская власть не заставила расследова­ние остановиться на самой фантастической, самой абсурдной, самой оскорбительной версии - самоубий­ства, я мог бы поверить, что она не причастна к этой тра­гедии. И что речь не идет о классическом политическом убийстве.
Разумеется, это не был суицид. Три пули, одна из них в голову. Пистолет не отброшен, не зажат в руке, а лежит аккуратно рядом на подушке. В ванной комнате - наспех стертая кровь. Положение тела не совпадает с траекто­рией пуль - значит, оно было перенесено. Это самые поверхностные факты, которые смогли расследовать журналисты газеты „Караван".
Полиция же получает приказ закрыть глаза на все факты, вещественные доказательства и прекратить рас­следование. Любой, кто знаком с механизмами нашей машины власти, прекрасно понимает, что такой приказ мог поступить только из одного центра: из президен­тского дворца „Ак-Орда". А в самой Ак-Орде только один человек может принять решение - это ее хозяин.
Удивительно, но ровно за месяц до этих трагических событий президент Назарбаев назначил новым мини­стром внутренних дел Бауржана Мухамеджанова. Именно при его непосредственном участии были сфаб­рикованы многие уголовные дела, главной задачей кото­рых являлось избавить Назарбаева от потенциальных конкурентов на президентский пост. Мухамеджанов справился с заданием „без чести", и с очень грязными руками. Не удивлюсь, если через некоторое время Назар­баев уже самого Мухамеджанова посадит в тюрьму или устранит, чтобы спрятать все концы в воду.
Будь это бытовое убийство или разбойное нападение, при таком публичном внимании следствие шло бы впе­ред, несмотря на любое давление заинтересованных сторон.
Нуркадилова убили за три недели до президентских выборов. Официальная пропаганда пыталась использо­вать этот факт в пользу Астаны: дескать, Назарбаеву было невыгодно дестабилизировать обстановку во время элек­торальной кампании. Это действительно так - если не учитывать одно обстоятельство. Крестного Тестя пресле­дует один непреходящий страх - народных выступлений и демонстраций. Это тревожное чувство, с которым он живет все свои президентские годы: что доведенная до черты бедности протестующая молодежь, наконец выступит с массовыми акциями неповиновения дикта­тору. И именно перед президентскими выборами этот страх обостряется как никогда.
А южные кланы Казахстана всегда слушали Заманбека Нуркадилова, ставшего непримиримым критиком прези­дента и его режима.
Таковы составляющие этого простого уравнения. Оста­новить полицейское расследование было выгодно только тому, кто отдал приказ на ликвидацию популярного политика. И мы знаем имя того человека, который единственный в стране мог остановить КНБ, полицию и прокуратуру. Верховенство закона приказало долго жить в Казахстане.
До сих пор жалею, что не встретился с покойным Заманбеком Нуркадиловым ровно за две недели до убийства. Он приходил к моим родителям и попросил о встрече со мной. Я в служебной суете и командировках не придал должное внимание его просьбе. Что же хотел сказать опальный политик, так и осталось тайной.

Главная жертва.
Кто убил Алтынбека Сарсенбаева

Соболезнование близким и родным было напи­сано мной сразу после убийства оппозиционного поли­тика А.Сарсенбаева. Опубликовано в газете „Караван" от 17.02.2006 год.
„Мы перестали быть друзьями, но и не стали врагами. Последние годы Алтынбек Сарсенбаев был нашим достой­ным оппонентом. И, как и в каждом споре, каждый остался с осознанием собственной правоты. Такова жизнь, такова судьба. А теперь Алтынбека не стало. И больше не удастся ни поспорить, ни - может быть, помириться ...
Ничего сейчас нет важнее, кроме как найти и покарать тех, кто это совершил.."

Начало
25 января 2006 год.
Комитет национальной безопасности неожиданно резко прекращает незаконную оперативно-розыскную деятельность (все виды телефонной связи и Интернета, а также негласного наружного наблюдения) за лидером оппозиционного движения, бывшим Послом Казахстана в России Алтынбеком Сарсенбаевым. Прежде по личному указанию президента Назарбаева опальный политик непрерывно находился под колпаком „у Мюллера" - деся­того департамента (политический сыск), и специальной информационной службы (техническая разведка) КНБ.

Девять дней одного года. Только факты. 5 февраля 2006 год.
Рустам Ибрагимов, подполковник, бывший замес­титель начальника отдела криминальной полиции Департамента внутренних дел г.Алма-Аты встречается с руководителем аппарата Сената Парламета Казахстана Ержаном Утембаевым в городе Алма-Ате.

10 февраля
Ибрагимов звонит на мобильный телефон своему другу детства, сотруднику службы наружного наблюде­ния полиции Алма-Аты, майору Газиеву. Цель звонка: просит друга последить за перемещениями автомашины и Алтынбека Сарсенбаева. Газиев соглашается выполнить просьбу за вознаграждение.

11 февраля, ранний вечер
Группа боевых офицеров антитеррористического спецподразделения „Арыстан-Лев" КНБ получают в дежур­ной части полный комплект боевого оружия и спецсре­дств. В ожидании специального задания они остаются на территории базы.
Газиев в процессе тайного наружного наблюдения узнает, что Сарсенбаев на автомобиле „Тойота Камри" направляется к себе на загородную виллу в сторону высокогорного катка „Медео". С этим сообщением Газиев звонит Рустаму Ибрагимову.
(Позднее Газиев заявит на суде, что не представлял, часть какого дьявольского плана он исполняет. Узнав из газет об убийстве, он переживет нервный шок и совершит попытку суицида, приняв большую дозу героина.)
Получив информацию о пути следования джипа „Той­ота", Ибрагимов отдает распоряжение по мобильному телефону командиру бойцов спецподразделения „Арыс-тан" КНБ выехать на исполнение задания.
Бригада из пяти бойцов „Арыстана", одетых в военную форму, вооруженных табельным оружием (пистолетами Стечкина и автоматами Калашникова), выезжает на слу­жебной машине с закрытой территории спецподразделе­ния КНБ. Джип направляется вверх по проспекту Достык, в сторону горной зоны, где стоит особняк Алтынбека Сар­сенбаева. Бойцы устраивают патруль-засаду по дороге в сторону известного высокогорного катка „Медео". Когда автомашина „Тойота" приближается к засаде, Ибрагимов дает бойцам сигнал к захвату. Сотрудники КНБ под пред­логом проверки документов останавливают автомашину с Сарсенбаевым и молниеносно проводят захват и арест.
Пленников - самого Алтынбека Сарсенбаева, его 46-летнего водителя Василия Журавлева и 27-летнего част­ного телохранителя Бауыржана Байбосын - похитители рассаживают в разные машины и вывозят в район Малая станица. Там всех пересаживают на другую машину, джип Виталия Мирошникова - бывшего сотрудника КНБ, глав­ного помощника Ибрагимова в организации заказного убийства. Из района Малой станицы похищенных везут к дому Булата Назарбаева, брата президента республики.
В этом доме Сарсенбаева ждет Нуртай Абыкаев, спикер сената парламента, ближайшее доверенное лицо прези­дента, и генерал Амангельды Шабдарбаев начальник пре­зидентской охраны. Происходит встреча, на которой Абы­каев и Шабдарбаев передают пленнику ультиматум от имени Нурсултана Назарбаева. Либо он переходит на его сторону, как это сделал другой оппозиционный лидер Туякбай, под полный контроль и согласовываете президен­том всю деятельность руководимой им партии, либо просто будет „казнен" за возможность участия в будущих прези­дентских выборах и разглашение государственных тайн.
Алтынбек Сарсенбаев отказывается от выдвинутых ему требований и предупреждает, что расскажет в СМИ о криминальных методах работы казахских властей и об участии спецподразделения „Арыстан" КНБ в преследо­вании оппозиции. После встречи Абыкаев и Шабдарбаев сообщают президенту Назарбаеву об отказе Сарсенбаева играть по его правилам. Затем они отдают Ибрагимову приказ на ликвидацию.
Алтынбек Сарсенбаев, Василий Журавлев и Бауыржан Байбосын были казнены предположительно между 21 и 22 часами, в неустановленном месте. Тела убитых бро­шены на 3-м километре дороги между поселком Коктобе и поселком 12-я бригада Талгарского района Алматин-ской области.

13 февраля
Тела Сарсенбаева, Журавлева и Байбосына слу­чайно обнаруживает в предгорьях Талгарского района Алматинской области пастух Михаил Логвиненко. Потом он расскажет корреспонденту „Каравана": „В 10 часов утра я погнал коров на верхнее пастбище. Прошагав от поворота около 40 метров, я наткнулся на три мертвых тела. Они лежали на обочине дороги. Вокруг никого не было. Я отогнал животных и сообщил в полицию ... Мерт­вых людей я не рассматривал, потому что было страшно. Помню только, что у самого молодого возле уха видне­лась засохшая струйка крови".

16 февраля
Полиция задерживает подозреваемых в исполнении убийства. Это пять сотрудников „Арыстана" во главе с май­ором по кличке Тайсон. После на допросах спецназовцы назовут организатора похищения, Рустама Ибрагимова.

21 февраля
Арестован Ержан Утембаев, руководитель аппа­рата сената Парламента.

По горячим следам.
Имена убийц и их покровителей должны были остаться в тайне навеки. Организаторы были уверены, что все под контролем. Все прежние убийства режима остались безнаказанными. Тем более спокойны были заказчики, когда планировали эту ритуальную казнь.
Тела могли спрятать, но в этом не было смысла. Вся опе­рация была задумана именно как акция устрашения, и должна была произвести максимальный эффект. Это был сигнал каждому независимому политику: либо вы подчи­няетесь, либо вас тоже может ждать выстрел в затылок.
Однако заказчиков подвела самоуверенность. Они не учли сразу несколько факторов, которые в итоге срабо­тали против них.
Во-первых, они переоценили умственный уровень исполнителей, которые забрали у убитых сотовые теле­фоны, чтобы подарить их своим подругам. Терминаторы не знали элементарного: что звонок можно отследить не только по Сим-карте, но и по IMEA-коду самого теле­фона (например, если набрать #06#, на вашем мобильном телефоне появится свой идентификационный код).
Второе упущение - они не приняли во внимание, что еще работают полицейские, которые занимаются настоя­щими криминальными расследованиями и поиском пре­ступников.
В-третьих, они недооценили угрозу, которую предста­вляла свободная пресса, еще не взятая окончательно под контроль президентской Ак-Орды.
Вот как сработала эта цепочка. Далекие от политики полицейские - низовые сотрудники МВД, которым было поручено расследование, передали сотрудникам техни­ческой разведки (СИС) КНБ серийные номера пропавших мобильных телефонов и попросили сделать биллинговую распечатку звонков с этих моделей. Это стандартная процедура, которая в таких случаях запускается автома­тически, без привлечения руководства ведомств.
Сотрудники СИС обнаруживают, что с одного мобиль­ного телефона по-прежнему кто-то звонит - очевидно, уже новый хозяин с другой СИМ-картой. Дальше оста­ется вопрос оперативной техники: по мобильным сотам-антеннамдопографическим картам города Алма-Аты полицейские задерживают нового владельца телефона. Им оказалась любовница одного офицера КНБ, которая называет имя своего возлюбленного -участника убий­ства. А он называет других участников захвата. Все они являются сотрудниками антитеррористического спецпод­разделения „Арыстан" КНБ. Как только стало ясно что информация о сотрудниках КНБ стала достоянием СМИ, сразу же руководитель администрации президента Джаксыбеков дал указание генеральному прокурору Тусупбекову и министру МВД Мухамеджанову вылететь в Алма-Ату. Затем пригласить председателя КНБ Дутбаева и прямо на базе спецподразделения „Арыстан" аресто­вать сотрудников КНБ, тем самым локализовав утечку информации и, возможно, спустить на тормозах ход уго­ловного расследования полицией.
Все усилия оперативных служб КНБ по негласному рас­поряжению председателя комитета генерала Дутбаева в это время были брошены на дискредитацию автора этой книги. Это была вторая часть плана - пустить полицию по ложному пути. Председатель КНБ был настолько увлечен этой фабрикацией, что не мог представить, что в стенах его же ведомства произойдет такая фатальная утечка в городскую полицию Алма-Аты.
Известие о ней приводит Дутбаева в ярость. Он вызы­вает к себе директора СИС, генерала Мажренова, и изби­вает его прямо в своем кабинете. (Двумя с половиной годами позже Жомарт Мажренов погибнет в следствен­ном изоляторе КНБ 8 июля 2008 года в Астане).
На этом этапе все еще возможно остановить - если бы не независимая пресса. Известие об арестах и история с телефонами становятся известны журналистам. Редакция моей газеты „Караван", телеканал КТК и информацион­ное агентство „Kazakhstan Today" проводят свои журна­листские расследования и публикуют все подробности. Джин выпущен из бутылки: причастность КНБ к убийству известна уже всей стране.
Заказчикам приходится по ходу сочинять запасную версию: в преступлении будет обвинен связной - помощ­ник Абыкаева, руководитель аппарата Сената Ержан Утембаев. Арестованный Утембаев в застенках след­ственного изолятора КНБ напишет покаянное письмо президенту и по закону мафии „Омерты" возьмет всю вину на себя. Уже 1 марта 2006 года Назарбаев зачитает это письмо в парламенте и, не дожидаясь судебного решения подконтрольного ему суда, заранее назначит Утембаева заказчиком убийства.
Схема, которую наспех сочиняют находящиеся на грани паники Дутбаев и Абыкаев, не менее абсурдна и оскорбительна, чем использованная прежде версия самоубийства Заманбека Нуркадилова. Следствие заста­вят установить, что Утембаев обиделся на давнюю ремарку Алтынбека Сарсенбаева в газетном интервью (где речь про абыкаевского помощника даже не шла), и решил отомстить. Для этого он взял кредит 80 тысяч долларов в банке „Центркредит" и организовал бригаду из бойцов „Арыстана", чтобы расстрелять не только обидчика, но и его шофера и телохранителя.

Как работает „Альфа-Арыстан(Лев)"
В тот самый момент, когда мне стало известно, что убийство Алтынбека Сарсенбаева и его помощников совершили бойцы-офицеры спецподразделения „Ары-стан"КНБ, я понял, кто был истинным заказчиком этого гнусного преступления. Потому что я знал об этом под­разделении нечто такое, что не было известно практиче­ски никому за пределами узкого круга лиц в КНБ, допу­щенных к этой информации.
„Арыстан" был (и остается до нынешнего времени -несмотря на призывы со стороны общественности и оппозиции, это подразделение президент не стал распу­скать) осколком грозного и легендарного спецназа КГБ СССР „Альфа". Впервые об этом подразделении широкой публике стало известно после августовского путча 1991 года. Тогда бойцы „Альфы" отказались выполнить приказ ГКЧП о штурме российского парламента в Москве, в котором укрылись сторонники Бориса Ельцина.
В октябре 1993 года бойцы „Альфы" отказались выполнять приказы уже самого российского президента Бориса Ель­цина. Они не стали штумовать Белый дом, а вошли в него под белым флагом и без единого выстрела вывели лидеров мятежного парламента - Руцкого, Хасбулатова, Зорькина.

Для „Альфы" та операция даром не прошла. Борис Ель­цин разглядел в ней самостоятельную и весьма опасную силу и, вместо благодарности за помощь в сравнительно бескровном подавлении путчистов, расформировал под­разделение, передав его в ведение Министерства внут­ренних дел.
В Казахстане за этими событиями наблюдали с особым интересом. Тут была своя „Альфа", уже переименованная по - казахски в „Арыстан-Лев", лишившаяся значитель­ной доли штатного состава после того, как основная часть бойцов уехала в Краснодарский край, где располо­жена одна из главных баз спецназа „Альфа" ФСБ России.
В суете первых лет независимости, впрочем, о ней на некоторое время позабыли. Но потом на свет всплыли некоторые обстоятельства, которые заставили руковод­ство Казахстана заняться делами „Арыстана" со всей серьезностью.
Дело в том, что оставшиеся без должного контроля бойцы элитного спецподразделения начали заниматься частными приработками, оказывая широкому кругу нанимателей услуги, равных в которых им, естественно, не было. На дворе была эпоха первоначального накопле­ния капитала со всеми сопутствующими обстоятель­ствами, так что спрос на специфические услуги явно пре­вышал предложение.
Выяснилось это случайно. В поле зрения следователей комитета нацбезопасности попал тогдашний заезжий маг­нат Биренбаум. Его заподозрили в каких-то махинациях с экспортом природных ресурсов. Тут-то и выяснилось, что бизнесмена охраняли люди из „Арыстана" - они сопровож­дали его в полной боевой экипировке, воруженные до зубов, на машинах, приписанных к гаражу КНБ.
Это было очень неприятное открытие. Президент и его помощники вдруг осознали, что суперменов из этого элитного отряда, головорезов из головорезов, прошед­ших через боевые действия (недостатка в них во вре­мена, последовавшие за распадом Союза, к сожалению,

Тела лидера оппозиции Алтынбека Сарсенбаева, водителя Василия Журавлева и охранника Бауржана Байбосын в горах Алма-Аты. Жертвы были убиты офицерами спецподразделения «Арыстан-Лев» Комитета национальной безопасности Казахстана. Фото из архива владельца газеты «Караван» Рахата Алиева. (Газета закрыта по решению прокура-|уры). Утро 13 февраля 2006 г.

не было, так что у бойцов „Арыстана" накопился солид­ный боевой опыт) - словом, весьма опасных людей запросто можно нанять на дело и посерьезнее. Напри­мер, взятие президентского дворца с его хозяевами.
Нурсултан Назарбаев приказал установить жесточай­ший контроль над подразделением комитетовского спецназа.
Занимался этим делом тогдашний руководитель адми­нистрации президента, человек, заслуживший прозвище Серого кардинала, один из ближайших соратников Назарбаева - Нуртай Абыкаев. Для наведения порядка в рядах „Арыстана" Абыкаев пригласил к себе советником генерала из ветеранов „Альфы" А.Алексеева, который после событий 93 года отказался изменить присяге и перейти под контроль российского МВД. А во главе казах­ского Арыстана руководитель администрации назначил полковника КГБ Б.Коржумбаева. Именно тогда Назарбаев дал полномочия назначать руководителя спецназа прямо из его администрации.
Тогда был разработан механизм функционирования и контроля, который не изменился и по сегодняшний день. Об этом механизме мало кому известно. Но те, кто о нем знает, ни на секунду не поверили официальной версии убийства оппозиционного политика. У бойцов „Арыс­тана" не было даже теоретической возможности ока­заться за пределами базы со штатным оружием, систе­мами связи и на транспорте из секретного гаража подразделения без прохождения нескольких этапов контроля и без приказа. В начале девяностых, на заре независимости, офицеры спецназа (а в „Арыстане" служат только офицеры, рядовых и сержантов тут нет) могли бы без особых проблем прихватить с собой автоматы и радиостанции. Но в 2006 году это было уже невозможно. Назарбаев хорошо представлял, на что способны бойцы этого отряда, и держал их в ежовых рукавицах.
Мало кому известно о том, кому именно подчиняется „Арыстан". А подчиняется он, между тем, только главе

государства, напрямую, хотя и состоит на балансе у Комитета Национальной Безопасности и финансирова­ние его идет по линии комитета. Согласно внутренним приказам, утвержденным лично президентом Назабае-вым, указание на использование сил и средств этого элитного отряда дается лично председателем КНБ. Ни один из его замов, равно как и начальники областных управлений нацбезопасности, не имеют права отдавать приказания командиру и бойцам „Арыстана".
Также по секретному приказу Назарбаева „Арыстан" подчиняется и начальнику Службы охраны президента. Специальный отряд бойцов подразделения принимает участие практически во всех мероприятиях, в которых участвует наш мнительный, особенно в последние годы, пожизненный руководитель. Только люди из „Арыстана" проверяют, не заминирована ли дорога, по которой проедет президент, и трибуна, с которой он будет высту­пать. Арыстановские снайперы будут контролировать ситуацию с крыш близлежащих к месту публичного появ­ления президента домов.
Здесь служат люди, прошедшие через ад гражданской войны в Таджикистане, охранявшие самую опасную границу СНГ - таджикско-афганскую, многочисленные учебно-тренировочные сборы в России, США и Израиле, словом, люди, с которыми меньше всего хотелось бы повстречаться лицом к лицу.
В подразделении действует жесточайшее правило Воин­ского Устава: приказы не обсуждаются, они исполняются.
Такие порядки действуют на обеих специальных авто­номных базах спецназа „Арыстан" в городах Алма-Ате и Астане и в летних учебных лагерях. В течение двух часов любая из боевых групп „Арыстан" должна добраться до любой точки в Казахстане, использую летную технику, как Министерства обороны, так и гражданскую авиацию. Нетрудно представить, какая в подразделении дисциплина.
Эти подробности я узнал в двухтысячном году, в период, когда мой тесть направил меня реформировать казахские спецслужбы. Он дал мне тогда много полно­мочий, а вынес только один запрет: даже не прибли­жаться к „Арыстану".
11 февраля 2006-го года приказ выехать на боевое задание мог отдать только председатель комитета нацио­нальной безопасности Казахстана Дутбаев и начальник президентской охранки Шабдарбаев по согласованию с президентом Казахстана Назарбаевым.

Странности следствия.
Расследование преступления и последующий судеб­ный процесс проходили под прямым руководством шефа президентской администрации Джаксыбекова, который дважды звонил мне с указанием прекратить давать инфор­мацию по расследованию убийства в моём медиахолдинге. На что я посоветовал ему, если он хочет спасти имидж вла­сти, то необходимо пригласить независимых экспертов, например из Федерального бюро расследований США. Что и было сделано, но другой вопрос, что их материалы не были приобщили к делу. Показания обвиняемых и свидетелей подвергались постоянной корректировке. Главная забота у дирижеров следствия была не в том, чтобы выяснить в под­робностях все детали трагедии - вместо этого все усилия были направлены на то, чтобы вытравить из материалов дела все данные, указывающие на причастность к нему Абыкаева, Шабдарбаева и Дутбаева.
Подследственные подвергались постоянному физиче­скому и психологическому воздействию. Против самых непослушных применялись пытки. В результате из прото­колов допроса Ибрагимова и Утембаева уже на заключи­тельных этапах расследования исключаются показания, прямо указывающие на осведомленность о планируемом преступлении самого Нурсултана Назарбаева. В частно­сти тот факт, что Утембаев давал гарантии безопасности Ибрагимову, ссылаясь напрямую на президента страны, который, по его словам, знал о предстоящем порученном деле, будучи на отдыхе в Австрии.
Вот лишь некоторые факты, указывающие на управ­ляемость следствия и вывода из под удара главных заказчиков.
• Хотя на месте трагедии побывало практически все руководство правоохранительных органов страны, спецслужб города и области, в протоколе не указана такая важнейшая деталь - была ли одежда на убитых мокрой или сухой. Возможно, виной тому простая халатность. Но может быть, это было сделано созна­тельно, чтобы настоять на версии следствия, что жертвы были расстреляны на том же месте, где были впослед­ствии найдены.
Почему-то расследование всячески уклонялось от ответа на вопрос, почему тела не были запорошены снегом, хотя с 11 по 12 февраля шел снег. При осмотре места преступления следователи обнаружили бурые пятна, похожие на кровь, однако по необъяснимым причинам почва не была взята для анализа. Таким образом была упущена возможность определить по площади и глу­бине пропитки объем пролитой крови и ответить на вопрос, кровь ли это на самом деле. Эти три упущения не позволили установить с точностью - произошла ли казнь в горах, либо тела привезли из другого места.
• В пользу версии, что трагедия свершилась в другом, неустановленном месте, говорит та деталь, что на всех убитых задраны куртки - что можно объяснить тем, тела переносили. Следствие не пытается установить ни воз­можное место расстрела, ни кто и на какой машине перевозил тела.
В ходе судебно-медицинской экспертизы патолого­анатомы не производят стандартных действий, которые позволили бы точно определить время смерти.
На лице Сарсенбаева обнаружен синяк, что говорит о возможных избиениях. Следствие никак не объясняет этот факт.
К материалам уголовного дела не приложен журнал выдачи оружия и спецсредств службы „Арыстан" за 11 февраля - очевидно, чтобы скрыть, выдавалось ли ору­жие сотрудникам официально, либо в обход установ­ленных правил.
Мобильные сотовые телефоны Журавлева и Байбосына были найдены и изъяты. По словам близких, у Алтын­бека Сарсенбаева при себе было три сотовых телефона. Следствие по непонятным причинам не занималось их поиском.
Как смогли узнать журналисты, жертвы были расстре­ляны пулями разного размера и цвета, хоть и одинако­вого калибра. При этом не проведена экспертиза -могли ли все эти пули быть заряжены в один пистолет, который следствие считает орудием убийства. Сам пистолет не был найден.
В своих показаниях Ибрагимов указывал на участие в преступном сговоре некоего Кикшаева - гражданина России, бывшего сотрудника администрации прези­дента Республики Казахстан. Почему-то следствие решило не проверять причастность этого человека к убийствам.

И наконец, самые важные показания ключевого обви­няемого, которые следствие и суд оставили без рассмот­рения. Ибрагимов написал в своем заявлении: „15 фев­раля в Астане Утембаев Е. назвал мне фамилии людей, с которыми 11 февраля должен был встретиться Сарсен­баев А., и сказал, что нам нечего опасаться. После очной ставки Утембаев попросил меня не указывать фамилии названных мне людей, сказав, что у них все под контро­лем и они нам помогут через два-три месяца. После письма Утембаева я понял, что меня хотят сделать козлом отпущения в политических интригах. Не вижу смысла (крывать фамилии покровителей Утембаева, так как моей жизни угрожает реальная опасность в случае моего мол­чания. Поэтому называю этих людей - это председатель (оната Абыкаев и бывший председатель КНБ PK Дутбаев".
Суд посчитал это завляение несущественным ...

На допросах и в суде Ибрагимов категорически отри­цал участие в убийстве, признавая лишь организацию похищения. Однако обвинение было в итоге построено на письме Утембаева, зачитанного президентом Назар­баевым в парламенте. В этом письме Утембаев и назвал Ибрагимова человеком, расстрелявшим похищенных. Для суда этого оказалось достаточным.

Недостающее звено.
Во всей описанной картине не хватает главного фрагмента, без которого невозможно объяснить произо­шедшего. Понятно, что Ержан Утембаев служил лишь гон­цом-посредником, исполнявшим поручения. Понятно, что Нуртай Абыкаев и Нартай Дутбаев спасли свои шкуры, списав все на беззащитного и бесправного Утембаева, запрятанного в застенки, из которых нет выхода.
Но все это не объсняет, почему был убит Алтынбек Сар­сенбаев. И почему убийство было проведено как показа­тельная казнь - с выстрелами в затылок и подчеркнутым нежеланием киллеров замести следы и спрятать тела.
Случайно я был свидетелем сцены, которая и является тем самым недостающим звеном.
Дело происходило в австрийском городке Клагенфурте в начале февраля 2006-го года. За месяц до этого прези­дент победил на выборах с сокрушительным 91 процен­том голосов. Чтобы обеспечить эту цифру, потребовалось много административной работы, и теперь тесть отдыхал от трудов неправедных в отеле-центре современной медицины „Viva" на берегу живописного озера Woerther see.
Австрия традиционно считалась „моей территорией", поэтому я отвечал за организацию этого визита и должен был следить, чтобы верховное лицо было всем довольно. Вообще, за право устроить отдых для президента среди окружения президента и его партнеров по бизнесу постоянно ведутся целые битвы. Потому что это, во-пер­вых, знак высочайшего благорасположения, во-вторых ­возможность застать Крестного Тестя в добром настрое­нии и выторговать себе какой-нибудь кусок пожирнее или решить какой то кадровый вопрос.
Я же тогда имел привилегию родственного общения, поэтому в схватках не участвовал. Тем более, что такой визит - это всегда очень утомительное предприятие для „принимающей стороны", и тем более для посольских работников. Особенно грустен для посольства был выбор именно санатория Viva, поскольку там человек проходит курс лечебного голодания и оздоровления.
Любитель бешбармака и обильных застолий, посажен­ный не просто на вегетарианскую, а на веганскую диету -не самый приятный собеседник. Особенно тяжело при­ходится на третий день стресса от голодовки, когда организм начинает очищаться, и человек становится осо­бенно раздражительным. Одно дело гость, который ест шашлыки и запивает их красным вином, и совсем другое - голодный и рычащий на всех вокруг президент. Научен­ная охрана не попадалась на глаза голодающему.
Признаться, мне как организатору лечения пришлось держать удар президента, хотя временами приходилось снимать напряжение в фитнес-центре. Однако на пятый день жестокой диеты очищенный организм начинает ощущать легкость бытия, и к человеку вовращаются его коммуникационные способности.
9 февраля 2006 года Назарбаев внезапно вызвал к себе спикера Абыкаева. Тот вместе со своим ставленником Ержаном Утембаевым представлял Казахстан на межре­лигиозном форуме в Вашингтоне. Оттуда пара должна была возвращаться через Амстердам напрямую в Алма-Ату. Но президент почему-то срочно затребовал спикера с ената к себе.
В вип-зале венского аэропорта „Швехат" неожиданного I остя встречал мой друг - наш посол в Австрии Дулат Куанышев. А из Вены в Клагенфурт, который находится почти на границе с Италией, спикера вез дипломат, он же разведчик КНБ майор Даурен Масенов.
Ужинали все вместе, какими-то овощами. Затем отпра­вились на прогулку вокруг озера, но здесь президент дал сигнал, чтобы его не беспокоили: он отправился вперед вдвоем с Абыкаевым. Мы вместе с охранниками шли на почтительном удалении. Австрийская же охрана продол­жала идти, благо они не понимали языка. Слышать ничего не могли, но было видно, что между собеседни­ками впереди идет очень серьезный разговор. Оба дер­жались необычно близко друг к другу - похоже, гово­рили шепотом, хотя вокруг никого не было.
На следующее утро Абыкаев сразу улетел в Амстердам, где его дожидался Утембаев. Из Амстердама оба тут же отбыли в Алма-Ату. Провожал их наш посол в Бенелюксе Константин Жигалов. Он позвонил Назарбаеву, доло­жился, что все ОК. Президент сразу потребовал соеди­нить его с Шабдарбаевым. Разговор с начальником охраны был короткий - мы все, кто находились рядом в холле, могли его слышать: „Сам встреть Нуртая, лично. Там важное дело, он расскажет. Не по телефону, всё".
На следующий день Назарбаев сам засобирался. Это было утро пятницы, 11 февраля. Мы кортежем поехали в аэропорт, откуда тесть улетел на своем „Boeing" в город Маракеш (Марокко) по приглашению арабских шейхов (ровно через неделю он переместился в Дубай). Перед вылетом прямо у трапа Назарбаев вдруг начал расспра­шивать, когда я собираюсь в Казахстан. Дескать, хватит отдыхать, нужно работать. Я сослался на то, что меня ждет в Италии Дарига с дочкой, и что я задолго преду­преждал министра Токаева, что возьму недельный отпуск.
Это была правда, хотя дело было не только в отпуске. Любой человек, хоть сколь-нибудь посвященный в оте­чественную политику, знает - если президент улетел за границу или в другой город, что-нибудь произойдет. Либо парламент распустят, либо кого-то арестуют. В день, когда был застрелен Заманбек Нуркадилов, тестя тоже не было в стране. Потом он прилетает и начинает разбираться - дескать, что это вы здесь без меня натво­рили. Даже если это чистые совпадения, их частота заставляет поверить в назарбаевские приметы.
Но особенно настораживающим был именно скоропа­лительный визит Абыкаева. Важное дело, в которое не мог быть посвящен никто из нас? Дело, которое можно доверить только куратору спецслужб Абыкаеву и лич­ному охраннику Шабдарбаеву. Я не имел никакого пред­ставления, что это могло быть, и пытался отогнать тре­вожные мысли.
В воскресенье, 13-го февраля, я был уже в Италии. Вечером мы с Даригой узнали, что пропал Алтынбек Сар­сенбаев. Именно в тот день мои пути с Крестным Тестем разошлись бесповоротно.

Я обвиняю.
У меня нет сомнений, что в среду, 9 февраля, на территории отеля-санатория Viva под Клагенфуртом президент Казахстана Нурсултан Назарбаев отдал спи­керу сената Нуртаю Абыкаеву распоряжение о приведе­ние в исполнение разработанной операции по устране­нию лидера оппозиционного движения Алтынбека Сарсенбаева.
Как эта операция готовилась, уже известно. Этот клубок мог бы распутать любой следователь, которому позво­лили бы профессионально исполнять свои обязанности, не озираясь на главу государства.
Нуртай Абыкаев поручает председателю КНБ генералу Дутбаеву сформировать штурмовую бригаду для ликви­дации политика и придумать план дезинформации, то есть прикрытия.
Дутбаев подбирает круг исполнителей из бойцов „Ары­стана" и определяет ролевое участие каждого.
Переговоры с исполнителями, оплату их работы и пре­доставление гарантий безопасности Абыкаев поручает непосредственно своему человеку, руковолителю аппа­рата сената Ержану Утембаеву.
На роль координатора действий штурмовой группы орга­низаторы выбирают бывшего сотрудника полиции Рустама Ибрагимова. Это решало сразу две задачи. Во-первых, Ибрагимов способен управлять работой группы штурмови­ков. Во-вторых, в случае провала операции или утечки информации участие милицейского сотрудника в роли „организатора" призвано было навести прессу и расследо­вателей на ложный след и выгородить руководство КНБ.
Как Ибрагимов попал на радары Дутбаева и Абыкаева? На протяжении нескольких лет он находился в поле зре­ния оперативных подразделений КНБ - в частности, управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Причина в том, что он являлся одним из лидеров организованной преступной группировки, занимавшейся контрабандой товаров через знаменитый таможенный пост „Хоргос".
Руководителям КНБ была известна связь Ибрагимова с офицером „Арыстана" Абикеновым. В свободное от бое­вых дежурств время, Абикенов вместе с сослуживцами подрабатывал у криминала, выбивая деньги и объясняя правила поведения бизнесменам, провозившим свои грузы через „Хоргос".
Начальник Департамента КНБ по Алма-Ате генерал Косбасар Нурбеков через своего подчиненного, началь­ника 5 управления подполковника Булата Мусатаева предупредил майора Абикенова, что следующее задание в начале февраля тот получит напрямую от бывшего полицейского Ибрагимова, и оно является делом госу­дарственной важности. И что руководство КНБ будет следить за его выполнением, а участников операции ждет продвижение по службе.
Именно майору Абикенову было поручено подобрать надежную штурмовую группу из сотрудников „Ары­стана". В нее вошли в итоге офицеры Едигеев, Еспенбе-тов, Ералиев и Тажиев.
Параллельно сам Ибрагимов договаривается со своим знакомым полицейским Газиевым, что тот берет на себя
(лежку за Алтынбеком Сарсенбаевым. Для подполков­ника Газиева это была привычная работа: он служил в подразделениях наружного наблюдения МВД.
Для облегчения работы Газиева и для ускорения опе­рации генерал Дутбаев передает Утембаеву уже извест­ную КНБ информацию: карту типичных перемещений Алтынбека Сарсенбаева, названия и номера его машин, I рафик работы и перечень людей из ближайшего окру­жения.
Когда подготовительная работа была завершена, Ибра­гимов запрашивает о встрече с Утембаевым, на которой докладывает ему об успехах. Тот передает информацию о готовности команды своему боссу Абыкаеву.
Спикер парламента извещает президента о готовности и ждет вызова для окончательных переговоров и получе­ния команды. Назарбаев предпочитает отдать такое рас­поряжение, находясь за границей. Он вызывает Абыкаева в Клагенфурт и отдает последние распоряжения: в слу­чае, если политик не соглашается на ультиматум и не становится ручным агентом влияния в стане оппозиции, он подлежит расстрелу.
Оперативное прикрытие операции ведут подручный Абыкаева - шеф КНБ Дутбаев и подручный Назарбаева -шеф службы охраны президента Шабдарбаев.
Алтынбек Сарсенбаев казнён профессиональными кил­лерами из спецподразделения КНБ „Арыстан" 11-13 фев­раля 2006-го года.
Я получил от генерала Жомарта Мажренова документы копии аудиофайлов зафиксированных телефонных переговоров высокопоставленных фигурантов дела по убийству А.Сарсенбаева, которые я впервые публикую. Разумеется, в них ничего не говорится в открытую. Закон „не по телефону" действует на верхних этажах власти железно. Но эти разговоры служат прямым доказатель-с твом вовлеченности казахской власти в устранение опального политика и заметание следов этого преступ­ления.
Генерал Мажренов поплатился за эти документы своей жизнью. Он знал, что настоящие заказчики убийства находятся на свободе и руководят государством. Он знал, что является свидетелем, с которым мафия обяза­тельно расправится. Поэтому он передал материалы за границу - чтобы они не пропали вместе с ним ...

ИНФОРМАЦИОННАЯ СВОДКА СИС КНБ PK
(подлежит возврату, гриф „секретно" экз.1, Ин-р: СИС КНБ. Д01)

Астана, 12.02.06 г.
23.20 Абыкаев (номер 83007774040) позвонил неустановленному мужчине (НМ-номер 6591397898), выяснил, может ли говорить. На утверждение НМ, Абы­каев сообщил, что обсуждения ничего не дали. При этом он еще и угрожает, в общем всё бесполезно. На что НМ сказал, что он ничего не знает, всё, забудьте эту историю и больше по телефону не звоните ему.

Астана, 24.02.06 г.
10:40 Саудабаев (номер - 12026252390 посол Казахстана в США) выяснил у Абыкаева (номер -83007774040 спикер парламента), что убийство Сарсен­баева - это хорошо спланированная операция, где удар пришелся по слабому месту. Абыкаев надеется на быстрые результаты следствия. Одним из положительных моментов в данной ситуации Саудабаев считает пригла­шение из Америки представителей ФБР. При этом инте­ресуется у Абыкаева о настроении президента и кто был инициатором приглашения американцев.
20:07 Ертысбаев (номер - 83172241661, министр информации), проинформировав Тажина (номер -83002150011, заместитель президентской администра­ции) о заявлении Абыкаева, уточнил, что осветить необ­ходимо лишь первую часть, опустив момент в отношении Утембаева (руководитель аппарата парламента).
20:18 Джаксыбеков (номер - 83002153300 руководи-н'ль президентской администрации) сообщил Абыкаеву (номер - 83007774040), что сегодня „его" допрос про­изошел в присутствии адвоката. В конце разговора А. уточнил, что мероприятие запланировано на первое марта, после чего будет подготовлено информационное послание (не пояснил). Д. Заверил А., что телеканалу КТК будет дано указание со следующей недели не касаться 1емы убийства Сарсенбаева.
21:28 Джаксыбеков (номер - 83002153300) сообщил Утемуратову (номер - 83001110025, управляющий делами президента), что на сайте „Навигатор" опубликована лож­ная информация о гибели от сердечного приступа Утем­баева. Утемуратов проинформировал о телефонном раз­говоре с Абиловым, который интересовался данной информацией. В конце разговора собеседники загово­рили о заявлении Абыкаева. Со слов Д., прилетевший в Астану Тасмагамбетов (мэр г.Алма-Аты), предлагал Абы­каеву включить в заявление слова об Утембаеве, как о профессионале. У. полагает, что заявление А. - полити­чески неграмотный шаг. В крайнем случае, ему нужно было предварительно согласовать текст заявления.

Астана, 2 5.02.06 г.
11:21 Джаксыбеков (номер - 23002153300) сооб­щил Тажину (номер - 83002150011), что прокурор Алма-1инской области в своем выступлении на телеканале „Хабар" осветил местные события. Тажин пояснил, что прокурору было поручено давать информацию офици­ального характера. Д. полагает, что по телеканалам необходимо транслировать лишь интервью министра МВД Мухамеджанова. Т., возразив, отметил, что высту­пивший вчера спикер Сената - второе лицо государства.
19:46 Джаксыбеков (номер 83002153300) выяснил, что Абыкаев (номер - 83007774040) находится в Астане. А. -., )то нужно сделать? Какая разница, я здесь лягу". Д. - „вы чн> решили, что они это самое?" А. - „но остается если в силе, то все, действуем". Д. - „нет, Нуреке, вы что думаете, я сам придумал это, что ли?" А. - „нет, почему. Хорошо". Д. - „поэтому он одобрил интервью". А. - „заявление". Д. - „да, говорит, согласовывали? Я говорю - в принципе, нет, но потом переговорили. Потому что в обед говорили, что надо ему выступить в форме пресс-конференции, но он решил в форме брифинга. Он говорит, ну наверное, это правильно... Надо завтра Нуреке слетать в Алма-Ату. Там этих новостей особо нет. Этого туда увезли, в Алма-Ату. Там скорее всего,этот уйгур наговорил". Д.-да, ну это самое, дадим указание министру. А.- А зачем этих амери­канцев пригласили. Д.-да ладно, Нуреке, не беспокойтесь это для внешнего пользования, а так мы их пускать никуда не будем. В конце разговора Д. выяснил о приезде „Ваке" и „Имашки", которые встречались с президентом по поводу предстоящих завтра событий.
20. 01 Джаксыбеков (83002153300) дал указание Токаеву (номер 83332188888, министр иностранных дел), что 1 марта состоится заседание парламента и про­чтение послания президентом, на которое нужно при­гласить весь иностранный дипкорпус. Т. уточнил, что в деле проясняется? Заговорив об Утембаеве, собеседники заявили следующее. Д.-Когда эти проблемы кончатся? Т.-наверно, у Утембаева шизофрения на почве алкого­лизма? Д. Проинформировал, что завтра друзья-оппози­ционеры планируют провести митинг. В ходе беседы Д. отметил, что решение пригласить ФБР было своевремен­ным. В конце разговора собеседники пришли к выводу, что Абыкаев и Утембаев подставили первого, вынудили уйти в отставку Дутбаева, что привело в „трясущееся" состояние весь госаппарат.

Астана, 26.02.06 г.
12:35 Абыкаев (номер - 83007774040) выяснил у Джаксыбекова (номер - 83002153300), что митинг, на котором присутствуют около 900 человек, проходит в Алма-Ате. Д. посоветовал А. не беспокоиться, пообещал, что в СМИ митинг освещаться не будет. По мнению А., основной задачей на данный момент является упредить провокационные моменты. А. решил вылететь вечером в Алма-Ату чартерным рейсом.
12:52 Абыкаев (номер-83007774040) сообщил Шаб-дарбаеву (номер- 83001110002 начальник охраны пре­зидента), что в 21:00 чартерным рейсом по указанию 01 срочно вылетает вместе с охранниками в Алма-Ату. Ш. предупредил А., что в Алма-Аты к его услугам будут пре­доставлены сотрудники охраны из отдела визитов. Ш. - Я передал шефу (президенту Назарбаеву) прошлый
разговор. А: Сказал? Хорошо воспринято?
Ш: Все сказал. Но он так сказал, что тот человек (Утем­баев), после его уговоров все взял на себя.
А: Ну это, ладно, самое главное, как закрыть.
Ш: Вы сейчас никому не доверяйте. Нас могут тоже под­ставить.
А: Нет, кому доверять?
Ш: Ваш Нартай (Дутбаев - председатель КНБ) всё таки немного подвел, потому что система, так сказать, не сработала. Это он виноват.
А: Нет, я ни с кем не говорю.
Ш: Нет, нет, если что-нибудь внутри вылезет, не уди­вляйтесь, есть вопросы. Все ваши мысли, которые вы призносили, верны.
А: сейчас этих ФБР-цев еще пригласили. Это все Адиль-бек с Рахатом.
Ш: Но я не понял, зачем надо этих американцев пригла­шать, я так не понял. Нам надо хорошо обдумать, кто теперь будет там.
А: Ну, надо все обдумать, нужен 100 процентов свой.
III: А то опять первого подставят.
А: Ладно, об этом не будем говорить по этому телефону. III Хорошо. Затем, тот парень, который вас защищал, он
тоже, там же внутри. А Меня защищал?
Ш: Да, со следствия. Он здесь и там.
А: Ладно, ты делай анализ, а я буду у Бекмахана в сов­миновской ... Ш: Никому не верьте, никого не защищайте.
14:28 Мухамеджанов (номер 83002150005, министр внутренних дел) получил указание от Джаксыбекова (номер 83002153300) провести пресс-конференцию завтра в г. Астана.
18:46 Тусупбеков (номер 83007341944, генеральный прокурор) получил задание от Джаксыбекова (номер -83002153300), что в соответствии с указанием всех зачинщиков митинга в Алмате необходимо подвергнуть административному наказанию: заключить в СИЗО ДВД минимум на 10 суток, кроме Туякбая - ему штраф.
21:12 Н.Назарбаев (номер 83002111122) сообщил Уте-муратову (номер - 83001110025), что вчера Абилов, выступая по ТНК „31 канал", призывал народ выйти на площадь. Митинг, на котором присутствовало 4 тысячи человек, состоялся сегодня. H.H. подчеркнул, что „31 канал" - единственный телеканал, который предоставил А. час эфирного времени для выступления. С его слов, в настоящий момент все обвиняют Утемуратова в причаст­ности к произошедшему событию.
H.H. - я тебе давно сказал, если ты не можешь упра­влять, продай мне эти 50% канала. Я сам буду управлять... Говорим одно, делаем другое, так получается? Слушай, я конкретно даю задачу, отдай мне пакет акций канала. Я тебя прошу. Отдай. Если хочешь, я тебе заплачу. Из-за такой бучи теперь ОРТ показывает, что там происходило.
В конце беседы H.H. пришел к выводу, что У., финанси­рующий канал на собственные деньги, не может им упра­влять.
Оригиналы всех приведенных сводок хранятся в КНБ. За их подготовку отвечал генерал Ж.Мажренов, погибший 8 июля 2008 года в следственном изоля­торе КНБ г.Астана.
Итоги.
Десять человек, участвовавших в похищении и убийстве Алтынбека Сарсенбаева, Бауыржана Байбосына и Василия Журавлева признаны виновными и пригово­рены к разным срокам заключения. Объявленный заказ­чиком Ержан Утембаев получил 20 лет тюрьмы. Объяв­ленный киллером Рустам Ибрагимов - смертную казнь, замененную на пожизненное заключение.
Генерал Дутбаев выведен из-под удара, но вынужден подать в отставку с поста председателя КНБ. Впрочем, далеко Дутбаев не уходит - он возвращается руководи-1елем Академии КНБ, а летом 2007 года президент Назарбаев вновь назначает его своим советником по спецслужбам и правоохранительным органам.
С этого момента начинается восхождение во власть могущественного президентского охранника Шабдар­баева - того самого, который уже посылал охраняемого им Нурсултана Назарбаева на три буквы. Он становится пред­седателем комитета национальной безопасности как раз в го время, когда в стране окончательно начинают демонти­роваться гражданские свободы и ликвидируется свобода прессы. Влияние КНБ возрастает многократно и заставляет вспомнить времена его предшественника КГБ, наводив­шего ужас на каждого советского гражданина.
Теперь Шабдарбаев охраняет как президента (он оста­вил за собой полный контроль над его службой безопас­ности), так и всех граждан страны. Причем охранник из него все больше получается тюремный. Любой, кому приходилось ходить с телохранителем, знает, что в итоге твои же защитники становятся твоими начальни­ками и начинают ограничивать твою же свободу. Они начинают решать, что можно делать, а что нельзя, куда можно идти, а куда нельзя.
А уж тем более зависим от них президент, который боится всего - людей, еды, информации. Все его блюда тестирует „грибной человек", от народа он защищен форпостом дворцом „Ак-Орда", единственный источник информации - девятичасовые новости телеканала „Хабар", и плюс к ним сводки КНБ. Что в эти сводки попа­дет, тщательно отбирается специально натренированной командой. В них не должно быть ничего, что может рас­строить Крестного Тестя, кроме информации, компроме­тирующей врагов Шабдарбаева. Ключ от этой золотой клетки, в которую добровольно заключил себя прези­дент, находится в надежных руках личного охранника генерала Шабдарбаева.
Дни независимой прессы после убийства Алтынбека Сарсенбаева оказываются сочтены. Нурсултан Назарбаев увидел, какую угрозу представляют собой информа­ционные агентства, газеты и телеканалы, не взятые под его личный контроль.
В разгар расследования, которое без цензуры освещают агентство Kazakhstan Today, газета „Караван" и телеканал КТК, я получаю первое предупреждение от Крестного Тестя - отдать ему все эти медиа-активы. Я отвечаю отка­зом, но мы оба понимаем, что теперь это только вопрос времени. Время истекло в мае 2007-го года.
Дни независимой оппозиции все дальше уходят в про­шлое. Со смертью Алтынбека Сарсенбаева в стране наступает долгая холодная политическая зима.
Совершенно секретно ')к(.№
СПРАВКА
в отношении объекта «Сарсен»
Политическая деятельность объекта
«Сарсен» (Сарсенбаев Алтынбек) - сопредседатель партии «Настоящий «Ак • он», член президиума движения «За справедливый Казахстан» (ЗСК).
Являясь одним из лидеров вышеназванных политических объединений, «Сарсен» проводи] активную деятельность по претворению в жизнь декларируемых задач марши: через принятие новой Конституции PK усиление полномочий Парламента, ип но п. до перехода от президентской формы правления к президентско-парламентской. м мление контроля за правительством, за реализацией госпрограмм и расходованием оюджетных средств и т.д. При >том скрытыми задачами партии являются передел ипасти-собственности в своих интересах, получение реальных рычагов управления I [раной посредством участия в президентских выборах.
Формами деятельности партии «Настоящий «Ак жол» и ЗСК являются пиитическая пропаганда собственных идей и критика государственного курса; проведение пресс-конференций и Круглых столов, публикация обращений и пресс-|н'низов, проведение других акций.
В этой связи достаточно активна деятельность «Сарсена» в плане сотрудничества i представителями казахстанских и российских СМИ. Но время поездок по республике и за рубежом, в своих публикациях и интервью объект заявляем о причастности высшего руководства страны, в т.ч. главы государства, ко многим международным скандалам, связанным с коррупцией, подвергает резкой критике закон о политических партиях и изменения избирательно! о законодательства.
Как известно, с 1493 года «Сарсен» и течение восьми лет занимал пост министра мечт и и средств массовой информации, в 2001 секретаря Совета безопасности при 11рсзиденте PK, в 2002 чрезвычайно! о и полномочною посла PK в РФ.
Впервые как серьезная политическая фигура «Сарсен» заявил о себе еще в 2001. мм да еще находясь на должности секретаря Соибсза, публично выразил поддержку i шпателям ДВК. А в конце 2003 «Сарсен» добровольно оставил должность посла PK в ГФ для того, чтобы заняться политической деятельностью, позже вступил в партию ¦¦Лк жол» и стал одним из ее сопредседателей.
В июле 2004 «Сарсен» назначается министром информации, и сентябре подаст н о|ставку, в апреле 2005 становится сопредседателем ДИК «Настоящий Ак жол».
Имеющиеся материалы свидетельствуют о неоднозначном характере «Сарсена» инк политика - лидера политической партии, которая за непродолжительный срок претерпела ряд изменений в составе, названии и т.д.
Гак, в период создания движения ДВК в ноябре 2001 «Сарсен» был в курсе | ndl.пий и поддерживал идею создания движения, однако на момент официального о(и,явления о его создании заявлений о вступлении или открытой поддержки с ею I троны не последовало. Тем не менее, сразу после официального объявления о кидании движения «Сарсен» дал развернутое интервью в плане оказания поддержки учредителям ДВК. которое по указанию М.Аблязова было опубликовано в газете •¦Республика» и неоднократно транслировалось по телеканалу «Тан». Позднее через I пои связи в среде руководителей СМИ «Сарсен» прилагал определенные усилия для тт. чтобы остановить публикацию негативных материалов в адрес лиц, заявивших о
Документы из дела оперативного документирования «Сарсен» in Департамента и I Центра СИС КНБ Казахстана переданные мне гене­ралом Жомартом Мажреновым(I)

информации - девятичасовые новости телеканала „Хабар", и плюс к ним сводки КНБ. Что в эти сводки попа­дет, тщательно отбирается специально натренированной командой. В них не должно быть ничего, что может рас­строить Крестного Тестя, кроме информации, компроме­тирующей врагов Шабдарбаева. Ключ от этой золотой клетки, в которую добровольно заключил себя прези­дент, находится в надежных руках личного охранника генерала Шабдарбаева.
Дни независимой прессы после убийства Алтынбека Сарсенбаева оказываются сочтены. Нурсултан Назарбаев увидел, какую угрозу представляют собой информа­ционные агентства, газеты и телеканалы, не взятые под его личный контроль.
В разгар расследования, которое без цензуры освещают агентство Kazakhstan Today, газета „Караван" и телеканал КТК, я получаю первое предупреждение от Крестного Тестя - отдать ему все эти медиа-активы. Я отвечаю отка­зом, но мы оба понимаем, что теперь это только вопрос времени. Время истекло в мае 2007-го года.
Дни независимой оппозиции все дальше уходят в про­шлое. Со смертью Алтынбека Сарсенбаева в стране наступает долгая холодная политическая зима.
Совершенно секретно
Экз.№
СПРАВКА
в отношении объекта «Сарсен»
Политическая деятельность объекта
«Сарсен» (Сарсенбаев Алтынбек) - сопредседатель партии «Настоящий «Ак жоп», член президиума движения «За справедливый Казахстан» (ЗСК).
Являясь одним из лидеров вышеназванных политических объединений, «Сарсен» проводит активную деятельность по претворению в жизнь декларируемых задач пир-щи: через принятие новой Конституции PK усиление полномочий Парламента, иппоть до перехода от президентской формы правления к президентско-нарламентской. усиление контроля за правительством, за реализацией госпрограмм и расходованием (иоджстных средств и т.д. При этом скрытыми задачами партии являются передел ниш-г и-собственности в своих интересах, получение реальных рычагов управления Ii раной посредством участия в президентских выборах.
Формами деятельности партии «Настоящий «Ак жол» и ЗСК являются понитическая пропаганда собственных идей и критика государственного курса; проведение пресс-конференций и Круглых столов, публикация обращений и пресс-
I кгп и зов, проведение других акций.
В этой связи достаточно активна деятельность «Сарсена» в плане сотрудничества с представителями казахстанских и российских СМИ. Во время поездок по республике и за рубежом, в своих публикациях и интервью объект заявляет о причастности иысшего руководства страны, в т.ч. главы государства, ко многим международным скандалам, связанным с коррупцией, подвергает резкой критике закон о политических партиях и изменения избирательного законодательства.
Как известно, с 1993 года «Сарсен» в течение восьми лег занимал пост министра печати и средств массовой информации, в 2001 секретаря Совета безопасности при
II резиденте PK, в 2002 чрезвычайного и полномочного посла PK в РФ.
Впервые как серьезная политическая фигура «Сарсен» заявил о себе еще в 2001, когда еще находясь на должности секретаря Совбеза, публично выразил поддержку создателям ДВК. А в конце 2003 «Сарсен» добровольно оставил должность посла PK в РФ для того, чтобы заняться политической деятельностью, позже вступил в партию «Ак жол» и стал одним из ее сопредседателей.
В июле 2004 «Сарсен» назначается министром информации, в сентябре - подает Ii отставку, в апреле 2005 становится сопредседателем ДНК «Настоящий Ак жол».
Имеющиеся материалы свидетельствуют о неоднозначном характере «Сарсена» кик политика - лидера политической партии, которая за непродолжительный срок претерпела ряд изменений в составе, названии и т.д.
Так, в период создания движения ДВК в ноябре 2001 «Сарсен» был в курсе событий и поддерживал идею создания движения, однако на момент официального объявления о его создании заявлений о вступлении или открытой поддержки с его с троны не последовало. Тем не менее, сразу после официального объявления о создании движения «Сарсен» дал развернутое интервью в плане оказания поддержки учредителям ДВК, которое по указанию М.Аблязова было опубликовано в газете "Республика» и неоднократно транслировалось по телеканалу «Тан». Позднее через с ной связи в среде руководителей СМИ «Сарсен» прилагал определенные усилия для loio, чтобы остановить публикацию негативных материалов в адрес лиц, заявивших о
Документы из дела оперативного документирования «Сарсен» И) Департамента и 1 Центра СИС КНБ Казахстана переданные мне гене­ралом Жомартом Мажреновым (1)

своем членстве в ДВК. В разговоре с президентом Национальной ассоциации телерадиовещателей Казахстана А.Байтасовым (ТРК «31 канал») «Сарсен» высказал пожелание об инициировании со стороны журналистов обращения о недопустимости преследования граждан за их политические убеждения, подразумевая при этом А.Байменова и О.Жандосова.
Отдельные материалы переписки М.Аблязова и А.Кажегельдина указывают на то, что «Сарсен» входил в близкий круг доверенных лиц инициаторов создания ДВК, с самого начала имел полную информацию о назревающей ситуации. По утверждению Аблязова, задолго до официального объявления о создании ДВК были достигнуты определенные договоренности с «Сарсеном» и М.Тажиным, в рамках которых «Сарсен» оказал Аблязову содействие в приобретении ТВ-частот в регионах, что впоследствии позволило на первых порах организовать освещение деятельности ДВК практически по всей республике. По утверждению Аблязова, благодаря вмешательству «Сарсена» и М.Тажина, он был освобожден после задержания в аэропорту г.Алматы в сентябре 2001.
Занимая должность посла PK в РФ в 2002-2003 «Сарсен» продолжил активное сотрудничество с А.Байменовым, О.Жандосовым и Б.Абиловым, которые в начале 2004 официально объявили о своем выходе из состава ДВК и учредили ДНК «Ак жол». В этот период отмечены неоднократные встречи «Сарсена» с Жандосовым, во время поездок последнего в г.Москву, в ходе которых возможно обговаривались основные аспекты деятельности партии «Ак жол». «Сарсен» оказал поддержку Б.Абилову, выдвинувшему свою кандидатуру на довыборах в Мажилис Парламента Казахстана 28 декабря 2002, организовав через свои каналы поиск информации компрометирующего характера в отношении его оппонента.
В период деятельности в партии «Ак жол» совместно с А.Саримовым и другими однопартийцами «Сарсен» принимал участие в подготовке многочисленных интервью, заявлений и обращений для публикации на страницах печатных и электронных СМИ. На начальном этапе пребывания «Сарсена» в партии характер отдельных высказываний «Сарсена» в СМИ о необходимости углубления политических реформ в стране свидетельствовали о том, что в большей степени он подвергает критике не самого Президента PK, а его близкое окружение, в частности Н.Абыкаева и Д.Ахметова, Однако последующие материалы «Сарсена» в отношении общественно-политической ситуации в республике (проводимая первыми руководителями страны политика, имеющееся законодательство, выборный процесс и т.п. вопросы) стали приобретать более критический характер.
Решение «Сарсена» вступить в ДПК «Ак жол», очевидно, носит не спонтанный характер, а явилось обдуманным и взвешенным шагом. Еще в январе 2002 он признавался Б.Утемуратову, что информировал Президента PK о поступившем предложении вступить в «Ак жол» и получил принципиальное согласие на данный шаг.
В партию «Ак жол» «Сарсен» вошел в ноябре 2003 на III съезде партии, на котором четко и ясно изложил свою позицию, основными моментами которой были обозначены следующие: активизация политических реформ, создание среднего класса, признание смешанной экономики, введение нового Закона «О выборах» и т.п. Согласно распределению обязанностей среди сопредседателей ДПК «Ак жол» «Сарсен» взял на себя ответственность за информационно-аналитическое обеспечение деятельности партии. В этот период отмечена информация о намерении объекта создать в г.Алматы некую информационно-аналитическую структуру, которую должен был возглавить А.Саримов.
Примерно в этот период отмечены критические замечания «Сарсена» в адрес новой партии «Асар», лидером которой стала Д.Назарбаева. Объект считает партию
3
«Асар» конъюнктурным пиар-проектом, для реализации которого мобилизованы все национальные телеканалы медиа-холдинга Д.Назарбаевой, все его кадровые и ihm сллектуальные возможности.
Предложение главы государства возглавить министерство информации в предвыборный период «Сарсен» принял, выступил с заявлением о том, что рассматривает это назначение «как реальную возможность для начала конструктивных и тимоотношений между властью и всеми политическими силами страны во благо нашего государства и его граждан» (июль 2004).
На IV съезде партии «Ак жол» 31 июля 2004 «Сарсен» был утвержден под №2 в партийном списке лиц (кандидатов) для избрания в депутаты Мажилиса Парламента PK по территории единого общенационального избирательного округа. Также на съезде «Сарсен» предложил делегатам съезда принять два обращения к главе государства: с просьбой проявить акт гуманизма в виде помилования и освобождения Г.Жакиянова, с просьбой обеспечить объективное и справедливое рассмотрение судебного дела в отношении одного из сопредседателей партии Булата Абилова.
По итогам парламентских выборов в сентябре 2004 партия «Ак жол» заявила, что выборы депутатов Мажилиса Парламента PK прошли с грубейшими нарушениями Конституции и законодательства о выборах, являются несвободными и несправедливыми. «Сарсен» в знак протеста подал в отставку.
В сентябре-окгябре «Сарсен» в одной из своих статей опять подверг критике Д.Назарбаеву, заявив о наличии пяти телеканалов, на содержание которых ежегодно из бюджетных средств выделяется 5 млрд. тенге и т.п. В итоге на него со стороны Агентства «Хабар» был подан иск с требованием о публичном опровержении «Сарсеном» сведений, порочащих деловую репутацию Агентства, а также о взыскании с него компенсации за нанесенный моральный вред в размере 1 млрд. тенге. Несмотря на это, в своих интервью «Сарсен» продолжает развивать эту тему.
«Сарсен» принял участие в работе международной конференции «Демократия в Евразии» (Лондон, 12 ноября 2004), в которой также приняли участие Б.Абилов, О.Жандосов, А.Кажегельдин, Р.Нугманов, Н.Масанов, А.Кожахметов (ДВК), Т.Тохтасынов, С.Абдильдин (КПК), а также посол PK в Великобритании Е.Идрисов. Организатором конференции выступил Рашид Нугманов, генеральный директор international Freedom Network. Отмечены данные, что А.Кажегельдин обсуждал с Е.Бапи поездку в Лондон «Сарсена», Жандосова и Б.Абилова (информация от 6.11.2004). Отдельные материалы указывают, что представители партии «Ак жол» выезжали в J (ондон по приглашению других лиц, у них был отдельный график встреч.
В докладе для конференции «Сарсен» и его помощник А.Саримов планировали осветить несколько тем, среди которых: необходимость политических реформ, реальное противоречие реформаторов с властью в 2001г.; начало репрессий против Жакиянова и Аблязова; регрессивный для Казахстана период с 2001г., переход от авторитаризма к тоталитаризму.
Материалы в отношении раскола в партии «Ак жол», начавшегося с конференции партии в феврале 2005, на которой «Сарсену» должны были выразить недоверие, свидетельствуют, что «Сарсен» тяжело переживал данную ситуацию. Накануне пресс-конференции по итогам партийного форума, «Сарсен» попросил И.Мельцера задать ряд вопросов в отношении дальнейших планов Байменова без «Сарсена» и других сопредседателей и т.п. Следует отметить, что в этот период «Сарсена» поддержал А.Кажегельдин, призвав не переживать и заниматься новой организацией, нюансы которой они обсуждали ранее.
Весной 2005 «Сарсен» активно занимается политической деятельностью, 13 марта проводит ответную общереспубликанскую партийную конференцию, на которой
4
принимается обращение участников конференции о поддержке инициативы группы граждан о создании общенародного предвыборного движения «За справедливый Казахстан», а также о выражении доверия сопредседателю партии «Сарсену». 30 марта - дает интервью «Эхо Москвы», 29 мая - «Central Asia Monitor». В апреле инициативная группа по созданию ДПК «Настоящий «Ак жол» выступила с заявлением о создании новой партии «Настоящий «Ак жол».
В настоящее время «Сарсен» в рамках «ЗСК» активно общается с Ж.Туякбаем, который выезжает в регионы, в частности сопровождал его в поездке в Чилик Алматинской области, продолжает публикацию статей в газетах «Время», «Жас Алаш» и др.
Устойчивые связи и характер контактов
Круг связей «Сарсена» среди представителей казахстанских государственных структур, политизированных структур и СМИ, сотрудников МНПО и дипломатических представительств, аккредитованных в PK, условно можно распределить на следующие группы:
1) представители казахстанских государственных и политизированных структур
Отдельные материалы указывают на доверительный характер отношений «Сарсена» с Б.Утемуратовым. Так, в конце 2001 - начале 2002 отмечены телефонные переговоры, в которых Утемуратов информировал «Сарсена» о принятии решения о назначении «Сарсена» послом в РФ, отмечая при этом по-прежнему доброжелательное отношение главы государства к объекту. Утемуратов также оказывал поддержку деятельности ДПК «Ак жол», выполняя при этом роль связующего звена между высшим руководством страны и лидерами «Ак жол», корректируя при необходимости те или иные политические шаги партии. Так в ответ на передачу «Общественное мнение» в отношении принадлежности предприятий Балхашского региона, Утемуратов выразил крайнее недовольство, отметив о нарушении данной передачей негласных правил. В этой связи «Сарсен» заверил, что подобное в дальнейшем не повторится, а Абилов скорее всего, передаст полномочия ведущего программы Асылбеку Абдуллову. В апреле 2005 «Сарсен» выходил на Утемуратова, кратко изложив вопрос одного судебного процесса, в ультимативной форме призвал принять соответствующее решение, чтобы не довести дело до «запасного варианта».
В близкий круг дружеских связей «Сарсена» этого периода входили Байменов, Аблязов и Жандосов, с последним у объекта сложились наиболее доверительные отношения (неоднократные встречи «Сарсена» и Жандосова, в т.ч. в неформальной обстановке, в период нахождения объекта на должности посла PK в РФ). Возможно, дружеские отношения между ними возникли во время их учебы в МГУ РФ на параллельных курсах в середине 80-х годов. «Сарсен» поддерживает тесные и довольно доверительные отношения с Жандосовым и в настоящее время.
В отношении дружеских связей «Сарсена» с Байменовым отдельные материалы также указывают на их продолжительный характер. Согласно утверждениям отдельных авторов материалов Интернет сайтов, успешной карьерой в высших органах власти Байменов обязан «Сарсену», оказавшему ему поддержку в начале 90-х годов, выдвинув его кандидатуру на назначение в высшие органы власти. Однако сразу после проведения съезда партии в начале 2004 между двумя сопредседателями возникли некоторые разногласия, причиной которых могли явиться разные точки зрения на дальнейшую стратегию партию. Также свою роль в возникновении непонимания между ними, возможно, сыграли третьи лица, в числе которых и Н.Суханбердин. При этом отмечена готовность «Сарсена» отойти от политической деятельности в партии «Ак
5
жоп», если это может стать причиной ухудшения отношений с Байменовым. Как <»I мечалось ранее, «Сарсен» тяжело переживал в морально-этическом плане ситуацию, ( иожившуюся на конференции партии в феврале 2005. По его утверждению, Байменов, которого он поддерживал во время его госслужбы и для поддержки которого он Перешел в «Ак жол», оказался предателем. В настоящее время отношения не iu удерживаются.
На начальном этапе совместной работы в партии «Сарсен» не считал Абилова I сриезным политиком, предполагая, что тот отойдет от активной политической Ii я гельности, если получит более выгодное предложение. Дальнейшая совместная деятельность несколько изменила отношение «Сарсена», который в силу своих прямых обязанностей и возможностей оказывал всяческую поддержку Абилову.
Отмечены единичные контакты «Сарсена» с Кажегельдиным, хотя косвенные данные указывают на их тесное сотрудничество по партийной линии. По всей иидимости, Кажегельдин делает большие ставки на Ж.Туякбая и «Сарсена».
Также отмечены редкие контакты с Жакияновыми: в марте 2005 «Сарсен» поздравил Г.Жакиянова с праздником Наурыз, обменялся информацией по событиям в Кыргызстане. К.Жакиянова связывалась с «Сарсеном», информировала о положении дел супруга, обращалась к объекту с просьбой о встрече.
Неоднозначные отношения у «Сарсена» сложились с З.Нуркадиловым, который в силу своего неуравновешенного характера позволил выпады в адрес «Сарсена», в связи с чем объект пригрозил отомстить обидчику, если тот публично не попросит прощения. 11осле уговоров со стороны своего окружения Нуркадилов пошел на компромисс, что было незамедлительно отмечено «Сарсеном», который поблагодарил его за поступок.
¦) представители зарубежных официальных кругов, МНПО:
29 октября 2004 - пресс-конференция Госсекретаря США, на которой присутствовали «Сарсен», Абилов, Жандосов. По утверждению журналистки, аккредитованной «Казахстан Тудэй», диалог получился протокольным, т.е. «все прошло политически корректно, в лучших традициях дипломатии». Тем не менее, после встречи I оссекретарь заявил, что они его «достаточно сильно подзарядили», высказал мнение, что они преданны демократическим принципам и Казахстану, выразил надежду на будущую встречу с ними.
29 апреля 2005 - в офисе движения «ЗСК» прошла встреча делегации Национального комитета по американской внешней политике из Вашингтона с Ж.Туякбаем, А.Косановым, О.Жандосовым и «Сарсеном».
31 мая 2005 - в офис Европарламента для обсуждения политических вопросов приглашены «Сарсен», А.Косанов, Ж.Туякбай, А.Кожахметов, С.Абдильдин, I. Гохтасынов, Б.Абилов, О.Жандосов и З.Нуркадилов.
2 июня 2005 - по итогам встречи с «Сарсеном», Жандосовым и Абиловым Д.Стюарт (исполнительный директор ИРИ) негативно отозвалась о поведении Жандосова в частности и об их стратегии в целом, о чем намеревалась рассказать Д.Ьайменову.
ЧСМИ:
Как отмечалось выше, «Сарсен» активно дает интервью казахстанским и зарубежным СМИ, и совместно с Саримовым, иногда с П.Своиком и В.Козловым координирует публикацию материалов (пресс-релизы пресс-службы «Ак жол», свои Статьи и интервью, тезисы выступлений Абилова и др.) на страницах печатных и • исктронных СМИ. Многие материалы печатаются в газетах «Свз» и «Жас Алаш», а также на сайте «Навигатор».

На начальном этапе политической деятельности отмечены Ю.Мизинов (редактор Интернет-сайта «Навигатор») и Н.Аблязов (ранее шеф-редактор газеты «Время По»). При этом в отношении Мизинова прямых контактов с «Сарсеном» не зафиксировано, только косвенные - помещенные в Интернет-газете «Навигатор» интервью «Сарсена». Также отмечено утверждение корреспондентки А.Омаровой в разговоре с Саримовым, что по неофициальной новости Интернет-газета Навигатор переходит в собственность «Сарсена». В настоящее время «Сарсен» поддерживает контакты с А.Омаровой, которая считает его «самым умным среди всех интриганом».
Из числа выявленных устойчивых связей объекта также можно отметить И.Мельцера, газета которого на протяжении последних лет является негласным рупором партии «Ак жол». «Сарсен» неоднократно встречался с Мельцером, в т.ч. и в неформальной обстановке.
Отмечены контакты «Сарсена» с Г.Ергалиевой и Ш.Курабаем в отношении подготовки тех или иных материалов, а также с корреспондентами Радио «Азаттык».
Личностные и психологические характеристики объекта
«Сарсен» родился 12 сентября 1962 в с.Кайнар Нарынкольского района Алматинской области.
Речь «Сарсена» уравновешенная, спокойная. В совершенстве владеет казахским и русским языками.
Женат, супруга - Салтанат, не посвящает ее в свои планы.
Имеет сына и дочь. Планирует обучение дочери в Великобритании.
«Сарсен» не склонен к спонтанным поступкам, тщательно просчитывает свои действия.
Высокомерен, тщеславен. Обидчив и мстителен.
Мнения о «Сарсене»
По мнению отдельных представителей радикально настроенных политизированных структур, вступление «Сарсена» в ряды ДПК «Ак жол» стало хорошо спланированным шагом официальных властей, направленным на вытеснение т.н. «настоящей оппозиции» в лице РНПК и ДВК. Так, по мнению Б.Габдуллина, значительна выросшая в политическом плане партия «Ак жол» с вступлением в нее «Сарсена» приобрела еще больший вес и стала современной партией буржуазного толка, имеющей реальные шансы победить в парламентских выборах 2004 года. В этой связи, признавая проигрышную ситуацию, в которую попала РНПК, Габдуллин заявлял
0 своей готовности сотрудничать с «Ак жол» с тем, чтобы вернуться в Казахстан и принять участие в выборах.
По данным Социологической службы Национального рейтингового агентства "KAZRATTNG", рейтинг общественных деятелей Казахстана в апреле 2005 показал «Сарсена» вторым потенциальным кандидатом после Ж.Туякбая на президентский пост.
Отношение к органам национальной безопасности
Объект и его связи подозревают о прослушивании их телефонных переговоров и перехвате электронной почты. В частности, отмечены применение «Сарсеном» и его связями разного рода условностей, недомолвок. Многие моменты «Сарсен» предпочитает обсуждать при личных встречах, им допускаются ироничные замечания в адрес спецслужб, проводящих данные действия.
1 Центр СИС КНБ PK Инициатор - 10 департамент КНБ PK

(6)

НагызАкЖол
1. «Сарсен» (А.Сарсенбаев)- 3004288377, 3004116514, 3332228809, 0951392956, 0954145641
2. «Бурагоз» (Б.Абилов) - 3001111122, 3007775200, 3007546515
3. «Удод» (О.Жандосов) - 3001110005
связи
«Временщик» (И.Мелыдер) - 3332152631

А к Жол
\. «Байали» (А.Байменов) - 3007112378
Контроль связей Дутбаева и Утембаева проводился по IMEI. Это международный идентификатор мобильного оборудования, число (обычно 15 разрядное в десятичном представлении), уникальное для каждого GSM и UMTS мобильного телефона. Играет роль серийного номера аппарата. Передается в эфир при авторизации в сети. IMEI используется для отслеживания аппаратов и для блокирования краденых телефонов на уровне оператора сотовой связи.
Установлены следующие контакты:
Утембаев IMEI - 3362006429550
Лист 2
05.01.2006 13:37 7774040 117 (Абыкаев)
05.01.2006 17:33 83272990972 103 (Дутбаев раб.)
Incoming 353362006429550
Outgoing 353362006429550

Лист 4

«Спас» (Нуркадилов З.К.) - 607777 «Боря» (С.Алибаев) - 3332168813
07.01.2006 10:57 3007774040 07.01.2006 11:30 7177100 07.01.2006 11:59 3007774040 07.01.2006 13:17 7177100 07.01.2006 15:56 1117300 07.01.2006 15:58 1117300

351 (Абыкаев) 178 (Дутбаев) 132 (Абыкаев) 144 (Дутбаев) 54 (Нурбеков) 34 (Нурбеков)

Incoming Incoming Incoming Outgoing Outgoing Outgoing

353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550

Лист 10

САРСЕН-2_А 73007239662 Поставлен на контроль с 05/11/2005
САРСЕН-2 73007239662 Поставлен на контроль с 05/11 /2005

15.01.2006 1:32 15.01.2006 1:37 15.01.2006 10:22 15.01.2006 11:59
3007774040 7774040 7177100 1117300
180 (Абыкаев) 154 (Абыкаев) 134 (Дутбаев) 263 (Нурбеков)

Incoming Outgoing Outgoing Outgoing

353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550

Лист 19

1 ЦЕНТР СИС КНБ PK

26 01.2006 10:09 3007774040 26.01.2006 12:20 83272990972 26.01.2006 15:08 3007177100

130 (Абыкаев) 459 (Дутбаев, раб.) 577 (Нурбеков)

Incoming Outgoing Outgoing

353362006429550 353362006429550 353362006429550

Лист 22

30.01.2006 13:48 30.01.2006 14:21 30.01.2006 14:46 30.01.2006 14:49 30 01.2006 15:12 30.01.2006 15:13
3007774040 3007177100 3001117300 3001117300 3001117300 3001117300
131 (Абыкаев)
222 (Дутбаев)
8
3
15
637 (Нурбеков)

Incoming Outgoing Outgoing Outgoing Outgoing Outgoing

353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550 353362006429550

Дутбаев IMEI - 354327007543920 Лист 8

01.07.2006 11:30| Утембаев 73332113703 j ~ 178[Outqoinq~

01.07.2006 12:50
Абыкаев
3007774040
84
Incoming
354327007543
01.07.2006 13:17
Утембаев
73332113703
144
Incominq
354327007543
01.07.2006 13:28
Нурбеков
3001117300
120
Incominq
354327007543

Лист 17

15.01.2006 10:22:24
Утембаев
73332113703
134
Incoming
354327007543:
15.01.2006 10:32:41
Нурбеков
1117300
4
Outqoinq
354327007543:
15.01.200610:33:25
Нурбеков
3001117300
23
Incoming

15.01.2006 10:33:51
Нурбеков
1117300
69
Outqoinq
354327007543!
15.01.2006 10:37:16
Нурбеков
1117300
17
Outqoinq
354327007543!

Лист 32

30.01.2006 14:21:41
Утембаев
73332113703
222
Incoming
354327007542
31.01.200613:36:34
Нурбеков
1117300
28
Outgoing
354327007543

Лист 35
С февраля в оригиналах биллинга переставлены число и месяц.
I 02.03.2006 14:44J Мажеренов 7221890J ~~170|Outgoing [354327007543
Лист 40

02.10.2006 9:07
Утембаев
73332113703
117
Incoming
354327007543$
02.10.2006 18:13
Нурбеков
1117300
522
Outgoing

После этого разговора с Нурбековым биллинг уничтожен до марта 2006 года.
Детализация вызовов. За период с 01.01.2006 по 19.04.2006. MEt 354327007543920.

(Ю)

Ol)

Детализация вызовов. За период с 01.01,2006 по 19.04.200v. IMEI 354327007543920.

Глава 26.
Памяти генерала Мажренова

„Я бы очень хотел, чтобы у власти сидели люди, которым нельзя было сказать: вы убили" Алексей Толстой, русский писатель.

Генерал Мажренов погиб 8 июля 2008-го года в секретном следственном изоляторе комитета национальной безопасности в городе Астана. Это первый случай в пост-сталинской истории, когда спецслужбы убили в застенках своего высокопоставленного руководителя, человека, который отдал службе более 25 лет своей жизни.
Официальная версия - Жомарт Мажренов покончил жизнь самоубийством, повесившись на своем нижнем белье. Эта лживая версия никого не обманывает. В следственном изоляторе человек не предоставлен самому себе, он находится под постоянным надзором: 24 часа в сутки ведется скрытое видеонаблюдение и аудиоконтроль.
Генерала Мажренова убили - за то, что он слишком много знал. Только благодаря смелости и принципиальности этого человека было раскрыто политическое убийство оппозиционера Алтынбека Сарсенбаева. Возглавляя Специальную информационную службу (техническую разведку) КНБ, он отследил звонки близких убийцам людей с мобильных телефонов жертв - и передал эту информацию оперативно- следственной группе МВД.
Без этого следа расстрел оппозиционного политика так и остался бы нераскрытым преступлением - либо позже его взяли бы на себя какие-нибудь наркоманы или рецидивисты по приказу руководства КНБ. Что наша репрессивная машина довела до совершенства - так это выбивание под пытками нужных показаний из граждан, содержащихся под следствием или под домашним арестом.
Однако Мажренов знал нечто большее - содержание телефонных переговоров, которое указывало на истинных влиятельных заказчиков этого преступления. Информация, которой по долгу службы владел Жомарт Мажренов, была настолько опасной для президента Назарбаева и его помощников, что его держали в изоляции, не позволяя появиться в зале военного суда - даже в качестве свидетеля.
Для этого его даже вывели из числа обвиняемых по уголовному делу, жертвами которого стали двенадцать бывших сотрудников специальной информационной службы, подчиненных генерала.
Со своими знаниями он был опасен для Крестного Тестя и его штурмовиков - Шабдарбаева и Дутбаева. А режим, который однажды пошел на убийство, не остановится перед ликвидацией опасного свидетеля.
Жомарт Мажренов был виновен только в том, что честно исполнял профессиональные обязанности. В сегодняшнем Казахстане это может быть смертельно опасно. Светлая память о Жомарте Мажренове навсегда останется в памяти друзей и коллег.

Оппозиция его Величества


В октябре 2007 года политический кризис в Казахстане достиг критической черты. Распад элиты, локальные войны за энергоресурсы, влияние, силовые позиции, бесконечный раздел и передел собственности уже невозможно стало скрывать от посторонних глаз. Возникла ситуация, со стороны похожая на войну всех против всех. И все это на фоне разрастающегося банковского кризиса в Казахстане, из-за нехватки наличных денег.
В таких условиях, естественно, публика стала свидетелем мощного выброса компрометирующих материалов в прессу и Интернет. То, что в окружении президента Назарбаева, в силовых ведомствах и даже частных охранных структурах все слушают всех и вся - это ни для кого не секрет. Как написал об обострении „войны компроматов" один журналист - „пишут пожарные, пишет милиция". Во многих крупных частных банках существуют службы безопасности, а в их составе есть секретные группы, которые занимаются коммерческим шпионажем и слежкой за конкурентами, с использованием систем слежения и подслушивающего оборудования.
Первый гражданский министр внутренних дел Бауржан Мухамеджанов в свое время был первым казахским чиновником, которого КНБ и Генеральная прокуратура обвинили в организации несанкционированной прослушки, о чем стало известно СМИ. Тогда он занимал другой пост - министра юстиции. В стране, где никто не доверяет никому, министерство юстиции не было исключением: Мухамеджанов слушал своих подчиненных, а за самим Мухамеджано-вым зорко присматривал комитет нацбезопасности.
Его специалисты и обнаружили кабельную систему, которая вела из комнаты помощника министра едва ли не во все кабинеты министерства. Возбудили уголовное дело, бедному Бауржану пришлось некоторое время сильно понервничать (с того малоприятного времени за ним и закрепилось прозвище „Ушастик"). Некоторое время судьба его висела на волоске. Но, во-первых, такой „слуга" обладал беспринципностью, раболепием перед теми, кто выше его в неформальной астанинской иерархии и также готовностью по первому требованию нарушить любые моральные ограничения, он выделялся даже на фоне других ярчайших представителей назарба-евской рати. Так что он был нужен Хозяину. Во-вторых, прегрешение его по астанинским меркам было невелико и заключалось скорее не в том, что он натворил, а в том, что попался. Ну, подумаешь, слушал своих подчиненных ... с кем не бывает!
Конечно, незаконные прослушивания любой структурой с помощью технических средств, моментально напрягают всех чекистов КНБ, которые испытывают нечто вроде приступа ревности, поскольку информационный контроль за средствами связи - это святая святых секретной спецслужбы еще со времен советского КГБ.
Тогда Бауржан Мухамеджанов отделался легким испугом. Правда, для этого ему пришлось простоять (как рассказывали мне потом люди из СОПа, президентской службы охраны) полчаса на коленях перед Назарбаевым, молить о прощении и называть себя земляным червяком. Суперхан помиловал. На том дело и закончилось. В любой другой стране такие, как Мухамеджанов, оказались бы под судебным следствием, как минимум лишились бы должности, но только не в казахском „королевстве кривых зеркал".
Наказали стрелочника, то есть техника, который тянул провода из комнаты отдыха министра в кабинеты его подчиненных. Однако, возникла одна щепетильная проблема. Уголовное дело уже возбудили, и нужно было его под каким-то предлогом закрывать. При решении этой задачи проявилось одно любопытное обстоятельство, не всегда заметное сторонним наблюдателям за жизнью официальной Астаны.
С одной стороны, кадровая политика Назарбаева заключается в том, чтобы последовательно и регулярно выдавливать из своего ближайшего окружения всех, кто мог бы составить ему конкуренцию. Побочным следствием реализации такой политики является регулярное снижение интеллектуального уровня окружения президента. Если бы кто-то взялся нарисовать „коллективный IQ" назарбаевского клана, то он бы походил на график показателей отсталого „колхоза" с карикатуры из советского журнала „Крокодил".
С другой стороны, культивируемое среди клевретов Назарбаева презрение к общественному мнению (которое выразилось в знаменитой фразе Назарбаева „Независимая пресса у нас потому независимая, что от нее ничего не зависит") год от года становится все откровеннее и, главное, циничнее. И часто кажется, что близкие люди президента пытаются перещеголять друг друга в демонстрации этого презрения к прессе, общественному мнению и вообще - к обществу.
В результате, чтобы вывести Мухамеджанова из-под удара, придумали такую комбинацию: якобы следствию так и не удалось установить лицо, которое слушало разговоры министерских клерков из комнаты отдыха министра и его помощника. Картина эта вряд ли кого-то оставит равнодушным - пока Бауржан в своем кабинете строго бдит за соблюдением законности в стране, какой-то неустановленный злодей, развалившись на диванчике в комнате отдыха через стенку от министерского стола, слушает, о чем говорят верные бюрократы министерства.
Не доведённое до суда, дело министра Мухамеджанова дало сигнал элите. Во-первых, Хозяин не будет сильно гневаться, если кто-то кого-то станет слушать. Во-вторых, при сочинении объяснений для общественного мнения можно не удерживать себя в рамках „капиталистического реализма", а прибегать к самым фантастическим жанрам - пипл схавает, как говорил некогда популярный шоумен, а если даже и не схавает, то это исключительно его, пипла, проблемы. Последующие события показали, что элита правильно поняла высочайший мессадж. Все стали слушать всех уже безо всякого стеснения.
Сегодня, когда меня спрашивают, имею ли я отношение к публикациям распечаток переговоров людей из высшего руководства Республики Казахстан, я всегда хочу задать встречный вопрос: как это представляется тем, кто задает мне подобные вопросы? Каким образом я могу фиксировать телефонные переговоры высших назарбаевских холуев между собой, живя в Вене, путешествуя по Европе? Очевидно, это невозможно даже технически.
У меня есть свой ответ на вопрос, кто вбрасывает в общество распечатки телефонных переговоров деятелей из назарбаевского окружения.
Я уверен, что кризис модели авторитарного правления а-ля Назарбаев, распад и разложение, необузданное разворовывание бюджета и богатств страны вызывают боль и негодование у многих людей, у многих наших сограждан. Несомненно, среди этих людей есть и сотрудники контрразведки и технической разведки, которые воспитаны как патриоты своей Родины, в чьем распоряжении имеются необходимые доказательства преступлений. Эти люди лишены какой-либо легальной возможности дать обществу знать о грозящей ему опасности. У них нет никакой законной возможности протеста. Они оказались перед тяжелым выбором - либо покрывать преступников из Дворца „Ак-Орда", незаконно удерживающих власть путем фальсификации выборов. И что самое циничное, напрямую еще руководящих Комитетом национальной безопасности. Прячась за пунктами приказов и внутриведомственных инструкций, пойти на сделку с совестью, утаивая, как растаскивают страну все эти „Володи" и „Владимиры Васильевичи", либо - не покрывать эту банду преступников и их преступления. В конце концов, речь шла о коррумпированных чиновниках и честных офицерах, которые должны быть подотчетны народу и закону.
Они сделали свой выбор. Возможно, кто-то их осудит за этот выбор, за выбранный ими метод информирования общественного мнения. Я бы хотел напомнить, что никакого легального способа уведомить общество о грозящей ему опасности у этих патриотов нет. Они и так рискуют слишком многим.
В октябре 2001 года, семь лет назад, я тоже многое знал о нравах президентского круга, о криминальных схемах перемещения денег из государственного бюджета в карманы нескольких избранных из окружения Назарбаева, да и его самого. Я пробовал пойти официальным путем: подал рапорт с просьбой позволить сделать мне доклад в парламенте. Доклад был готов. Я уверен, что если бы тогда парламентарии и народ смогли бы его услышать, наша страна не оказалась бы теперь там, где она оказалась.
Но я был слишком наивен. Назарбаев через Марата Тажина, занимавшего в это время пост Председателя КНБ, просто запретил мне выступать перед депутатами, договоришись со спикером мажилиса-парламента Жар-маханом Туякбаем. Вспоминая сегодня те дни, я думаю, что нельзя осуждать людей, организовавших эти утечки записанных разговоров в прессу. Благодаря этим неизвестным патриотам люди увидели, что представляют собой и король, и его свита. Про свиту и так многие догадывались, а вот король-то оказался голым!
Но я хочу сказать здесь не о короле, не о свите, а, как говорят в Англии, об оппозиции его величества. О той части нашей казахской оппозиции, которая рекламирует себя как самую принципиальную, самую последовательную, самую-самую оппозицию. И о некоторых ее лидерах: бывшем генпрокуроре Туякбае и бизнесмене, известном больше под кличкой „Бутя" - Булате Абилове.
Итак, в октябре 2007 года, благодаря помещенным в Интернете записям телефонных разговоров, в стране возникла качественно новая ситуация. Вуаль, годами скрывавшая подлинное лицо действующей власти, вдруг спала, и граждане увидели наконец, это лицо. Увидели -и испытали, чего там скрывать, сильное потрясение. Как пела российская группа ДДТ - „а она нам нравится, хоть и не красавица". Что не красавица, догадывались многие, но что настолько уродина ...
Большего подарка для лидеров оппозиции и представить трудно. Внезапно, не приложив к тому никакого труда, они оказались в положении нападающего (тут я вспоминаю терминологию моей любимой игры - футбола) с мячом перед пустыми воротами противника. И никого вокруг. Легкое движение - и мяч в воротах. Стадион ждет. Но странно ... наши форварды, наши без пяти минут чемпионы мира (по части оппозиционности и принципиальности) отчего-то не забивают неминуемый гол ...
Действительно, странно. Столько лет изображать непримиримое неприятие режима, так яростно ему оппонировать - и так откровенно проигнорировать уникальную возможность укрепить свои политические позиции и ослабить позиции власти. А может, не только ослабить, но и вообще отправить ее в отставку, в политическое небытие. Чем не мечта для настоящего борца с режимом?
Но проходит день за днем, а наши оппозиционеры молчат. Молчат, теряя последние крохи немалым трудом и немалыми вложениями созданной репутации. Молчат, когда продолжать молчать даже не неприлично, но невозможно.
Они не требуют отправить в отставку министра внутренних дел, который лебезит перед авторитетным криминальным пенсионером (чья сила состоит только в том, что он близок к телу хозяина и всегда может замолвить словечко за нужного человечка). И, чуть не плача, просит у того, чтобы его протеже бизнесмен Володя Ким (как можно понять, по уши погрязший в криминальных разборках) не бегал с жалобами на него, министра МВД, к Хозяину, а прямо говорил, чего ему нужно от МВД.
Вот и получается, что больше власти именно у этих людей, близких к телу Хозяина - только они решают в итоге, где поставить запятую в приказе „казнить нельзя помиловать".
Они не требуют отправить в отставку управляющего делами президента, который, оказывается, не простой хозяйственник, а держатель уголовного общака.
Они не требуют от президента объяснить, что происходит в стране.
Они ничего не требуют. Они молчат. Как рыбы.
Сейчас вы поймете, почему.
Часто случается так, что одна фотография оказывается красноречивее, чем десятки и сотни страниц текста, посвященное тому, что на ней изображено. (Фото, где Булат Абилов и Загипа Балиева, веселяться на праздничном банкете).
14 февраля 2003 года, гостиница „Анкара", Большой банкетный зал, город Алма-Ата. Здесь была свадьба моего старшего сына Нурали. Но и тут не обошлось без президента, который решил устроить очередную политическую интригу. Списки счастливчиков, удостаивающихся приглашений на подобные тусовки с присутствием первой персоны „01", лично корректирует сам же Назарбаев, после чего он передает их своей протокольной службе. Затем приглашенные еще раз проверяются на благонадежность службой безопасности президента. Здесь бывают только самые-самые, чужих сюда не пускают. Ведь роль свадебного генерала, будет играть сам аташка- дедушка Нурсултан Абишевич.
Отчеты о таких закрытых мероприятиях, как нетрудно догадаться, никогда не попадают в светские хроники СМИ. В кругу своих президент иногда позволяет себе расслабиться - и, понятное дело, никто кроме своих никогда не должен видеть сильно расслабившегося Крестного тестя. Таков первый закон паблик рилейшнз: лидер всегда собран и готов к бою. Галстук затянут, взгляд устремлен вдаль. Страна в надежных сжатых руках.
Лицезреть же лидера в его человеческих проявлениях, видеть не политсупермена, а нормального человека -веселого, заводного, подвыпившего балагура - это разрешено единицам. Много лет я был вхож в этот круг и часто, наблюдая президента в неофициальной обстановке, думал, насколько же симпатичнее реальный Нурсултан Назарбаев от его общеизвестного шаблона. И еще - какой замечательный, талантливейший актер-шоумен умер в нашем президенте.
Естественно, такие крамольные мысли посещали не только меня, но и два, от силы три десятка граждан нашей страны и пять-шесть иностранцев, допущенных в самый ближний (и самый закрытый) круг. По негласной традиции никто из них никогда не делился с посторонними не только своими наблюдениями за привычками расслабленного „Суперхана", но и перечнем счастливчиков, допущенных до такого зрелища. Это у нас один из главных государственных секретов.
Но я его все-таки раскрою. Сладкая парочка на фото -министр юстиции Загипа Балиева и Бутя, он же Булат Абилов - лидер непримиримой квазиоппозиции, спонсируемой казахским „Казкоммерцбанком" (кстати, тоже наполовину принадлежащего Назарбаеву). Здесь, в неофициальной обстановке, вдали от объективов и посторонних глаз, товарищам по работе можно не скрывать своих чувств. Здесь все свои. Каждый - на своем месте, на своем посту. Кто-то - министр, кто-то - засланный в ряды недовольных (странно, конечно, что такие еще есть в нашем царстве-государстве) агент-провокатор. Завтра снова в бой, снова играть свою роль, не отклоняясь от сценария, снова изображать противников по разные стороны политических баррикад ...
А сегодня можно расслабиться. Кругом все свои. И министр свой, и „лидер оппозиции" - как пел Высоцкий, -проверенный, наш товарищ...
Тяжким грузом на душе Булата Абилова до сих пор висит закрытое финансовой полицией уголовное дело по обвинению в мошенничестве и финансовых преступлениях, заведенное на него когда-то по прямому указанию президента Назарбаева. Почему его так беспокоит это закрытое дело? Как у нас обычно бывает, закрытое дело очень легко открывается вновь по первому желанию властей.
В июле 2006 года я спрашивал руководителя администрации Адильбека Джаксыбекова, для чего фабриковать уголовное дело в отношении Бути - будет много шума из ничего, а цели можно и не достичь. Адильбек ответил, что „Шеф" сказал: Бутю нужно по родительски проучить и главное, чтобы он осознал тягостное долгое ожидание самой процедуры суда. А за это время можно еще довос-питывать случайно оступившегося человека.
Что же касается бывшего кандидата в президенты образца 2005 года, Жармахана Туякбая (Туякбаев), то он служит агентом-осведомителем КГБ-КНБ с 1986 года, когда он был простым следователем Генеральной прокуратуры Казахской ССР. Именно его руками фабриковались уголовные дела в отношении студентов и молодежи после декабрьских событий 1986 года в Алма-Ате.

Клоуны режима


У Крестного Тестя есть не только подельники-сообщники. Важную услугу его режиму оказывают клоуны-провокаторы, которые разыгрывают для публики внутри и зарубежом спектакль под названием „политическая жизнь Казахстана".
Должен признать, что я сам был причастен к запуску на арену двух шумных марионеток - в те времена, когда еще сам служил верой и правдой Назарбаеву.
Дело было так. В преддверии президентских выборов 1999-го года мне позвонил тесть с оригинальным заданием: нужно срочно найти „клоуна-кандидата в президенты". Как он сам выразился, это нужно только для Запада, он должен будет изображать конкуренцию во время электоральной кампании. При этом все будет под контролем и спонсированием администрации президента, разумеется.
Я в то время работал первым заместителем министра государственных доходов и отвечал за финансовую полицию, и поиск цирковых работников в мои служебные функции никак не входил. Однако, указания президента не обсуждаются, какими бы странными они не были: они только исполняются. „Возьмите Гани Касымова из нашей таможни", - предложил я в ответ. Гани славился в то время в таможенных органах своим безбашенным самодурством. Насколько я понимал, это качество и нужно было президенту.
Назарбаев какое-то время подумал и предложение одобрил - выборы уже надвигались, и давил временной цейтнот. Он поручил мне же и самому предварительно переговорить с Касымовым - дескать, твоя идея, ты и вербуй, главное принеси его „клятву" на бумаге и скрытую видеосьемку для надежности.
Таможенника предложенный ему проект поначалу не вдохновил. „Они меня используют, а потом выбросят как г - высказал он свое резонное сомнение при первой встрече. Я обрисовал ему перспективы его деятельности и главное, что это трамплин в политику: будешь депутатом и руководителем комитета по международным отношениям. Тем временем согласовал встречу Гани с президентом в его личных апартаментах президентского дворца, тет-а-тет, на следующий день.
Встреча прошла успешно, Назарбаев утвердил кандидатуру Касымова в качестве своего липового конкурента на предстоящих выборах и убедил своего подчиненного, что бояться нечего: за службу его ждут только награды.
Однако впереди ждала неожиданная проблема: собрать необходимое количество подписей в пользу таможенника и других кандидатов, таких как лидер коммунистов Абдильдин, никак не получалось. Люди боялись выдвигать кого-то, кроме президента - особенно на юге. И Тараз, и Шымкент, и Кызыл-Орда проваливали сбор подписей начисто.
Что делать? Президент звонит по прямому правительственному телефону мне, требует, чтобы я мобилизовал на сбор подписей всех сотрудников Министерства госдоходов. Задание строго конфиденциальное. Я не задумывался над законностью приказов и указаний президента и считал, что главное- выполнить задание государственной важности, тем более, исходящее от главного представителя верховной власти. Сразу же провожу республиканское селекторное совещание с областными управлениями министерства. Обьясняю задачу начальникам областных финполицейских, таможенных, налоговых комитетов и даю им поручения - собирать не только налоги в бюджет, но и подписи в пользу Касымова и Абдильдина. Сослаться на президента при этом, конечно, не могу. Мои собеседники чуть ли не в панике, ничего не могут понять. То ли их непосредственный куратор- заместитель министра сошел с ума, то ли с верховной властью творится неладное.
Поручение все выполняли нехотя, лишь бы не быть обвиненными в саботаже. Однако, всем миром-фискальщиков и налогоплательщиков - удалось-таки наскрести недостающие для регистрации подписи.
Через некоторое время Гани снова звонит мне с очередной проблемой: как же он будет сдавать экзамен на знание казахского языка, если он его не знает? Эту задачу Крестный Отец решил совсем просто - дал указание Загипе Балиевой, и в Центральной избирательной комиссии таможеннику выдали бумагу об успешной заочной сдаче экзамена, на который он даже не появился.
А дальше спектакль под названием „Справедливые казахские выборы" разворачивался уже у всех на глазах. Гани Касымов забегал в толпу покупателей на „Зеленом базаре" и ломал в руке стекляный стакан для воды перед телекамерами. Стакан, правда, был предварительно уже сломан и аккуратно склеен из осколков. А бравый таможенный генерал все боялся порезаться - эту историю потом долго рассказывали в стенах телеканала. Однако в эфир попала только героическая запись.
Но самое интересное происходило за кулисами. Новоиспеченный кандидат, кажется, сам поверил в свою избранность и начал демонстрировать президентские замашки. Терпение Назарбаева закончилось, когда Гани позвонил акиму-губернатору Костанайской области, в то время Умирзаку Шукееву, и накричал на него - почему его предвыборный штаб переместили из одного помещения в более плохой офис.
Немало удивленный Умирзак выслушал тираду, что „еще неизвестно, кто на выборах победит". И узнал, что с ним произойдет, когда его собеседник станет президентом.
После этого случая Касымову доходчиво напомнили, что он в этом театре играет роль только марионетки. С ролью он в итоге справился хорошо: выборы проиграл, а на фоне запойного алкоголика Нурсултан Назарбаев смотрелся очень убедительным, стабильным и прогнозируемым кандидатом, за которого люди даже добровольно шли голосовать.
Однако той истории со звонком Шукееву президент своему бывшему липовому конкуренту так и не простил. У него так и осталось подозрение, что Касымов метит-таки на его место. В результате Гани лишился своей таможни, а новых постов так и не получил. Но прошло несколько лет, и он снова оказался полезным - теперь как „свой человек" в стане оппозиции. К счастью, к этому я уже не был никак причастен.
К чему я был причастен (к сожалению), так это к появлению на политической арене второго клоуна, еще более живописного - врача Ерасыла Абылкасымова.
Сценарий был тот же самый. Звонит тесть: „Нужен еще один человек, типа Жириновского. Чтобы у нас в парламенте спектакли разыгрывал". Я был на тот момент уже обучен, что исполнение таких поручений дает только головные боли, поэтому решил предложить заведомо непроходную кандидатуру. И вспомнил про „народного врача-целителя", которого знал еще по работе в Минздраве. Честно говоря, не смог даже подавить улыбки, когда представил, как этого персонажа будут делать депутатом.
По старой схеме организовал кандидату в клоуны встречу с президентом. Назарбаев позвонил мне немедленно после свидания и не мог скрыть удивления: „Он же сумасшедший!" Спорить с этим наблюдением не было никакой возможности. Однако целитель давно успешно трудился на ниве информаторства в Финансовой полиции и КНБ под скромным псевдонимом „Мухтар".
Однако дальше настала очередь удивляться мне самому: сумасшедший „Мухтар" Назарбаеву понравился. Он посчитал, что это именно то качество, которое будет полезно для его парламента. В итоге Петрушка-Мухтар Абылкасымов развлекает благородную публику вот уже девятый год. Более того, он так понравился Крестному Тестю, что теперь уже именно ему достается честь соседствовать с Назарбаевым в избирательных бюллетенях.
И если выбирать из них двоих, даже я отдал бы свой голос за первого президента.
Разумеется, жанр клоунады на астанинской сцене занят не только Касымовым и Абылкасымовым. Там царит уже жесткая конкуренция, в которой на этот момент лидируют ставленники, туго сидящие на собачьем поводке в руках Комитета национальной безопасности.
Чего стоит новый государственный секретарь Канат Саудабаев, в прошлом сам директор Алматинского цирка, успешно проводящий „клиринг" с подрастающим поколением и интеллигенцией.
Но на первое место вырвался бывший генеральный прокурор, ныне „видный оппозиционер" - по определению газеты „КазПравда" - Жармахан Туякбай. Можете себе представить, чтобы назарбаевская правительственная газета назвала реального оппозиционера „видным" и ссылалась на него как на авторитетный источник информации?
Второе место с некоторыми усилиями удерживает бывший бизнесмен, ныне заслуженный деятель квазиоппозиции Булат Абилов - одинаково частый гость как президентской „Ак-Орды", так и антиправительственных собраний, но сильно боящийся разных разговоров „анау-мынау" и т.д. и т.п.
Третью строку рейтинга занимает бывший глава администрации, ныне, конечно же, оппозиционер - Алихан Байменов. В его досье один старый, но выдающийся подвиг - кража оппозиционной партии „Ак-Жол" у ее реальных главных учредителей - основателей Алтынбека Сарсенбаева, Мухтара Аблязова, Галымжана Жакиянова и Ораза Джандосова.
По личному заданию Крестного Тестя втершийся в доверие к своим друзьям Алихан Байменов захватил печати и офис партии, провел региональные собрания (при активной поддержке Комитета национальной безопасности и правительства) и вывел настоящих учредителей из руководства партии. Тоже имел удовольствие участвовать кандидатом в президенты в электоральной гонке. Каждый делает бизнес на чем может. Главное, что страдают от этой фальши простые зрители в театре абсурда „Казахстан".

Героин в матрешке или Интерпол на службе у диктатора


Уважающий себя тиран способен даже Интерпол заставить работать на себя. Я был не первым инакомыслящим, кого арестовала эта уважаемая международная организация по сигналу казахских властей.
В сентябре 2006 года киргизский оппозиционер, бывший Председатель парламента Киргизии Омурбек Теке-баев был взят „с поличным" в варшавском аэропорту. В его багаже обнаружили больше полукилограмма героина, упакованного в типичный русский сувенир -матрешку. После недолгого судебного разбирательства поляки отпустили Текебаева, решив, что героин ему подбросили киргизские спецслужбы еще в Бишкеке.
Но дело в том, что сигнал варшавской полиции поступил от казахского Интерпола. Текебаев вылетел в Польшу напрямую из Бишкека. Но именно из нашего казахского бюро Интерпола отправили сфабрикованное сообщение о героине в багаже пассажира. Вполне возможно, этот странный звонок - откуда же вы узнали про героин? - и побудил польскую сторону быстро отпустить экс-спикера Киргизии.
Получается, что сотрудники казахского бюро Интерпола вмешиваются в политическую жизнь иностранных государств на стороне властей, незаконными методами борются с оппозицией, да и вообще занимаются криминалом. Тот случай должен был бы привести к большому скандалу и расследованию, а также исключению Казахстана из Интерпола. Но и наше правительство, и Интерпол вскоре тихо замяли это дело.
Допускаю, что в Интерполе пока не догадываются о том, что центральноазиатские диктаторские режимы используют эту международную организацию вовсе не для борьбы с преступностью - этому-то они как раз неплохо способствуют - а для войны с инакомыслием в Казахстане и за его пределами.
Наверное, им сложно представить, что родной брат киргизского президента Бакиева, он же заместитель начальника киргизской службы безопасности лично просит генарала казахских спецслужб Шабдарбаева оказать братскому киргизскому режиму маленькую услугу ...

Да пошел ты на х Нурсултан!


Председатель комитета национальной безопасности Амангельды Шабдарбаев (всеми в Ак-Орде за глаза называемый по кличке „Телок" или „Жук", наверное, и есть тот человек, который знает президента лучше всех. Ни первая супруга Сара Алпысовна, ни Дарига, никто из членов семьи и ближайшего окружения президента не проникал так далеко в глубины президентского сознания, не играл так умело на слабостях, тщеславии и тайных страхах моего тестя. Назарбаев прощает своему верному охраннику то, чего бы никогда и ни при каких обстоятельствах не простил кому-то другому. Даже публично нанесенное оскорбление.
Можете не верить, но в службе охраны президента надолго запомнили случай, когда в присутствии нескольких десятков сотрудников охраны Шабдарбаев послал президента Республики Казахстан Назарбаева по одному хорошо известному в народе далекому адресу - на три буквы.
Вскоре после этого эпизода в карьере Телка или Жука произошли перемены. Благоприятные. Он пошел на повышение.
А началась эта история в другой части света, в Америке. Завершился очередной государственный визит, которому американская пресса уделила несколько строк, казахская же официальная объявила его эпохальным, историческим, а беседу президентов назвала „разговором личных друзей".
В точном соответствии с протоколом все члены делегации после очередной зарубежной поездки загрузились в президентский „Boeing" и стали ждать президента. Наконец, после короткой прощальной церемонии, на борту появился и сам Назарбаев.
Я много раз сопровождал президента во время его официальных и неофициальных визитов, хочу воспользоваться случаем и рассказать здесь некоторые детали, наверняка неизвестные широкой публике. Поскольку все эти поездки оплачиваются из государственного бюджета, и на содержание президентских лайнеров идут деньги налогоплательщиков, наши граждане имеют право знать, что происходит на борту этих лайнеров.
Прощальный церемониал прошел без запинки. Президентские носки на этот раз были на месте, свита вовремя загрузилась в хвост самолета, Нурсултан Абишевич с чувством выполненного долга прошел по ковровой дорожке. Ничто не предвещало неприятностей.
По заведенному самим же президентом и тщательно исполняемому протоколу Нурсултан Абишевич прошел в бизнес - салон, пообщался с сопровождавшими его членами официальной делегации, помощниками и журналистами из правительственных изданий и телеканалов. Настроение после успешного, как он считал, визита было хорошее. Соответственно, и в салоне царило приподнятое настроение - сидевшие в хвосте журналисты готовились во время полета писать восторженные репортажи об успехах президентской дипломатии, кто-то рассчитывал хорошо поспать, кто-то - хорошо поесть и попить.
Пообщавшись с министрами, президент ушел в в носовую часть „Boeing", в свой королевский люкс- салон. В этом отсеке оборудована роскошная спальня с двухместной кроватью и душем, далее идут рабочий кабинет и большой зал с круглым столом для переговоров и королевской трапезы. До Крестного Тестя этот самолет принадлежал Султану Брунея, но был продан в Казахстан в качестве люксового секонд-хэнда.
Стали готовиться ко взлету.
Прошло минут десять. Самолет стоял на месте, не запуская двигатели, не начинал, как говорят пилоты, рулежку. Это было странно: обычно президентский борт считается приоритетным и немедленно получает право на взлет, для него заранее расчищается воздушный коридор.
Прошло еще десять минут. Двигатели по-прежнему не запускались. Ситуация была явно нестандартной, это чувствовали все члены делегации, часто летавшие с президентом.
Еще через десять минут в сторону президентской каюты побежала стюардесса: загорелась кнопка вызова. Назарбаев спрашивал, почему борт не взлетает. Стюардесса что-то прощебетала про задержку, что вот-вот разрешение на взлет будет получено. На некоторое время пассажир номер один успокоился. Хотя вокуг началась хаотичная суета борт-персонала.
Прошло еще минут десять. Пауза уже становилась вызывающей. Назарбаев вызвал командира экипажа. Все, кто сидел во втором отсеке и мог наблюдать за суетой у президентского салона, начали заметно нервничать: во-первых, всем было понятно, что настроение президента изменилось в худшую сторону, что не предвещало ничего хорошего людям из ближайшего окружения, во-вторых, дело все-таки происходило в самолете. Даже те члены делегации, кто не страдал аэрофобией, начинали волноваться.
Но, как выяснилось, с самолетом все было в порядке. Командир корабля не стал темнить и рассказал главному пассажиру, в чем причина задержки: экипаж получил команду не взлетать от начальника личной охраны президента. Оказывается, высокая делегация томилась в самолете в ожидании, когда на борт прибудет личный багаж генерала Шабдарбаева, который везли два его сотрудника на дипломатической машине.
Дальнейшее нетрудно вообразить. Нурсултан Абишевич затребовал начальника своей охраны к себе и так на него орал, что было слышно в самых дальних закутках президентского самолета. В этот момент как раз привезли запоздавшие чемоданы Шабдарбаева, что, конечно, никак не улучшило его положения. Через открытую дверь президентской каюты пассажиры первого салона услышали президентский приказ: „Пиши рапорт!"
Путешествие было испорчено. Президент все время просидел в своем отсеке. Члены делегации провели полет в большом напряжении, не решаясь спать, есть, пить ... Шабдарбаева, как всегда в случаях, когда кто-то попадает в немилость у Назарбаева, все сторонились. Он ушел в хвост самолета и там просидел весь полет.
Борт приземлился в Астане, где вышли почти все члены делегации во главе с президентом, и улетел на базовый аэродром - в Алма-Ату. На борту самолета из пассажиров остался только один человек - Шабдарбаев. Всем было ясно, что дни его в окружении первого лица государства сочтены.
Однако, дальше произошло невероятное. Шабдарбаев написал рапорт, прислал его по факсу из Алма-Аты ... и исчез.
Это был гениальный аппаратный ход. Любой бы на месте опального начальника охраны высиживал бы часы в приемной, вымаливал бы прощение, унижался, клялся в вечной верности. Результат был бы гарантирован: президент, насладившись сценами уничижения павшего подчиненного, отправил бы его в политическое небытие. Тонкий психолог Шабдарбаев, прекрасно изучивший охраняемое лицо за долгие годы работы, это понимал лучше кого бы то ни было. Он пошел другим путем.
Шабдарбаев залег на дно. Две недели его было не слышно, не видно.
К исходу второй недели отсутствия начальника своей личной охраны Назарбаев занервничал. Он велел любой ценой разыскать беглеца и велеть ему прибыть в Астану.
Вскоре пораженные сотрудники личной охраны и люди из свиты увидели, что из загородней виллы „Кызыл Жар" президент приехал в свой дворец в центре Астаны, в сопровождении своего пропавшего было начальника личной охраны. Они молча вышли из машины и так же молча прошли по дорожке. Видимо, выяснение отношений было шумным еще внутри бронированного мерседеса, но его пришлось прекратить. В какой-то момент Назарбаев сказал: „Ладно, Аман, не обижайся ..."
Дальше случилось такое, при воспоминании о чем свидетели той сцены до сих пор покрываются холодным потом. Шабдарбаев то ли умело разыграл, то ли, в самом деле, впал в истерический припадок. Остолбеневшие охранники улышали, как он отреагировал на предложение не обижаться: „Да пошел ты на х Нурсултан!"
Альнур Мусаев - прямой начальник Шабдарбаева отвечавший за всю службу и обеспечение безопасности первого лица государства, рассказывал мне, что только большим усилием воли сдержался и не отвесил оплеуху своему подчиненному Шабдарбаеву.
Но сам Нурсултан Абишевич отреагировал на оскорбление на удивление спокойно. И даже наоборот - начал настойчиво уговаривать его забыть и простить друг другу обиды. Сколько длились эти уговоры, никто из свидетелей впоследствии не мог вспомнить - в таком все были шоке. Однако, их итог можно включить в перечень успехов президентской дипломатии: поссорившиеся соратники в итоге помирились и работают плечом к плечу до сих пор. Говорят, что они чуть ли не клялись друг другу в верности на крови.
Может, терпеливый Назарбаев испугался тогда своего охранника - а вдруг выкинет такой же финт, как генерал Коржаков по отношению к Борису Ельцину. А может, дело в тайнах личной интимной жизни Назарбаева, ведь охранник за годы службы становится очень близким к охраняемому „телу" и видит президента-артиста и президента-человека. Фактически 24 часа в сутки рядом, ближе, чем любимая женщина и дети. А может, постоянный страх за свою жизнь связал охраняемого президента и его охранника чем-то вроде детской пуповины.
Хотя впервые Назарбаев отстранил Шабдарбаева из своей охраны и отправил его в государственный следственный комитет, а затем руководить спецподразделением „Арыстан" в 1995 году.История заключалась в том, что Шабдарбаев взял на работу в Службу охраны президента своего родственника, молодого офицера из Министерства обороны и поручил ему осуществлять охрану младшей дочери президента - 15-летней Алии. Молодой лейтенант начал так усердно заботиться о безопасности Алии, что Назарбаев был напуган педо-фильными наклонностями своего охранника и его патрона Шабдарбаева, что одного быстро выгнал со службы, а другого перевел с глаз подальше.
Данные инцинденты бывают между охраняемым лицом и его охранником, который является 24 часовым спутником его жизни, его, если хотите, постоянной тенью. Например, Аман Шабдарбаев, будучи охранником у Кунаева, параллельно был замечен в любовной афере с женой племянника Кунаева - Дилярой, с которой не может расстаться до сегодняшнего дня. По видимому, со временем между охраняемым лицом и телохранителями бывают настолько крепкие психологические узы, что их могут разьединить только чрезвычайные события.

?

Письмо Кунаеву


Однако, возможно, не только тонкое знание психологии начальства спасло генерала Шабдарбаева. У него был в наличии еще один тайный спасительный аргумент, о котором, скорее всего, знал и президент.
Однажды, разоткровенничавшись за ужином в VIP-ресторане на последнем этаже гостиницы „Анкара" в Алма-Ате, начальник президентской охраны рассказал мне такую историю. Это было весной 2003 года.
Незадолго до кончины Динмухамед Кунаев передал своему верному человеку, телохранителю Шабдарбаеву, несколько документов. К чести Шабдарбаева нужно сказать, что он был едва ли не единственным человеком, который не отвернулся от Динмухамеда Ахмедовича после того, как „первый президент Казахстана", если называть вещи своими именами, заточил своего предшественника под домашний арест и изолировал от внешнего мира.
Шабдарбаев, бывший в свое время сотрудником 9-го отделения КГБ Казахской ССР и охранявший первого секретаря коммунистической партии Казахстана, оставался верен своему шефу. Часто единственным человеком, с которым Кунаев общался в течение дня, был его верный телохранитель Аман. Я думаю, такую преданность оценил хитрый царедворец Назарбаев и в дальнейшем приблизил Шабдарбаева к себе. Возможно, Шабдарбаев снабжал Назарбаева информацией о планах Кунаева во время его опалы, после 1985 года.
Кунаев отдал ему папку с документами. Среди них был один, который наверняка Назарбаев хотел бы увидеть в последнюю очередь. А тем более знать, что его видели другие, поскольку именно после получения этой бумаги Кунаев произвел Назарбаева в ранг Премьер-Министра Казахской ССР в 1984 году.
Это было верноподданническое письмо молодого коммунистического выдвиженца Нурсултана Абишевича признанному республиканскому лидеру Димашу Ахмедовичу. Молодой коммунист клялся, что никогда не предаст своего старшего товарища - вождя, всегда будет держать его пример у себя перед глазами, руководствоваться его идеалами, и еще что-то про единственно верное учение Маркса-Ленина, ради которого пламенный коммунист готов был пожертвовать всем. Не знаю, при каких обстоятельствах было написано это письмо, было ли оно сочинено по велению души либо из каких-то актуальных на момент написания конъюнктурных соображений, или (в чем я все-таки сильно сомневаюсь) по требованию адресата. По прошествии многих лет Нурсултан Назарбаев, уже произведший себя в президенты, ввел в практику подобное письмотворчество. Каждый человек из окружения президента должен был подписать, как это у нас называлось, „личную клятву Хозяину".
В 2002 году очередь дошла до меня. Перед выездом на посольскую работу в Вену Назарбаев пригласил меня на завтрак к себе домой, благо мы жили в пяти минутах ходьбы. Я, ничего не подозревая, выпил кофе, поговорили о том о сем. И вдруг Назарбаев заявил, что он мне доверяет и ценит меня, но проклятые мои враги пишут доносы и нашептывают ему про меня разные слухи о моей нелояльности. И чтобы развеять этот навет, я должен написать ему лично свою клятву. Это якобы необходимо для спокойствия, прежде всего моего. Я, конечно, в эту хитроумную разводку не поверил, но и в очередной раз конфликтовать с тестем не хотел. Я под копирку собственноручно переписывал данный мне Назарбаевым текст. Он просто кишел орфографическими ошибками. На всякий случай я не стал их исправлять и даже вписал несколько гротескных пассажей про то, что получил генеральские погоны „из ваших рук, дорогой Нурсултан Абишевич" и якобы, как преданный баран, млею от восторга. Анекдотичность этого письма, как мне кажется, ясна всякому беспристрастному читателю. Тем более, что теперь с нашей внутрисемейной перепиской может ознакомиться любой желающий: в бессильной злобе Назарбаев „организовал утечку" - письмо утекло из секретного архива президента в редакцию подконтрольного бульварного листка.
Конечно, факт написания подобных посланий меня вовсе не красит, но об адресате он говорит, мне кажется, никак не меньше. Я уже писал по этому поводу: хотел бы я посмотреть на того, кто бы отказался подписать „личную клятву Хозяину".
Через много лет после того, как Шабдарбаев получил оригинал клятвы верности Нурсултана Абишевича Димашу Ахмедовичу - уже после того, как Назарбаев благополучно и вовремя предал Кунаева и уселся на его место - новый охранник нового президента рассказал своему охраняемому лицу, что Кунаев некогда отдал ему это письмо. „Жук", конечно же, не будь дураком, уверил президента, что сразу после смерти Кунаева уничтожил это письмо.
Назарбаев, тоже человек далеко не глупый, особенно если речь идет об аппаратных интригах, и в то время еще не страдавший от поражающей любого узурпатора власти паранойи, естественно, сделал именно те выводы, на которые рассчитывал его охранник. Если бы Шабдарбаев действительно уничтожил то письмо, зачем бы ему понадобилось раздражать президента рассказом о том, что он знает о факте его существования? Он даже явно читал то письмо. Нет, очевидно, Шабдарбаев не сжег это письмо в камине, не утопил в унитазе, не порвал и не проглотил обрывки. Он припрятал его в надежном месте до той поры, пока оно - все возможно в этом мире - не пригодится, пока не пробьет его час. Как гарантию от непредвиденных неприятностей.
Президент и его охранник поняли друг друга.
Шабдарбаев много лет находится рядом с Назарбаевым. Врага надо держать близко, чтобы когда-нибудь удушить в собственных объятиях. Именно эту восточную пословицу любит повторять Назарбаев.
Письмо молодого коммуниста партийному вождю ждет своего часа в тиши надежного сейфа.
Если когда-нибудь блестящая карьера верного оруженосца Димаша Ахмедовича прервется, дверцы сейфа раскроются. А не прервется - не раскроются.
Мудрым человеком был Динмухамед Кунаев ...

Прощай, оружие!


Этот человек плохо кончил. При загадочных обстоятельствах его задушили в медицинском отсеке киевской тюрьмы в июне 2007 года. К тому моменту он провел в чешских и украинских тюрьмах больше года, перенес инсульт, забыл английский, с трудом вспоминал слова родного языка и даже собственное имя. Тюремные врачи признали его невменяемым, но против всех правил почему-то не перевели в больницу. Газеты писали, что его убил специально подсаженный в камеру сумасшедший.
Ко времени этих трагических событий на мировых экранах второй год шел голливудский блокбастер „Оружейный барон" с Николасом Кейджем в главной роли. Его герой покупал любое оружие там, где не было никакой возможности его купить, и с не меньшим успехом продавал его туда, где не было никакой возможности его продать.
Мало кто знал, что у главного героя этого правильного, поучительного и немного скучноватого триллера был живой прототип, куда более яркий, дерзкий и до поры до времени везучий. Звали его Олег Орлов.
Впервые я увидел его в 1995 году, в Алма-Ате. На тогдашнем скудном постсоветском фоне он производил неизгладимое впечатление. Харизматичный интеллектуал с огромной золотой цепью на шее, типичный новый русский, соривший деньгами, раздаривавший направо и налево золотые „Rolex", окруженный охранниками, сторожевыми собаками, раскатывавший на черном 500-м „Мерседесе" с военными номерами министра обороны Казахстана, он был самым удачливым торговцем оружием на всем постсоветском пространстве.
Орлов был близким другом российского министра обороны Павла Грачева, известного также под кличкой „Пашамерседес". Эта дружба открывала ему широчайшие бизнес-возможности, и он не упускал случая ими воспользоваться. В Алма-Ате он никогда не расставался со своим телохранителем - дикого вида и грандиозного роста чеченцем, настоящим абреком с густой бородой, с двумя пистолетами Стечкина подмышкой. Я тогда в первый раз увидел бизнесмена с частным телохранителем. До этого охрана с оружием была только у первого лица государства.
Также всегда при нем был его черный дипломат. В кейсе лежало досье - кому, когда, какое оружие было нужно, кто, как и сколько был готов за него заплатить. А также - где, на каких складах, под чьим контролем, какое именно оружие находилось, каков был его ресурс. Я думаю, это было одно из самых полных оружейных досье в мире. Орлов продавал радарные установки Эритрее и в то же самое время - ракетные установки „Град" воюющей с ней Эфиопии, советские крылатые ракеты и морские торпеды в Китай и Иран, танки в Индию, истребители в Северную Корею. Не было такой горячей точки на земном шаре, такой страны, которой было бы запрещено продавать оружие из-за международных санкций, которая не интересовала бы этого преуспевающего бизнесмена. Некоторое время ему удавалось невозможное.
Разумеется, такой человек никак не мог не оказаться в Казахстане начала девяностых. В стране, находившейся в состоянии жесточайшего финансового кризиса. В стране, армия которой была на грани распада. И в то же время на многочисленных складах затерянных в степях и пустынях баз и гарнизонов бывшего советского Среднеазиатского военного округа лежали сотни тысяч единиц оружия, техники и боеприпасов. Оружия вполне боеспособного и невостребованного. У этого бесхозного оружия постепенно истекал боевой ресурс, и не сегодня-завтра оно бы превратилось в кучу металлолома. Разумеется, и металлолом можно продать, и миллионы тонн нашего лома за копейки ушло и еще уйдет в Китай, на многие годы обеспечив работой его металлургические комбинаты. Однако, одно дело - истребитель по цене металла, и совсем другое - истребитель по цене истребителя.
Второе обстоятельство, привлекшее в нашу страну господина Орлова, было не менее важным, чем наличие огромного массива боеспособного, плохо охраняемого и никому не нужного оружия. Это обстоятельство - люди.
Здесь, в Казахстане, его ждали верные партнеры. Они нуждались в деньгах, то есть в нем, он нуждался в них, чтобы сделать еще больше денег. Эти партнеры - люди из ближайшего окружения президента Назарбаева, особо доверенные лица. Еще не заработаны миллионы и миллиарды на торговле нефтью и прочими богатствами страны, на взятках-откатах за строительные подряды, лицензии, налоговые и таможенные льготы. Они еще относительно молоды и относительно бедны. Им нужно успеть схватить оружейную фортуну за хвост. И они, конечно, не упустили своего шанса.
В Казахстане удача впервые отвернулась от Олега Орлова. Верные партнеры предали его при первом подвернувшемся случае, реквизировали имущество (оглядываясь назад, должен признать, что абсурдный юридический акт „переписывания активов", невозможный ни в одном более или менее цивилизованном обществе, впервые, видимо, был применен не против меня, а против российского оружейного барона Орлова), отобрали оружейный бизнес.
Но все это будет потом, а пока, в середине девяностых, Олег Орлов привез в своем заветном чемоданчике два контракта, с которых начались две крупнейшие международные аферы назарбаевского режима по части торговли оружием. Первая афера обернулась большим позором, вторая - большой кровью.

1. МИГи
Суббота, 7 августа 1999 года. В моем кабинете начальника финансовой полиции раздается звонок по правительственной связи. Звонит Булат Утемуратов, занимавший тогда пост помощника президента по международным делам. Голос дрожит от волнения, что с ним случается нечасто. Просит, чтобы я срочно подъехал к министру иностранных дел, есть неотложное дело, нужно немедленно переговорить и посоветоваться.
Министром иностранных дел был в этот момент Касым-жомарт Токаев (теперь он значится как Касым-Жомарт, но тогда его имя еще писалось слитно).
Ехать минут пять. Бегу к машине, выезжаю.
В кабинете министра уже ждут в крайне возбужденном состоянии сам Касымжомарт Кемелевич и помощник президента Булат Утемуратов. Никогда не видел до такой степени напуганного Токаева - он, конечно, и раньше не отличался особенной смелостью, но впервые был в настолько подавленном состоянии. Я подумал, уж не война ли - обстановка в кабинете была необычайно наэлектризованной. Утемуратов тоже казался страшно перепуганным. Назревает какой-то крупный международный скандал. Надо было что-то делать, поскольку через сутки с Назарбаевым хочет переговорить по телефону вице-президент США Альберт Гор.
Первым заговорил Токаев.
- Нуртай опять подставил шефа, - сказал он. Будет большой скандал! Надо срочно что-то делать.
Здесь нужно объяснить, о ком идет речь. Нуртай - тогдашний председатель комитета национальной безопасности Казахстана Нуртай Абыкаев. Министр обороны республики генерал Алтынбаев беспрекословно подчинялся Нуртаю. Шеф, как нетрудно догадаться - сам президент Нурсултан Назарбаев. В переводе с чиновно-меж-дусобойного языка на нормальный фраза звучала бы так: „Председатель комитета нацбезопасности и министр обороны опять подложили свинью президенту. Крупную свинью". При этом мы все трое прекрасно понимали, что Назарбаев все знал и даже благословил эту операцию -конечно, не безвозмездно. И все-таки, верить в это не хотелось. Внутренне мы хотели спасти Назарбаева от международного позора. Чтобы не было знака равенства между диктаторами Ким Чен Ир - Назарбаев.
На этих словах, вернее, при перечислении этих имен, все стало понятно. Значит, так замечательно начинавшаяся махинация с продажей северокорейскому режиму старых самолетов МиГов в обход международных санкций, все-таки стала известна американцам. Честно говоря, я бы сильно удивился, если бы этого не произошло.
А начиналось все, как казалось участникам сделки, и в самом деле распрекрасно. В волшебном чемоданчике Олега Орлова среди прочих фантастических бумаг лежал контракт на приобретение Северной Кореей (находившейся тогда под действием жестких санкций международного сообщества как страна, разрабатывавшая секретную военную ядерную программу в обход МАГАТЭ и нарушавшая режим ядерного нераспространения) крупной партии (аж 133 штуки) старых советских боевых самолетов МиГ-21. Поскольку у корейцев не было средств доставки ракет дальнего радиуса действия, им нужны были самолеты, начиненные атомными бомбами, для, так сказать, одноразового использования - пилот-камикадзе должен был поднять его в воздух, долететь до Японии и направить на какой-нибудь крупный объект -например американскую военную базу. Ни на что большее эти самолеты устаревшей конструкции с выработанным летным ресурсом, стоявшие в неприспособленных ангарах, не годились.
Олега Орлова все эти детали, разумеется, нисколько не беспокоили. Клиент нуждается в товаре, клиент должен товар получить. А уж что он там с ним собирается делать, поставщика заботить не должно. Как говорится, ничего личного, только бизнес.
В Казахстане ближайшим деловым партнером Орлова был некий Александр Петренко - сомнительный тип, подвизавшийся на сомнительных сделках, впоследствии держатель светского салона и строитель частной православной часовни. В описываемое время этот экзотический тип всюду представлялся советником Нуртая Абыкаева (кем, видимо, и являлся на самом деле) - всемогущего назарбаевского сподвижника, которого часто называли просто серым кардиналом при президенте.
„Советник Абыкаева" по своим каналам быстро выяснил, что Казахстан способен снабдить самолетами аж 133 северокорейских камикадзе. В деле, естественно, было никак не обойтись без военных - своей авиации у Комитета национальной безопасности тогда не было. Нет ее и сейчас. Но если эволюция назарбаевского режима будет продолжаться в том же направлении, что и сегодня, не исключено, что завтра она появится - под благовидным предлогом борьбы с международным терроризмом, например.
Так началась одна из самых „славных" совместных операций комитета нацбезопасности и министерства обороны нашей страны за всю историю их существования.
Далее события развивались в полном соответствии с законами политического триллера.
Заинтересованные стороны быстро согласились на том, что лучшая форма оплаты по данному типу контракта -наличный расчет. Никаких банковских проводок, никакого риска. Новыми купюрами в чемоданах - просто, надежно, современно.
Самолеты перебазировали на военный аэродром в Сарыозеке (Алма-Атинская область). За эту часть операции отвечал министр обороны. Абыкаев обеспечивал политическое прикрытие сделки - то есть, попросту говоря, согласие президента Назарбаева на продажу самолетов в Северную Корею. Корейцы привозили наличные, Орлов и Петренко их принимали по поручению Абыкаева. Некоторое время все шло как по маслу.
Конечно, среди узкого круга посвященных было несколько противников этой сделки - если о ней стало бы известно международному сообществу, назарбаев-ский режим ожидали бы крупные неприятности. Самым активным противником сделки с северокорейцами был заместитель Абыкаева, генерал Альнур Мусаев. По своим каналам он выяснил, что о контракте Орлова, еще до того, как тот приехал в Казахстан, знали американцы. Американская разведка контролировала все возможные каналы поставок самолетов в Пхеньян.
Мусаев начал изучать Орлова, и очень быстро обнаружил, что тот находится под колпаком у многих разведок, и что едва ли не все контракты и протоколы о намерениях из волшебного чемоданчика оружейного барона хорошо известны людям из ЦРУ.
Казалось, всем должно было стать ясно: сделка невозможна, ее участники быстро засветятся, о продаже МиГов в обход санкций непременно узнают американцы и европейцы. Будет огромный скандал. Наша репутация на тот момент и так уже была далеко не блестящей, а тут такой конфуз, причем неминуемый. Но назарбаевских горе-бизнесменов все это, как оказалось, мало волновало.
В июне 99-го в кабинете председателя комитета национальной безопасности Казахстана Нуртая Абыкаева состоялось совещание с участием нескольких руководителей военной контрразведки и „православного бизнесмена" Петренко. Посвящено оно было только одной теме: надо продавать!
Мусаев еще раз сказал, что о сделке знают американцы, что доставить всю партию из 133 самолетов в Северную Корею так, чтобы это никто не засек, технически невозможно. Начальник контрразведки генерал Божко был настроен куда более оптимистично. Потом слово взял Александр Петренко. Он сказал, что никакого риска нет, все будет шито-крыто, все расчеты по сделке произведут только наличными. А также будет подготовлено два контракта, один для операции прикрытия - якобы поставка будет в чешскую фирму „Агропласт", для вторичной металлопереработки, второй же договор - настоящий. Погрузка же разобранных самолетов МиГов будет производиться только в ночное время, что обеспечит светомаскировку от американских спутников-шпионов.
В завершении своего спича Петренко продемонстрировал чемоданчик с восемью миллионами долларов США -это была только предоплата.
В конце совещания Нуртай Абыкаев подвел итог: будем продавать! При этом он многозначительно показал на „высочайший" портрет пожизненного президента, висящий над его креслом - добро, мол, получено.
Нужно отметить, что к этому моменту в головах казахских участников бизнес-комбинации окончательно утвердилась идея, некогда посетившая Остапа Бендера во время переговоров с Кисой Воробьяниновым в зачумленной дворницкой: „У меня есть все основания предполагать, что я один могу справиться с вашим делом". Покупатель был известен, товар готов к отгрузке, предоплата получена. Самое время избавиться от посредника.
Так закончилась короткая эпопея Олега Орлова в Казахстане. Под нажимом Абыкаева суды завели на него несколько фиктивных дел, два дома в алма-атинских предгорьях, машины и все добро, которое находилось в домах, переписали на Петренко и его жену-журналистку Евгению Доцук (впоследствии в этих домах любил собираться алматинский бомонд), а проблему отсутствия некоторых необходимых бумажек решили еще быстрее -их просто подделали. Кстати, потом этот дом стал „яблоком раздора" при бракоразводном процессе этой парочки.
Друзья рассчитывали доставить товар покупателю транспортными самолетами. Петренко провел маркетинговое исследование и выяснил, что украинский „Руслан" может взять на борт сразу шесть самолетов МиГ-21, а российский транспортник Ил-76 - только два. Заказали „Руслан". Чтобы сбить с толку иностранные разведки, маршрут наши друзья придумали такой: из военного аэропорта „Сарыозек" украинский транспортник Ан-123 „Руслан" улетал сначала в Баку, там заправлялся и оттуда уходил на Китай и, после еще одной заправки в Китае, летел в Пхеньян. Наверное, эта схема казалась Абыкаеву с Петренко вершиной конспирации.
То ли по причине разгильдяйства военных, то ли из-за атмосферы полной вседозволенности, но погрузку военной техники в транспортный самолет на военной базе Сарыозек засек-таки американский спутник-шпион. Сразу же после вылета первого „Руслана" (всего ему удалось сделать два рейса, да и то во второй раз груз был арестован в бакинском аэропорту) посольство США направило в министерство иностранных дел Казахстана резкую ноту протеста. В ней говорилось, что Казахстан в обход международных санкций осуществляет поставки вооружений в Северную Корею, страну, подозреваемую мировым сообществом в спонсировании международного терроризма и уклоняющуюся от исполнения международных соглашений в области контроля над ядерными технологиями.
Тайная сделка провалилась - это было ясно всем, кроме серого кардинала и „правой руки" Назарбаева. Уже едва ли не ежедневно в МИД звонил посол США. Уже статьи о тайной торговле оружием появились в западных и даже (сегодня в это трудно поверить, но еще восемь лет назад не вся казахская пресса была так „зачищена") в местных газетах, а наши оружейные бароны все никак не могли угомониться - они отправили второй борт. А группа казахских техников была уже переправлена в Китай, чтобы оттуда забросить их в Пхеньян. Когда началась шумиха, китайцы техников арестовали и долго не могли понять, что с ними делать и кому их выдавать. Через некоторое время их отправили обратно на Родину.
Все это мне уже было известно. Зная кое-что о возможностях техники спутникового слежения и работе западных разведок, я нисколько не сомневался, что северокорейская афера закончится именно так. Уже тогда между мной и Абыкаевым сложились весьма неприязненные отношения, так что не буду кривить душой, говоря, что сильно переживал из-за провала его и всей компании. Но в девяносто девятом я все еще считал себя преданным солдатом президента и, видя, что оба собеседника-Токаев с Утемуратовым, близки к полному ступору, стал думать, как же вывести его из-под удара. Тогда я думал только о престиже Казахстана.
Времени на размышления было в обрез. Токаев сообщил, что завтра Назарбаеву будет звонить вице-президент США Альберт Гор, и к этому моменту нужно утвердить нашу окончательную позицию. О звонке Гора Токаеву сообщил американский посол - Джоунс. Разговор министра с послом был очень нервным, чувствовалось, что американцы готовы на самые суровые меры, вплоть до режима санкций, что в условиях азиатского экономического кризиса 1998 года могло крайне отрицательно отразиться на экономике Казахстана.
Гор должен был позвонить Назарбаеву в воскресенье, в восемь или девять утра, с борта самолета - у него был длинный перелет, и разговор с президентом Казахстана значился в списке неотложных дел. Как я понял, именно нашей группе нужно было предложить Назарбаеву сценарий разговора, его позицию.
Вариантов, собственно, было всего два. Первый: президент не сдает своих старых друзей, и тогда страна гарантированно получает массу проблем (а вместе со страной и сам Назарбаев - его могли перестать пускать в страны Запада, как белорусского коллегу Александра Лукашенко). Либо президент выставляет американцам козлов отпущения - то есть делает вид, что сам ровным счетом ничего не знал, ни о каком экспорте самолетов в Северную Корею не знает, очень возмущен и во всем разберется и накажет виновных, которые за его спиной проворачивает плохие делишки. Этот вариант означал, что два назарбаевских соратника, его близкие люди - Абыкаев и Алтынбаев, должны подать в отставку со своих постов, а какие-то стрелочники - пострадать чуть посерьезнее. Одновременно этот вариант означал фактическое признание того факта, что глава государства слабо или совсем не контролирует своих силовиков, промышляющих торговлей оружием. Это было неприятно, но не смертельно. Главным на тот момент было успокоить американское и японское правительства, а всякими побочными проблемами типа общественного мнения в собственной стране можно заняться потом.
Естественно, я предложил второй вариант. Оба деятеля заварили эту кашу, оба и должны ее расхлебывать. Тем более, насколько я понимал, американцам нужны были две вещи: во-первых, напугать казахское руководство так, чтобы желание что-то там продавать в обход санкций пропало надолго, и, во-вторых добиться каких-то церемониальных жертвоприношений, абсолютно символических. Вряд ли они были настолько наивны, чтобы всерьез поверить в версию, будто президент Казахстана ничего не знал о том, что творится у него под носом.
Все эти аргументы я и изложил собеседникам. Токаев меньше всего хотел ссориться с могущественным Абыкаевым, но никакой альтернативы моему предложению у него не было, и именно он должен был сформулировать наше решение.
В итоге, с лицом человека, идущего к плохому дантисту, он сел за стол и написал письмо президенту, которое мы скорректировали. Смысл был таков: чтобы минимизировать негативные последствия этой истории, президенту нужно решительно дистанцироваться от нее, заявить, что он возмущен самодеятельностью злоумышленников, намерен строго наказать их, а также и тех, кто должен был не допустить подобного рода злоупотреблений ... и далее в том же духе.
Заручившись нашей поддержкой, с готовым письмом Токаев сразу же спецсамолетом улетел в Астану. Я, помнится, тогда еще подумал, что господину Петренко придется на некоторое время прервать свою салонно-благо-творительную деятельность, потому что из всей компании, замешанной в афере, по статусу и по положению в негласной иерархии посадить могли только его. Шеф комитета нацбезопасности и министр обороны были надежно защищены от такого варианта. Так впоследствии и получилось.
Президент не сразу принял наш вариант. Некоторое время он еще хорохорился, говорил, что он руководитель независимой страны, сам себе хозяин. Что не допустит того, чтобы вместо московского ЦК КПСС теперь контролирующие функции выполняли американцы, капиталисты (как бывший советский рабочий, президент Назарбаев до сих пор недолюбливает классовых врагов-американских капиталистов). Назарбаев говорил, что он не сдает своих верных друзей и далее в том же духе. Об этом мне позже рассказывал Токаев.
Ему и в самом деле было нелегко. Выстроенная им система абсолютной вертикальной власти могла функционировать лишь при соблюдении главного принципа: своих в беде не бросать. Какой бы эта беда ни была. Сегодня ты сдаешь своего верного соратника - завтра он сдаст тебя. И будет прав. Круговая порука - непременный атрибут подобного рода мафиозных организаций, гарант того, что завтра в них не начнется война всех против всех. В конце концов, его соратники действовали не на свой страх и риск, все было согласовано, шкура неубитого медведя была предварительно разделена. А теперь ему нужно выставить их виноватыми, отправить в отставку, убрать на некоторое время из ближайшего окружения. Назарбаеву было трудно решиться на этот шаг, очень трудно.
Но другого пути у него не было. Может быть, он бы еще как-нибудь пережил запрет на въезд в Соединенные Штаты и страны Европы. Но интерес американских правоохранительных органов к нескольким счетам в швейцарских и лихтенштейнских банках, и так к моменту описываемых событий весьма его беспокоивший, в случае конфронтации с американцами непременно бы усилился, а это в планы нашего лидера никак не входило.
Поэтому я, честно говоря, был уверен, что в итоге он примет мой вариант.
К этому времени я знал президента уже много лет, и некоторые его привычки и стереотипы его поведения были мне неплохо знакомы. Перед тем, как решиться на игру против правил (а тут ему предстояла именно такая игра, более того - против правил, им же самим и введенных), он непременно должен был найти внутреннее самооправдание. Возможно, неубедительное для других, зато убедительное для него. В случае с неудавшейся контрабандой такое самооправдание не нужно было долго искать. В конце концов, он давал разрешение на операцию, а дело исполнителей было позаботиться, чтобы она не провалилась. Но они ее провалили и теперь должны будут ответить. Не перед законом, конечно, а перед Хозяином.
Воскресным утром 8 августа президент говорил с Гором. Разговор длился около получаса. Назарбаев сказал, что очень сожалеет о случившемся, что сам он, естественно, не знал о происходящем, что организаторы и исполнители этого нехорошего дела будут наказаны в соответствии с нашими строгими, но справедливыми законами, что Казахстан - горячий сторонник и партнер Америки, а его лидер - пламенный борец за все хорошее и против всего плохого. Гор, кажется, удовлетворился услышанным. Кстати, он был в доме Назарбаева на семейном ужине в 1993 году, где был поражен гостеприимством Назарбаева и, конечно же, его музыкальными способностями.
На следующий день президент пригласил к себе двух неудачливых торговцев оружием и объявил им, что нужно устроить шоу для американцев. Они должны подать в отставку со своих постов „как настоящие генералы". Естественно, они не пропадут, беспокоиться никто не должен. „Генералы" изобразили, что они оскорблены в лучших чувствах, но деваться было некуда. На тут же созванном совещании Совета безопасности оба подали прошение об отставке. Прошения были сразу же удовлетворены.
На все ушло несколько минут. Спектакль для американцев был проведен на „отлично".
Сразу после заседания президент вызвал Альнура Мусаева и объявил, что вновь назначает его председателем комитета нацбезопасности. Выглядел он при этом удрученным. Тому было две причины. Одна - очевидная: только что Назарбаев, как это ни называй, сдал своих друзей, своих ближайших людей. И кому? Американцам! В который уже раз ему приходилось считаться с тем, что и после распада Союза у него нет стопроцентной власти, и над ним снова висит контролирующая инстанция. То ему не дали стать лидером ядерной державы, причем не дали в грубой форме, без соблюдения особых политесов, теперь вот не получилось элементарное дело - торгануть никому не нужным хламом за приличные деньги - сорок миллионов долларов наличными. И это было очень обидно.
Но была и вторая причина, о которой никто не догадывался. Погоревшие торговцы объяснили свой провал очень незамысловатой причиной: кто-то их сдал. И в самом деле, как можно с неба разглядеть, что делается на земле? Все эти байки про какие-то спутники-шпионы - для глупцов, все это из области ненаучной фантастики, и в действительности таких чудес, конечно же, не бывает. А шпионы - бывают. Именно так объяснили свой провал министр обороны и шеф госбезопасности.
Кто были эти шпионы - президенту оставалось догадываться самому. В ближайшем окружении, среди людей, осведомленных о корейской афере, на эту роль лучше всего подходили две кандидатуры: моя и Мусаева. Оба мы не питали, мягко говоря, никаких симпатий к Абыкаеву, оба хотели отодвинуть этих замаравшихся, как нам казалось, теневиков от президента. Оба, по этой логике, оказывались под подозрением. Для тех, кто не знаком с нравами президентского окружения, все это, конечно, звучит дико, но в реальности там готовы поверить и не таким слухам.
Все-таки я думаю, что президент тогда не принял на веру фантастическую версию провала своих подельников, иначе вряд ли повторно назначил бы Мусаева на такой пост. Но в глубине души подозрения все же затаил.
Дальше события развивались стремительно. В этот же день новоназначенный председатель КНБ Мусаев приказал арестовать и депортировать группу из двенадцати северокорейских специалистов, все еще дожидавшихся обещанных самолетов. Нужно было демонстрировать рвение по части исправления ситуации.
Я отправил группу сотрудников финансовой полиции Алма-Аты в офис фирмы „Гольфстрим", которая принадлежала Петренко. Офис опечатали, все документы о сделке изъяли и передали в прокуратуру.
Тональность переговоров Токаева с американским послом постепенно нормализовалась до обычного уровня.
Итог операции был таков:
Посланцев режима Ким Ир Сена выслали.
Южнокорейская разведка, по словам своего шефа Чун Йонг Таека, в те дни обнаружила у своего северного соседа аж 24 МиГа из Казахстана. Казахских техников вернули в страну.
Самолеты остались в ангарах и пришли в окончательную негодность, к тайной радости несостоявшихся северокорейских камикадзе.
Обиженный Абыкаев некоторое время занимался „нефтяным бизнесом", был членом совета директоров в частной нефтяной компании „Мангистаумунайгаз" у Рашида Сарсенова, потом был снова приближен к правителю и немедленно возвращен на госслужбу.
Алтынбаев из кресла министра переместился в кресло начальника Военно-воздушных сил, а его сменщик генерал СатТокпакбаев тут же вляпался в очередной скандал.
Неудачливый оружейный торговец Петренко был вынужден отдуваться за всех: его посадили в изолятор КНБ, но в итоге и для него все закончилось хорошо.
Через пару месяцев он вышел на свободу, суд признал его виновным в организации незаконной сделки и (иногда казахское правосудие являет собой пример невиданного гуманизма) назначил условное наказание. Бомонд снова стал собираться в отнятых было домах и говорить о высоком, о вечном.
Олег Орлов несколько лет еще играл на оружейном рынке, но дела шли все хуже, особенно после отставки Грачева. В конце концов, потеряв весь бизнес, он попросил убежища в Чехии, но был выдан Украине и задушен в киевской тюрьме.
Изъятые у Петренко восемь миллионов наличных долларов (предоплата от корейских покупателей) лежали в специальном сейфе комитета госбезопасности как вещественное доказательство - до того момента, пока их там не обнаружил назначенный после Мусаева шефом КНБ генерал Дутбаев. Видимо, он был приятно удивлен, инспектируя принятое хозяйство.
Больше этих денег никто никогда не видел.
Дутбаев просидел в кресле ровно пять лет, до убийства лидера оппозиционного движения Алтынбека Сарсенбаева в феврале 2006 года.

Прощай, оружие - 2


В отличие от многих других бизнесменов, погоревших на сотрудничестве с партнерами из Казахстана, Олег Орлов был сильной личностью. Ни провал многомиллионной сделки, ни обман и предательство ближайших друзей, ни конфискация имущества, ни даже судебное преследование не заставили его отвратить взор от широчайших возможностей казахского оружейного рынка.
Я думаю, что дело тут было не в какой-то особенной любви, которую испытывал к нашей республике международный оружейный барон. Все объяснялось проще: у нас в стране было огромное количество никем не учтенной, плохо охраняемой, но все еще хорошо стреляющей советской военной техники. Разница между официальными и неофициальными данными о количестве оружия составляла разы, а иногда даже порядки. Вот только один пример: согласно официальной статистике, на вооружении казахской армии состояло шестьсот танков. В то же время, по данным министерства обороны СССР, которые попали в печать, во времена лихорадочного ухода советской армии из стран Восточной Европы в Казахстан было передислоцировано около шести тысяч боеспособных танков с полными боекомплектами. После распада Союза все эти машины остались на нашей территории.
И второй фактор: здесь был именно тот режим, в отношениях с которым оружейный торговец Орлов чувствовал себя как рыба в воде. Он никогда не „заплывал" нате территории, где были в наличии признаки регулярного государства, где экспортный контроль и законы были едины для всех, включая представителей верховной власти. Но в странах типа воевавших тогда между собой Эфиопии и Эритреи, в закрытых государствах вроде
Китая и Ирана, на территориях, которыми распоряжались самоназначенные правители, как, например, в Сьерра-Лионе или Анголе той поры, Олег Орлов был непобедим. Когда надо, его щедрость не знала границ.
Ради следующей сделки, которая должна была принести ее участникам уже не миллионы, а десятки, если не сотни миллионов долларов, Орлов сумел подняться над мелкими личными обидами. Он снова сделал своим казахским партнерам предложение, отказаться от которого у тех не было ни сил, ни желания.
Это была сделка по продаже современных российских танков в Индию. В отличие от истории с северокорейскими МиГами, она закончилась не большим обломом, а большой кровью.
Ночью 14 апреля 2000 года на тихой улице в квартале от главного проспекта Алма-Аты, на пересечении улиц (Тулебаева и Виноградова) на пороге своего дома шестью выстрелами в голову был убит генеральный директор РГП „Казспецэкспорт" Талгат Ибраев. Киллер действовал профессионально и не оставил жертве ни малейшего шанса.
Это была первая смерть в череде нескольких убийств, самоубийств (очень похожих на убийства) и исчезновений. Сегодня жертвы тех событий благополучно забыты, исполнители или мертвы, или надежно упрятаны за толстые стены казахских тюрем, а главные герои по-прежнему играют роль уважаемых членов общества и поучают сограждан с экранов телевизоров и газетных страниц.
Но сначала нужно рассказать, кем был убитый Ибраев, и что собой представляла государственная компания по продаже оружия, которой он руководил.
В газетах того времени о личности погибшего писали много, но однотипно и не всегда правдиво. По версии журналистов, особенно из государственных изданий, Талгат Ибраев боролся за прозрачность казахского оружейного рынка, за что и был ликвидирован таинственными злодеями. Роль злодеев отводилась разнообразным врагам независимого Казахстана и его президента.
Самую смелую и самую патриотичную теорию выдвинул тогда партнер Орлова - проштрафившийся оружейный делец Петренко. По его версии, убийство Ибраева организовали те, кому был не нужен сильный преуспевающий Казахстан. То есть американцы. Со стороны все это выглядит, конечно, трагикомично: Америка, испугавшись казахской мощи и преуспевания, наносит коварный удар в самое сердце - подсылает наемного убийцу к директору фирмы, торгующей оружием запаса Минобороны.
В действительности Талгат Ибраев был близким другом и партнером Олега Орлова. Настолько близким, что именно ему Орлов доверил, наверное, самое важное дело из досье, которое хранилось в волшебном чемоданчике. Это был один из крупнейших заказов на оружейном рынке того времени, за ним охотились самые известные торговцы смертью.
Естественно, этот заказ оказался в портфеле Орлова.
А речь шла вот о чем. Индия собиралась прибрести крупную партию современных российских танков Т-75. Общая цена контракта - 300 миллионов долларов. Покупатель надежный, кредитоспособный, готов заплатить щедрую предоплату. Главная проблема заключалась в том, что поставка такой партии танков нарушит баланс сил, сложившийся в этом взрывоопасном регионе, и неминуемо вызовет неприятные последствия на официальном уровне. Именно из-за этих соображений российские официальные инстанции отказывались от прямой поставки оружия и искали посредника, на которого в случае чего можно было бы свалить ответственность.
И, конечно, такой посредник нашелся очень быстро.
Президент Назарбаев, попавший в капкан в скандале о взятках в американском уголовном деле Джеймса Гиф-фена под звучным названием „Казахгейт", но втайне лелеющий надежду когда-нибудь получить Нобелевскую премию мира, в конце девяностых и в первые годы этого века, стараясь „пропиарить" свою кандидатуру, занимался активной миротворческой деятельностью. Вернее сказать, имитацией бурной миротворческой деятельности. Он мирил иудеев с мусульманами, индийцев с пакистанцами, израильтян с палестинцами, армян с азербайджанцами и вообще всех, кто готов был слушать его проповеди. Сегодня уже понятно, что результат миротворческих усилий моего тестя оказался нулевым - и по части прекращения конфликтов, и по части получения заветной премии. Но тогда мода на миротворчество была в самом разгаре.
Могла ли эта мода воспрепятствовать успешной продаже танков индийцам? Конечно же, нисколько. Миру -мир, а триста миллионов на дороге не валяются!
В Астане очень тщательно приступили к подготовке сделки. Орлов уже не рисковал приезжать в Казахстан, к своим верным партнерам и преданным друзьям-предателям, и поэтому поставил во главе операции доверенного человека - Талгата Ибраева. Это был успешный коммерсант без определенного на тот момент рода деятельности (сегодня такое определение звучит странновато, но в описываемый период отечественной истории такие типы встречались на каждом шагу, так что ничего удивительного в кандидатуре орловского посланника не было).
Специально для реализации этого контракта было создано республиканское государственное предприятие (РГП) „Казспецэкспорт". Директором назначили Талгата Ибраева, а предприятие для надежности подчинили напрямую канцелярии правительства. Это было нарушением всех возможных законов, но руководителем канцелярии тогда был Канат Саудабаев, президентский товарищ и деловой партер, и это обстоятельство было поважнее каких-то там пунктов и параграфов. Саудабаев раньше служил директором цирка и давно был известен тем, что свои комиссионные, свои 10 процентов, никогда не упускает и, мало того, может выбить любыми средствами.
Только что утих международный скандал с несостоявшейся поставкой МиГов в Северную Корею. Напуганная жесткой реакцией американцев, официальная Астана старалась больше в подобные проблемы не вляпываться, и потому правительство все-таки следило за тем, кто, как и кому распродает отечественное оружие.
Но, опять-таки, Америка Америкой, а триста миллионов долларов - это триста миллионов долларов. Тем более что Индия - уважаемая страна, лидер Движения неприсоединения, а не какая-то там страна-изгой, с которой одна морока и сомнения, не фальшивые ли банкноты.
Схема выглядела так. Частная фирма Олега Орлова „Омарус" передавала все права по контракту на поставку танков частной компании „Улан". В свою очередь „Улан" заключал договор с государственной компанией „Казспецэкспорт". Такая конструкция нужна была для того, чтобы решить непростую задачу - с одной стороны, получить все необходимые сертификаты конечного пользователя и лицензии, которыми частной фирме обзавестись практически невозможно, а с другой - провести прибыль мимо бюджета. А прибыль ожидалась солидная.
Это обстоятельство впоследствии и погубило само предприятие и многих его участников.
Но вначале, в период дележа шкуры неубитого медведя, все складывалось замечательно. Главное - президент снова устно дал добро на сделку. Права и обязанности сторон тоже были вроде бы всем понятны. Интересы Орлова представлял Ибраев, что же касается казахской стороны, то здесь расклад был таков: общее руководство осуществлял аппарат правительства в лице Саудабаева, за отсутствие дипломатических неприятностей отвечал министр иностранных дел Идрисов, а за все технические аспекты отвечало министерство обороны во главе с преемником погоревшего на МиГах Алтынбаева, генералом Токпакбаевым.
Естественно, отщипнуть кусочек от пирога хотелось многим. Грубая немецкая поговорка „Что известно двоим, известно и свинье" очень точно обрисовывала сложившуюся ситуацию - о сверхсекретной сделке в астанинских властных коридорах не судачили разве что уборщицы. Все знали и про индийцев, и про танки, и про их цену.
Естественно, в силу своего тогдашнего статуса, я был об этой сделке хорошо осведомлен. И подумал, что и эта афера плохо закончится.
У Ибраева был заместитель - Анатолий Адамов, бывший полковник КГБ. Об этом человеке ходили легенды. Он пережил трагедию - бандиты ограбили и убили его жену, а тело утопили в алма-атинском озере Сайран. Адамов вскоре ушел из органов и стал кем-то вроде частного детектива. Создал агентство, деятельность которого старался не афишировать. Сначала работал с сотрудниками МВД, потом, убедившись в повальной продажности и непрофессионализме этой публики, восстановил контакты с органами госбезопасности. Было известно о связях Адамова с российским ГРУ. Ходили слухи, что он нашел убийц своей жены и расправился с ними. Когда в алма-атинских горах нашли несколько неопознанных трупов, молва приписала убийство бывшему офицеру, отомстившему за смерть жены.
Вскоре у Ибраева появился второй заместитель. Это тоже был бывший полковник КГБ, уволенный из органов нацбезопасности, Эрса Кашкаров, дунганин, отвечавший в свое время за китайское направление в разведке. И после увольнения из органов он поддерживал хорошие связи со службой внешней разведки „Барлау" и, по слухам, с российским ГРУ. Каждый, кто имел отношение к готовящейся сделке, знал, что назначение Кашкарова в заместители директора „Казспецэкспорта" пролоббировал бывший председатель КНБ, ныне министр обороны Сат Токпакбаев. Он является близким родственником Государственного секретаря - Каната Саудабаева, оба выходцы из села Узун-Агач под Алма-Атой.
Планировалось, что денежная цепочка должна иметь такую схему: через Ибраева к Саудабаеву и далее к Назарбаеву. Но Токпакбаев самовольно внедрил еще одно звено в лице Кашкарова и самого себя.
До поры до времени все шло хорошо. Все необходимые бумаги были оформлены, щедрая предоплата поступила на секретный счет „Казспецэкспорта". Но, как известно, аппетит приходит во время еды - пришел он и к разношерстной компании братьев по оружию. Каждый начал тянуть одеяло на себя.
Как показало впоследствии секретное расследование МВД (результаты которого, естественно, сильно расходились с тем, что президент позволил сообщить простой публике), роковую роль в этой истории сыграла жадность генерала Токпакбаева. Имея перед глазами печальный пример Алтынбаева, который и денег не заработал, и пострадал неизвестно за что, Токпакбаев решил взять все в свои руки. Именно тогда он и внедрил в компанию своего представителя - Эрсу Кашкарова, который сразу же стал копать под Ибраева.
И без того не самая дружная „группа товарищей" очень быстро окончательно рассорилась. Каждый начал играть свою игру. Адамов возобновил старые контакты с людьми из Рособоронэкспорта, что довольно быстро выяснил по своим каналам Кашкаров. Ибраев курсировал между Дели, где начинали нервничать индийские покупатели, Москвой, где многоопытный Орлов держал ситуацию под полным контролем, и Астаной, где каждый посвященный в тайну сделки тянул одеяло на себя.
Как это обычно и бывает, на поле дворцовых интриг военные потерпели решительное поражение. В конце зимы 2000 года всем посвященным стало очевидно, что генералам отводится роль лишь технических исполнителей, а прибыль казахских участников предприятия будет разделена между Саудабаевым и вышестоящими господами.
Естественно, генералы с поражением мириться не захотели.
В последний день жизни Талгат Ибраев посетил в Астане министра обороны Токпакбаева, своего прямого куратора Саудабаева и председателя КНБ Мусаева. О чем он говорил с первыми двумя, мне неизвестно. Альнуру Мусаеву директор „Казспецэкспорта" жаловался на то, что сделка не двигается с места, все погрязли в бесконечных интригах, все вот-вот сорвется и придется возвращать предоплату. Мусаев посоветовал ему быть осторожным и максимально прозрачным для правительства - увы, жить Ибраеву оставалось часа три, и выполнить совет он не успел.
Сразу из главного здания КНБ Ибраев уехал в аэропорт Астаны, прилетел в Алма-Ату, сразу поужинал в ресторане. На свою беду ресторанный скрипач сыграл позднему визитеру, погруженному в тяжелые раздумья, несколько мелодий. На следующий день визитер был мертв, а несчастному выпускнику консерватории полицейские подкинули героин и „кололи" его на причастность к убийству. Прямо в больнице арестовали шофера Ибраева, раненого в ногу во время покушения, а второму водителю Казспецэкспорта подбросили для разнообразия не героин, а гранату. Обоих пытали в полицейской тюрьме, но когда стало понятно, что при всем желании бедолаги ничем помочь следствию не могут, выпустили на волю. Министр внутренних дел того времени Каирбек Сулейменов, недалекий партработник и солдафон, бравировавший заявлениями о том, что если вместе с десятком виновных он посадит одного невиновного, то большой беды в том нет, вынужден был даже процедить что-то невнятное о „сожалении по поводу этого единичного случая".
Пока следователи избивали водителей и запугивали беззащитного скрипача, наверху лихорадочно искали выход из сложившегося положения. На освободившееся место директора госкомпании министр обороны Токпакбаев посадил своего человека, отстранил от дел Адамова и попытался переиграть ситуацию в пользу военной группы участников предприятия. Подозрения в причастности генерала Токпакбаева к убийству Ибраева были настолько очевидными, что игнорировать их у следствия не было никакой возможности. Генерала несколько раз вызывали в МВД на допросы. От ареста его спасло только то обстоятельство, что генерал, как говорится, консерва-ториев не кончал, зато занимал такой пост в иерархии власти, который гарантировал его полную неприкосновенность. А самое главное - он ведь был подельником Назарбаева по южнокорейским взяткам, а президент членов своей мафии не сдает.
Вместе с тем и игнорировать общественное мнение в 2000-м году власти еще не могли. Тем более что заказные убийства тогда случались, к счастью, не так часто, и расстрел генерального директора прямо в центре тихого квартала Алма-Аты наделал немало шума. Назарбаев потребовал от Сулейменова в короткие сроки „раскрыть" преступление. Отдать расследование в КНБ под руководством генерала Альнура Мусаева тесть не решился.
Ни несчастный скрипач, ни шоферы на роль заказчиков убийства никак не годились. Зато оба заместителя погибшего торговца оружием подходили на нее как нельзя кстати. Вскоре их арестовали - и Кашкарова, которого в тюрьме посетил Токпакбаев с советом помалкивать о деталях убийства, если тот желает сохранить себе жизнь, и Анатолия Адамова, которого в номере гостиницы в Астане арестовал сам министр внутренних дел Сулейменов, имевший к нему какие-то старые счеты. Отправив за решетку обоих заместителей, новые управляющие компании „Казспецэкспорт" и их покровитель решили сразу две задачи: устранили конкурентов и выставили для публики „заказчиков" громкого убийства.
Публика проглотила версию, которую озвучивали представители МВД и сам министр Сулейменов, даже не задавшись вопросом, зачем Кашкарову и Адамову нужно было убивать Ибраева. Казспецэкспорт, в конце концов, был не частной лавочкой, а государственным предприятием, и, в отличие от кооператива, заместитель, убивающий своего начальника, мог сесть в его кресло не автоматически, а только с согласия соответствующих государственных инстанций. И Адамов, и Кашкаров были тертыми калачами и хорошо понимали это, в отличие от простых граждан.
Очень скоро „военным коммерсантам" пришлось убедиться, что продажа пары списанных Калашниковых через забор воинской части местным бандитам - это одно, а продажа огромной партии танков по трехстороннему межгосударственному соглашению - совершенно другое. Ни покупатель (индийские военные), ни продавец (компания Орлова) не желали иметь дело с таким посредником. К лету двухтысячного года даже до министра Токпакбаева наконец дошло, что из затеи уже ничего не выйдет.
Тем более что на первый план у коммерсантов в погонах вышли совсем другие проблемы. Где-то на свободе оставался киллер, застреливший Талгата Ибраева. Он знал слишком много, и допустить, чтобы он заговорил, было бы для заказчика равно самоубийству.
И наемный убийца не заговорил.
21 августа 2000 года в Алматинском районе Орбита в результате полицейской операции, больше похожей на расстрел, погиб бывший сотрудник ГРУ Минобороны майор Амангельды Амангалиев. Об этом секретном сотруднике было известно немногое. В свое время он служил в Афганистане (хотя точных сведений об этом периоде не сохранилось), прошел диверсионно-штур-мовую спецподготовку в ГРУ Генштаба Минобороны СССР (в „Аквариуме"), числился в секретном подразделении Минобороны Казахстана и выполнял специфические поручения - был киллером-одиночкой высочайшей квалификации, стрелял с двух рук одновременно (так называемая стрельба по-македонски).
Амангалиева расстреляли на выходе из кафе, где он в тот вечер ужинал. Хотя весь город к тому времени был увешан его портретами с надписью: „Разыскивается опасный преступник", он почему-то не скрылся из города. Полицейские объявили, что Амангалиев начал отстреливаться, они открыли ответный огонь, трижды его ранили, после чего он, не желая сдаваться, застрелился. Правда, судмедэксперты тут же выяснили, что два смертельных выстрела в голову были произведены с расстояния в полтора метра, но это обстоятельство не смутило ни министра внутренних дел Сулейменова, ни его подчиненных. То, что везде бы расценили как полный провал (потеря важнейшего свидетеля) или даже преступление (ликвидация возможного убийцы), полицейские объявили своей большой победой. Вскоре на убитого Амангалиева, как это водится у полиции, повесили едва ли не десяток нераскрытых „висячих" убийств. А два контрольных выстрела в голову с полутора метров следствие признало самоубийством (через шесть лет после этих событий другой „самоубийца", бывший соратник Назарбаева Заманбек Нуркадилов, покончит с собой тремя выстрелами в грудь и голову ...)
Впрочем, с определенной точки зрения, это и был успех: дать показания против министра обороны страны было уже некому. Концы были надежно спрятаны в воду.
Как незадолго до этого МиГи не долетели до Северной Кореи, так и теперь танки не доехали до Индии. На этот раз итоги операции были таковы:
Талгат Ибраев получил шесть пуль в голову.
Амангалиев был убит во время полицейской операции сотрудниками спецназа по прямому указанию министра внутренних дел Сулейменова во время перестрелки и добит двумя контрольными выстрелами в голову, чтобы этот киллер навечно замолчал.
Адамов был убит в тюрьме через шесть месяцев после описываемых событий. Тюремные власти, естественно, объявили, что у него „внезапно остановилось сердце" ...
Кашкарову повезло больше. Его обвинили в организации убийства Ибраева, приговорили к длительному заключению, но не убили. У него оказалась надежная защита: код к секретному счету в „ТуранАлем" банке, на котором остались десять миллионов долларов индийской предоплаты. Доступа к этим деньгам так и не смог получить никто -кроме бывшего председателя КНБ Нуртая Дутбаева. После убийства президента Банка „ТуранАлем" Татищева, Дутбаев снял эти деньги для передачи наверх. По делу о продаже танков дипломатического скандала, как ни старалось министерство иностранных дел, избежать не удалось. Пытаясь отвлечь общественное внимание от

несостоявшейся трехсотмиллионнои сделки с индийцами, умники из МВД несколько увлеклись и на суде над Кашка-ровым обвинили его в продаже самолетов Су-24 злейшим противникам Индии - пакистанцам. По версии полицейских фантазеров, Кашкаров получил от пакистанцев ни много, ни мало четыреста миллионов долларов! Естественно, это было вранье, правительство тут же получило жесткую ноту от пакистанского МИДа.
Индийцы никаких нот в наш МИД не направляли, хоть и потеряли на несостоявшейся сделке огромные деньги. Их военные, активно закупающие вооружения на мировых рынках, теперь обходят Казахстан, как говорится, за три версты, какие бы выгодные предложения им ни делали наши военные коммерсанты.
Генерала Токпакбаева вскоре освободили от должности министра обороны, я думаю, к большому облегчению всех посвященных в подробности этой темной истории. На некоторое время я потерял его из виду. Но не стоило беспокоиться: мой тесть, к чести его будет сказано, не оставляет в беде старых товарищей. После нескольких лет безвестности ветеран коррупционных и военно-коммерческих фронтов всплыл в мажилисе - депутатом от партии Назарбаева. Теперь он переквалифицировался в борца с коррупцией (поневоле задумаешься об особенной природе этого печального явления в нашей стране -кто с ней только ни боролся, а коррупция по-прежнему живее всех живых).
Моей скромной персоне этот военный шут посвятил не так давно следующий пламенный спич: „Нанесен международному имиджу нашего государства значительный ущерб. Закономерен вопрос: где были и куда смотрели в то время представители службы охраны президента и других органов, когда на протяжении длительного времени, находясь в близости к охраняемому лицу, этот безнравственный человек с ярко выраженными уголовными наклонностями творил свои грязные деяния, вопиюще нарушая присягу на верность Отечеству?" От „депутата" Токпак-

баева слышать разглагольствования о международном имидже, скажу честно, даже как-то трогательно ...
Осенью 1999 года меня неожиданно вызвал Назарбаев к себе в кабинет и дал задание как можно быстрее уладить отношения с американцами, поднять уровень партнерства и сотрудничества выше чем у соседнего Узбекистана. В короткий срок я провел множество двухсторонних встреч как за рубежом, так и в Казахстан е. Результаты не заставили ждать-Казахстан посетили за короткий промежуток времени Госсекретарь США М.Олбрайт, Директор ЦРУ Дж.Тенет, Директор ФБР Л.Фри, Руководители Министерства обороны США. Поэтапно удалось сгладить напряженность в двухсторонних отношениях.
Embassy of the Untied States of America
12 сентября, 2001 Алматы, Казахстан

I с. Марат Мухам етказийевич Тажин
Председатель Комитета Национальной Безопасности
97 ул. Кенесары
Астана, Республика Казахстан
Уважаемый господии Тажин,
От имени Президента Буша и американского народа, я балгодарю Вас за Ваше выражение соболезнования в связи со вчерашней трагедией в Соединённых Штатах Америки. Невозможно словами выразить эмоции, которые я чувствую как американец в связи с событиями в Нью-Йорке и Вашингтоне.
Я благодарен за непосредственное предложение помощи Вашего государства вечером, во вторник, 1.1 сентября, в защите американских объектов в Казахстане. Мне хотелось бы поблагодарить Первого-Заместителя господина Рахата Алиева, за то, что он лично подтвердил что иротиво-террористические силы и оборудования были быстро расположены в оборонительные позиции вокруг наших объектов. Это явилось ярким и подтверждающим символом нашего сотрудничества.
Как заявил ранее сегодня Президент Буш, Соединённые Штаты Америки присоединяются ко всем, кто хочет мира и безопасность в мире и мы выступаем вместе чтобы победить в войне против терроризма.
У Соединённых Штатов Америки и Казахстана общий интерес в борьбе с терроризмом в Центральной Азии, в Северной Америке и во всем мире. Я надеюсь что мы будем продолжать работать вместе в борьбе с угрозой террористов перед нами.

                                                                             Продолжение